Жураковская Викторовна - Любовь зла…

- Но чертить здесь новую диаграмму… - завёл старую песню Трор.

Старик брезгливо скривился, отчего его лицо стало похоже ещё больше похоже на обезьянью морду.

- Шопляки! Шмотрите и ущитещь, пока я жив!

Некроманты, как по команде, отхлынули назад, а Лардозиан выпрямился, поднял руки вверх и резко опустил - и перед ним в воздухе повисла дымчато-серая плита, отполированная до зеркального блеска. Её покрывала замысловатая вязь непонятных заклинаний, а из глубины проступали линии каббалистических фигур - множество линий красно-бурого цвета, наводившего на мысль, что все они начерчены кровью какого-нибудь бедняги. Впрочем, чёрная магия на том стоит, стояла и всегда будет стоять.

- Вмешто того, штобы каждый раж щерщить эти Шветом проклятые диаграммы, тот, у кого есть хоть капля можгов, наришует их однажды, - торжествующе изрёк Лардозиан. - Нам нужна шамая проштая фигура, штобы уменьшить прощент помех и плотно наложить ужел Подвлащтья…

- Кольцо Гаури-Ткиша? - подобострастно предложил Вашфа.

- Три-три-шесть? - вылез Трор.

- Звезда-в-Круге и Шар Вызова, учитель? - вполголоса заметил Санти.

Обезьянье лицо Лардозиана исказилось в гротескной пародии на улыбку, и старик одобрительно кивнул. "Подхалим", - беззвучно пробурчала я, но моё мнение на тот момент никого не интересовало.

Лардозиан, вперяясь взглядом в плиту, плавно развел руки в стороны. Две тонких полупрозрачных листа, подчиняясь его жесту, отделились от плиты и скользнули вправо и влево. На одном была начерчена октаграмма, вписанная в октагон и круг, на другом - три молнии, перечеркивающие спираль. Необычная "плита" являлась чем-то вроде записной книжки колдуна: множество тончайших хрустальных пластин, сложенных вместе, на каждой из которых нарисована только одна диаграмма. Лардозиан повторил движение, и первая пара пластин переместилась под низ плиты, а их место заняла новая - с другими магическими фигурами. За ней последовала третья, четвёртая, пятая… Старик стремительно перелистывал "страницы", ища нужную, рисунки разлетались, как вспугнутые птицы, безостановочно сменяя друг друга. Некоторые я даже узнала. Печать Соломона, используемая для усмирения враждебных духов и лоа, восьмилучевая звезда - "роза ветров", с помощью которой можно было управлять погодой, "змеиный цветок", притягивающий удачу.

У Санти тоже была такая плита, но гораздо толще, с цветовой дифференциацией слоёв, чтобы рисунки не сливались, и оглавлением - ему никогда не приходилось лихорадочно перерывать всю "записную книжку", чтобы найти необходимую диаграмму. Парень мог облегчить учителю задачу, но не сделал этого: все же некроманту не было чуждо чувство самосохранения.

Минут через десять, когда я уже откровенно зевала от скуки, Лардозиан перестал мельтешить рисунками и вытащил искомый. Это была пентаграмма с рунической вязью на лучах, вписанная в круг. Старик дернул бровью, и плита исчезла, а Санти, Ракем и трое других некромантов, не дожидаясь приказа, подхватили пластину и аккуратно опустили её на землю перед алтарём. Едва хрустальный лист коснулся земли, маги хором произнесли несколько слов, и бурая пентаграмма зашипела, окрасившись золотом и зеленью, и её лучи мягко замерцали. Рисунок словно ожил: блики света скользили по его линиям и светлячками взлетали вверх, кружась в воздухе и рассыпаясь искрами. А если посмотреть на пентаграмму под определённым углом, можно было заметить, что она медленно меняет оттенок, становят то травянисто-зелёной, то густо-янтарной.

Санти удовлетворённо кивнул.

Вашфа, бросив на Санти полный бессильной ярости взгляд, снял с шеи цепочку с кулоном, похожим на застывшую слезу, и надел её на меня. Я невольно поёжилась от прикосновения сухих, холодных рук, а когда кулон, словно живой, скользнул в вырез платья, беззвучно охнула. Прозрачный зеленоватый камень, вобравший в себя частичку магии Вашфы, прикоснулся к коже, и от него в разные стороны побежали ледяные ручейки. Показалось, что чья-то хищная лапища залезла в душу и, жадно зачерпнув тепла, убралась.

Вашфа посмотрел на меня, как на редкий образчик пещерной сколопендры, и отступил назад, брезгливо подбирая полы балахона.

- Не шнимай его, дева, - сурово предупредил Лардозиан.

"Спасибо, что сказали, как раз собралась сорвать эту отвратительную висюльку и выбросить за край плато", - беззвучно ответила я. Кулон мгновенно налился на шее свинцовой тяжестью, заставив чуть согнуться под его весом. Но опыт в таких делах у меня уже был, и я просто сердито шлёпнула по камню ладонью: это ещё что за шутки?! Кулон недовольно пошевелился, и тяжесть пропала.

Санти вложил мне в руки тёмно-лиловый шар размером с два мужских кулака.

- Сейчас сниму заклинание, только не кричи, не ругайся и не читай лекций, понятно? - Я закивала так яростно, что голова едва не отвалилась. - Смотри, я снимаю… вот… сейчас.

Я ещё раз полюбовалась на шар, аккуратно отложила его в сторону и… вцепилась некроманту в глотку.

- Ну, Санти, погоди-и-и!!!!

Нас растащили. Пока Санти громко кашлял и растирал горло, оцарапанное моими ногтями, я, моментально успокоившись, стряхнула руки некромантов и снова взяла шар. Повертела его так и эдак, посмотрела сквозь него на свет и, наконец, задумчиво побарабанила по нему ногтем. У Трора на лице появилось такое выражение, словно стучали ему по лбу.

- И на кой ляд мне шар для боулинга, господа некроманты? - задушевно поинтересовалась я. - Не вижу ни одной дорожки, да и кегль нет… кроме вас, разумеется. Конечно, если вы настаиваете…

- Жаткнищь и шлушай! - рявкнул Лардозиан. - Это редкий и могущий артефакт - шар выжова, поштарайщя не ражбить!… У наш вщё равно ешть другие.

Я послала ему невинный взгляд, от которого старый некромант поперхнулся и гневно завращал глазами. Вашфа пришёл ему на помощь.

- Это - Шар Вызова, - повторил он, манерно растягивая слова. - Он связан со Звездой-в-Круге и позволит даже такой никчемной пустышке, как ты, вызвать демона, духа или лоа, чтобы исполнилось то, чего желает твоё сердце… С небольшими ограничениями, разумеется, - он препротивно улыбнулся. - Ты не можешь желать смерти или заточения любого из присутствующих. Ты не можешь желать своего освобождения. Ты не можешь желать ничего, что помешает этому ритуалу. А в остальном - что угодно.

- А вдруг всё-таки пожелаю? - задиристо осведомилась я.

Вместо ответа он указал на медальон на моей шее и улыбнулся ещё противнее, если это вообще было возможно. Амулет-замок - "Не-делай-чего-не-велю". Санти постоянно грозился надеть на меня такой, но своей угрозы так и не исполнил.

- Козлы, - от всей души сказала я, пытаясь нащупать замок на цепочке, хотя и знала, что это бесполезно: "Не-делай-чего-не-велю" мог снять только тот, кто надел его. Вашфа скрестил руки на груди, Лардозиан яростно плюнул в сторону и попал в Ишко. - И, конечно, в обмен на душу? Ну нет! Кровь пейте, а душу трогать не дам!