Павел Балашов - Слепой прыжок

— В каком, простите, смысле? — Немец откровенно не понял.

— Неважно, это цитата из анекдота. Речь не об этом. Вот посмотри на конкретику — мы с Ци Лань работаем вместе в техблоке. Ты можешь сказать, что я ущемляю ее права на равную работу со мной? Или на равную со мной зарплату? Или на профессиональную самореализацию? — Леон хитро прищурился.

— Скорее наоборот, Леон. Насколько я заметил, она обычно стремится обвинить тебя и Макса в шовинизме, дабы вынудить вас отказаться от чего-либо и урвать себе кусок поинтересней, — вынужден был признать Отто.

— А вот это и есть разница между толерантностью и терпимостью. Как человек терпимый, я не стал заявлять в Эствей протест против лесбиянки в группе, но как человек ни разу не толерантный, при попытках Лань давить своей сексуальной ориентацией на профессиональные моменты, она сугубо как профессионал посылается в лес. А при ее попытке давить ориентацией на межличностное — она вполне может нарваться на того Леона, который живет в глубине моей души, — и узнать о том, что должна, во-первых, лежать, во-вторых — молча, а в третьих — рот ей дан не для того, чтобы болтать, а для того, чтобы белок принимать, — Леон взмахнул рукой, как будто отрезая воздух, явно прибавляя экспрессии своим словам. Его крайне тяготило использование интерлингва, универсального «языка человечества», потому жесты шли в ход моментально.

— Да, я сегодня заметил, — Отто слегка усмехнулся, вспомнив, как Аскеров «строил» Ци Лань.

— Вот о чем и речь. Я вполне терпим, пока мне не начинают навязывать чуждые мне ценности и чуждый мне образ мысли, прикрываясь словом, которое для меня не значит ничего хорошего.

— Хм… Возможно, ты и прав. Я и сам подозревал что-то подобное, но вот настолько четко сформулировать не мог. Кстати, как ты считаешь, у командира такая же мотивация?

— Не знаю, но похоже. Российская Империя так и осталась неприступной крепостью для «толерантофилов», несмотря на многие попытки. Да, нравы у них там посвободнее, чем в том же Халифате, но не намного. Для Макса Ци Лань скорее всего просто несчастный человек, вынужденный приспосабливаться к окружающему миру, как умеет. Кстати, Отто, ты не задумывался, почему Лань спокойно дожила до своих лет в красном Китае?

— А почему она должна была не дожить, поставим вопрос так? В чем проблема?

— Как сказать, как сказать. Есть такое понятие — моральный кодекс строителя коммунизма, в нем не предусмотрен гомосексуализм. — Леон опять хитро прищурился, явно предлагая Отто очередную логическую ловушку, которые так обожал в разговорах.

— Тогда продолжай. — Тевтон решил выслушать.

— Несмотря на программу колонизации, которая уже принесла НРК с два десятка планет, у них до сих пор ограничение рождаемости. А люди наподобие Ци получают от государства некую амнистию, ибо не стремятся размножиться. Поэтому ей и позволено жить так, как она считает нужным, несмотря на моральный кодекс, ибо налоги платит исправно, с довольно немаленьких доходов, а проблем не создает.

— М-да. Не уверен я в истинности твоих оценок, дружище, но спорить не буду, поскольку своего мнения на этот счет не имею. Знаешь, мне это напоминает то, что в программу колонизации Астарты набрали всякий сброд. Дескать, вымрут — не страшно, а не вымрут и приспособятся — будут поставлять ресурсы и платить налоги. Их же туда «ковчегами» завозили! — Лемке вдруг вспомнил, как его подразделению пару раз приходилось наводить порядок.

Леон кивнул, вспоминая, что «ковчег» — это транспорт на один рейс. Гигантская туша, в которой колонисты летели чуть не на головах друг у друга, абсолютно не приспособленная для взлета с планет. Да он вообще для полетов не был особо приспособлен, поскольку жилой блок был обшит минимальной противометеоритной броней, не имел никаких автономных двигательных и маневровых систем, а приводился в движение бустерным тягачом, который пристегивался к транспорту. По сути, «ковчег» являлся грузопассажирской баржой, а заодно и набором строительных материалов для переселенцев. После посадки на планету единственный путь баржи был — стать донором для будущего поселения. Ни взлететь с планеты, ни быть с нее поднятой, ни даже переместиться в атмосфере «ковчег» уже не мог. Где упал — там лежи, пока не разберут.

Отто достал сигарету, размял ее в пальцах, закурил. Задумчиво выпустил клуб дыма в потолок, помолчал. Леон наблюдал за товарищем спокойно, явно ожидая продолжения разговора.

— А ведь ничего нового правительства, использующие «ковчеги», не изобрели. Вспоминая, откуда взялось белое население в США, Австралии и Новой Зеландии, — аналогия просто напрашивается.

— Ага. Именно. И Первая и Вторая Колониальные войны тоже не нонсенс, достаточно вспомнить войну за независимость Штатов и Англо-бурскую. Любое народонаселение, которое правительство стремится сбагрить подальше, рано или поздно начинает задумываться, а не погашен ли уже «транспортный кредит» за счет поступлений материалов, продуктов и прочего из колоний. А учитывая, что каждое правительство, отправляющее неугодных граждан подальше, стремится навязать им мысль «вы нам должны», то немудрено, что люди воспринимают власть метрополии исключительно как кредиторов. И ничего хорошего к ним не чувствуют.

— Вот-вот, а потом вырастает поколение, которому «кредиторы» вообще ничего не предлагали и для которых родиной становится освоенная колония. А в третьем-четвертом поколении вполне логично начинаются сепаратистские настроения.

— И очередная колониальная война. Что тоже, в свою очередь, логично. Ладно, Отто, давай завязывать с политэкономией и политсоциологией. А то мы так черт знает до чего договоримся.

— Факт. Слушай, у меня к тебе по делу вопрос. Что с расшифровкой «черного ящика»? Удалось? — Немец решил сменить тему. Его не напрягал разговор на политические темы, более того, они с Леоном регулярно так упражнялись в риторике, но сейчас Лемке больше интересовало другое.

— Если бы удалось, уже сообщил бы. И командиру, и тебе как заму. А пока увы и ах — компьютер бьется как рыба об лед, но декодер для записей так и не подобран. Кстати, скажи-ка, а тебе не доводилось сталкиваться с армейскими кодами в ЕС? Ты же вроде немало отслужил в их войсках?

— Отслужил. Только к связи имел самое потребительское отношение, да и подозреваю, что коды тактических коммуникаторов сильно разнятся с кодами, используемыми в космической технике. К тому же настолько специфической. Так что рад бы помочь, но нечем.

— А жаль. Слушай, а с выжившими там что? Двое суток уже у нас торчат, пока непонятно?

— Отчего же, с ними как раз все понятно. Безрадостно только напрочь, но понятно. Ты не задумывался, что полвека — это слишком много для пребывания в криобоксе?