Вячеслав Седов - Наследие. Печать Бездны часть 2

Знакомые, безусловно, но знакомые как-то странно. Далеко не так ей вспоминалось их применение. Скорее более обыденно. Как же вспомнить?

Эльфка прошмыгнула между дверью и спиной полукровки и встала возле стены соседнего дома, покрытой мхом и стекшей с трубы под крышей водой, рыжей от ржавчины.

Вспомнила! Эти слова навевали воспоминания о плетеных шляпах, бамбуковых посохах и завернутом в листья тростника вареном рисе. Островитянские путешественники, что посещали изредка Venorik Suul. Вот оно как...

Пляска пламени в костре. Он сидит возле какого-то низкорослого старика, сморщенного, словно сушеная слива. Оба странно подвернули под себя ноги. Напротив них - девушка на коленях, держит флейту и играет.

Игра этой флейты разнеслась по закоулку.

Полукровка выпятил локти.

Она обошла его. Карнаж стоял с закрытыми глазами и складывал пальцами двух рук какие-то знаки напротив груди.

Матриарх чувствовала его неотступное угасание, но, чем яснее оно становилось для нее и для него, тем громче отдавалась в закоулке игра флейты. Тем сильнее становился он сам...

Ей приходилось слышать музыку островитян, но ничего похожего она раньше не встречала. Нет, инструмент был тот же. Однако в этот раз игра на нем шла быстрая, нарастая агрессивностью с каждым мгновением. Пусть и плавно в целом, но... Словно огонь того костра, разгорался и буйствовал языками пламени.

Он тряхнул головой - багрянец локонов полыхнул в свете тусклого фонаря возле двери. Шаг, шаг и еще, и еще, и еще.

Карнаж шел, выпрямив спину. На негнущихся ногах, но шел, не опираясь больше о стены.

Матриарх отвернулась от ран на его лопатках. Слишком знакомо! Настолько, что ей боязно было смотреть, потому как был страх того, что ее собственные воспоминания вернуться, а она - это не он, красноволосое существо, которое опять начинало казаться ей сделанным из камня и железа, а не плоти и крови. Потому что он шел и думал не о жизни, цепляясь за нее последними обрывками надежды. Он думал о смерти! О бренности и ничтожестве, уязвимости телесной оболочки перед неисчислимым сонмом болезней, ядовитых тварей, ползучих, насекомых... Как ограничена в своих возможностях плоть. Об этом думал тот, кто сам стоял на пороге смерти. Он свыкался с мыслью о том, что рано или поздно все это разрушит и убьет его.

Это было еще не все.

Она отшатнулась и в ужасе уставилась на труп Карнажа. Уже остывшее тело валялось на ступенях. Белое, как мел, укрытое этим грязным одеялом. Красные волосы сбились и закрывали лицо.

Матриарх со скорбью склонилась и замерла. Шаги все также доносились меж стен домов, и флейта не замолкла. Он все также шел. Его тело было и там и тут! Одно сломленное и уже мертвое, неподвижное, а другое - непокорное, едва дышащее, но с гордо вскинутой головой, шествующее по закоулку, шлепая босыми ногами в лужах грязной воды.

Она пошла следом.

Эльфка видела летний день, яркое солнце и макивару, залитую кровью. Возле пружинил в боевой стойке Карнаж.

Боль ввинтилась в ее сознание и она отпрянула, когда почувствовала то, как садят и надрывают ему руки и ноги раны с содранной до мяса кожей на предплечьях и голенях. А рядом стоял все тот же маленький старик с бамбуковой палкой в руках и безжалостно произносил отрывистые слова. И полукровка отзывался на них, с каждым резким звуком всаживая удары в чучело.

Единение.

Эльфка оглянулась вокруг и вздрогнула. Преодолевая собственную боль в многоголосый хор вливалось огромное количество таких же, кто стоял напротив макивар, истекая кровью, но, чувствуя единство со всеми, кто в прошлом, настоящем или грядущем выйдет на это необозримое поле, и также будет преодолевать себя, вливая свой голос в это звучное, громкое, оглушающее, но сильное всей возможной жизнью эхо. Кто никогда не согласится с жалким уделом, и будет рвать себя на части, преодолевая, проламывая, уничтожая эту незримую грань до самого конца Времен!

Пропало...

Чуть дальше в переулке появился еще одно тело. Голова прикрыта мешковиной. Одеяла нет. Труп раздулся, покрылся пятнами.

Эльфка закрыла рот и нос ладонью. Сдернула мешковину. Воздела очи горе.

Карнаж впереди поднял лицо навстречу струям воды с крыши, прикрыв глаза.

Предплечья и голени перевязаны. Он развалился в прохладной тени под раскидистым дубом, подложив руки под голову, и мерно посапывал.

Еще один его труп в гробу, что стоит дальше в переулке с разбитой крышкой, пожирают черви. Ободранная кожа не скрывает больше гнилого мяса. Вонь, смрад...

Карнаж же сидит в хижине знойным полднем и с аппетитом поедает рисовые шарики, запивая чистой родниковой водой.

Эльфка прибавила шаг, проходя мимо обглоданного собаками скелета, что появился возле просвета меж двух домов. Постепенно, сначала выбеленные временем фаланги пальцев, затем стопы начинали осыпаться в пыль. Смерть, пустота, безмолвие...

А Карнаж, закинув ножны с курикарой за плечо, шел по вечерней дороге далеко среди холмов, по привычке сгорбившись, заткнув большой палец свободной руки за пояс под бандажом, потягивал из выдолбленной тыквы-горлянки свой любимый лангвальдский чай через серебряную трубочку и улыбался закату, что огненным диском озарял его лицо.

Что-то здесь было не так.

Матриарх не прочувствовала в этом попытки Карнажа укрепить собственны дух перед ликом смерти. Нет. Наполнение энергетики было солидным, но недостаточным для порожденного отчаянием хаоса мыслей, который в свою очередь мог породить столь яркий контраст. Как правило, подобное действительно происходило со смешением и противопоставлением образов, в этом было свое зерно, но редко когда выстраивалось по восходящей или нисходящей эмоциональных оттенков. И уж тем более не заканчивалось таким коллапсом, который минуту назад эльфка прочла в его эмоциях.

Все вместе, как подсказывала ей интуиция, слишком смахивало на ступень какой-то изощренной психологической подготовки. Толчок к подобному выводу был дан мелькнувшим, едва различимым на фоне этой бури, торжеством. Оно едва блеснуло в водовороте эмоциональных красок и образов, но эльфка была далеко не новичком, и хорошо умела ловить такие тонкости. Темные эльфы, как никак, тоже считали, что незначительные на первый взгляд детали могли иметь определяющее значение.

- "Интересно, сколько таких зверских ступенек должен пройти ранкен, прежде чем может считать себя таковым не только номинально?" - подумала матриарх.

Она решила не покидать это пространство, а продолжила следовать за фантомом памяти. Ей было интересно, как полукровке удалось пережить эту ночь? Впрочем, винить ее за такое любопытство вряд ли бы стали, и не только ее соотечественники.