Сергей Трищенко - Фальшивые лабиринты, или Иллюзия отражений

- Господа! — провозгласил сэр Жеральд на очередном привале, когда мы готовились к ночлегу. Между прочим, с телом кентавра заготавливать топливо стало намного проще: помогала лошадиная сила. Да и, встав на дыбы. можно дотянуться до большей высоты, чем раньше — за привядшей гроздью винограда, например, как сейчас... — Господа! Мне кажется, мы с вами допускаем одну, но грандиозную ошибку...

— В чем она заключается? — холодно спросил Юнис. Холодность его объяснялась тем, что вот уже несколько дней нам не удавалось раздобыть провизии: перестали попадаться звери и птицы, а в съедобных ягодах и кореньях мы не были знатоками. Да и лошадиная составляющая перебивала: что казалось съедобным лошади, мало подходило для человека, и наоборот. Кажется, только в овсянке человек и конь нашли общие гастрономические интересы.

— Вспомните-ка нашу неудачу у драконова замка, — продолжал сэр Жеральд, — когда в нем не оказалось дракона!

— Ну? — сказал я и поморщился: терпеть не могу этого слова! Вырвалось как-то непроизвольно, из дремучего подсознания лошадиных предков.

— Не понукай, не запряг! — сварливо огрызнулся сэр Жеральд, но продолжил: — Как удалось дракону пролететь мимо нас и остаться незамеченным? Ведь он возвращался практически по тому же самому пути, по которому летел в замок.

— Я же говорю: рейсовые драконы, — буркнул я, но сэр Жеральд продолжил, не слушая:

— Не иначе как он дождался, пока мы уснем и прошмыгнул незаметно! поэтому я и предлагаю установить по ночам дежурство, чтобы не пропустить новый маневр дракона. А то мы так и будем мотаться за ним взад-вперед, на манер маятников.

— Дежурство? — задумчиво, но с оттенком недовольства протянул Юнис.

Мне эта мысль тоже не понравилась.

Ну хорошо, установим мы дежурство, а что будем высматривать да выслушивать? Габаритные огни на крыльях? Сигнал «я — свой»? Отсвет выхлопа? А может, пытаться услышать шум крыльев? Но крылья-то перепончатые, а на примере летучей мыши известно, что перепончатые крылья идеально подходят для бесшумного полета.

Лучше уж почаще взглядывать на дракомпас. В конце концов дракон тоже не железный и бесконечно мотаться взад-вперед не будет. Что у него, других дел нет, кроме как прятаться от нас?

Все это я и высказал сэру Жеральду, после чего мы с Юнисом завалились спать на бок, раскинув копыта. Спать стоя, как кони, мы так и не научились.

Сэр Жеральд, в сердцах выругав нас, побродил немного по окрестностям, задрав голову в небо и ломая в темноте кусты, но вскоре тоже упал и захрапел.

Я, находясь под влиянием слов сэра Жеральда, полежал еще некоторое время, глядя на звезды и следя: не закроет ли их случайно черная тень дракона? Полежал, насколько позволяла анатомия: лежать на спине было не очень удобно, копыта торчали кверху; а потом вспомнил, что ночью драконы не летают, потому что компьютер не работает (но не мог же я сказать это сэру Жеральду? Он бы все равно ничего не понял, или сделал бы вид, что не понял) — и отключился.

Утром, едва проснувшись, я полез за дракомпасом. Сэр Жеральд еще спал, Юнис — тоже.

Дракомпаса почему-то на месте, в шлеме сэра Жеральда, не оказалось. Я сначала забеспокоился, а потом вспомнил, что сэр Жеральд взял привычку прятать компас где-то во внутреннем кармане камзола и решил его разбудить — все равно пришлось бы. Но если бы я полез в карман без спроса, то сэр Жеральд спросонья мог и в глаз засветить, так что лучше не рисковать.

Сэр Жеральд буркнул что-то недовольное, когда я его растолкал, но сон с него слетел тотчас же, едва я сказал, что мне нужен дракомпас: ему разом померещилось, будто я увидел летящего назад дракона и теперь хочу просто уточнить направление полета.

Но стрелка дракомпаса продолжала упрямо показывать вчерашний курс — видно, дракон был больший домосед, чем нам представлялось, и вовсе не хотел кружить нам головы, водя за нос по всей стране.

Наш завтрак ограничился водичкой из ближайшего ручья — мне кажется, колдун неверно прочитал руны: здесь не было еды для нас, а не для наших коней. Хотя, если принимать во внимание наше теперешнее кентаврье состояние, кони тоже голодали — заодно с нами. Без нас они отлично пропитались бы! Скорее всего, колдун имел в виду какую-нибудь иную реальность, куда могли забросить нас скалы-счетчики. Просто нам в настоящий момент попалась наихудшая. Но потом я снова вспомнил нашу трехдневную скачку по безводной пустыне и согласился, что колдун был прав: трое суток без воды ни один конь не выдержал бы. Мы выехали. Тоже удобство: ни седлать, ни расседлывать лошадей не нужно. Встал и сразу же поскакал, сам по себе.

Сэр Жеральд привычно подкалывал Юниса, спрашивая, не завалялась ли у него пара ирисок, Юнис огрызался, я зевал на скаку. Не потому, что не выспался, а потому, что не сделал утреннюю гимнастику — я перестал ее делать с приобретением кентаврьего... кентаврского... кентавринного... в общем, обличия кентавра. И не природная лень моего Малыша так на меня повлияла — просто я не знал комплекса упражнений для кентавров. Когда мы вернемся в прежние человеческие тела, я снова начну делать зарядку. А пока пришлось ограничиваться потягиваниями да попрыгиваниями.

Сначала мы бежали довольно медленно, но потом немного размялись в беге и взяли неплохой темп. Мы уже настолько освоились в своем новом облике, что могли нормально говорить на бегу.

Сэр Жеральд наконец отстал от Юниса и повернулся ко мне.

— Просто удивительно: такие места — и никакой живности! — сказал он, срывая веточку и поднося ее ко рту.

Я настороженно проводил ее взглядом: уж не собирается ли он вновь возродить свои лошадиные привычки?

Он перехватил мой взгляд и усмехнулся:

— Не бойся, Серж-Леон, я только в зубах поковыряться. Может, удастся наковырять на завтрак. В лошадь я превращаться не хочу, хотя это могло бы оказаться выходом для кого-нибудь другого, если не удается найти еды. Но лошади не нужны ни золото, ни принцесса, ни дракон. Одна трава, которой тут навалом. Если бы вставал вопрос — жить или умереть? — можно было бы превратиться и в лошадь. Но вопрос стоит по-иному: жить или не жить человеком, а это, согласись, совсем другой вопрос.

— Существует масса вариаций, — усмехнулся я, — жить лошадью или умереть человеком, умереть стоя или жить на коленях, выжить любой ценой... История человечества дает массу подобных примеров.

— Я научился на своей ошибке, — кивнул он, — которую сделал, когда пошел на поводу у своего лошадиного тела... лошадиной части своего тела, -поправился он. — Лучше всего, конечно, учиться на чужих ошибках... или хотя бы учитывать их.

— Исправляя одни ошибки, люди делают другие, — снова усмехнулся я. — Где же выход?