Марина Ночина - Наследник. Книга первая (СИ)

— Наслаждайся, дорогая, — он мягко повернул голову девушки на бок, дотронулся до сонной артерии и усмехнулся, прощупав слабый пульс. — И пусть потом не говорят, что я не выполняю своих обещаний. Я же обещал, что не стану тебя убивать…

Что подарить Марии?

Этим вопросом я терзался уже вторую неделю и никак не мог придумать достойный подарок. А учитывая, что её день рождения намечался уже завтра, надо было срочно что-то делать. Можно было купить ей, ну, например шляпку, о которой она мечтала, как только увидела её в лавке старого Леха. Но для этого были нужны деньги. Вот только откуда у пятнадцатилетнего подмастерья полтора золотых? Нет, в кузнице, конечно, дела идут неплохо, но дядя в жизни не даст мне такую сумму. Даже в долг. Да и не дядя он мне. Просто кузнец когда-то сжалился над бедным сироткой и взял к себе в ученики. Наверное, не умри моя тётка, я бы до сих пор не знал, с какой стороны хвататься за клещи или как разжигать горно. А так, медяк в неделю и горячий ужин каждый день, меня вполне устраивали. Пусть и приходилось жить в кузне. Но это, во всяком случае, лучше, чем питаться воздухом и спать в любую погоду и сезон на голой земле под открытым небом. И, всё-таки, что подарить Марии?

— Найт! Ты что заснул? Долго мне ждать четыре подковы? — о, а вот и мой начальник. Тиам любит выпить и у него тяжёлая рука, которую я не раз испытал на собственной шкуре. Его жена мне нравится больше, она добродушна, постоянно подкармливает меня нехитрыми сладостями и любит почти как собственного сына. Кстати, это именно она уговорила Тиама взять меня в подмастерье. А ещё у кузнеца есть замечательная дочь. Мария. И девчонка по уши в меня влюблена. Я, к сожалению, недалеко ушёл от малышки и тоже питаю к ней отнють не братские чувства. Хотя, какая она малышка? Она на год старше меня.

— Уже несу! — лениво проорал я и уже тихо добавил. — Долго.

Да я едва успел осмотреть копыта лошади, чтобы подобрать что-то из готового. Боюсь, что через пару недель серый мерин всё равно вернется сюда на перековку, и виноватым, как обычно буду я. Я ведь простой подмастерье. Тогда почему я должен ковать подковы, точить мечи и заниматься прочими благими делами заместо кузнеца? Готов поспорить на свой годовой заработок, подковывать лошадь придётся тоже мне.

Я сгрёб подковы, прихватил целый арсенал инструментов и выбрался на свет. Сразу же получил подзатыльник и третий за сегодняшнее утро выговор.

— Подковы, — держать на лице дежурную вежливую улыбку и рычать, одновременно было сложно, но за шесть лет, я научился. Не знаю почему, но мне всегда везло. И ещё каким-то чудесным образом, я всегда умудрялся расположить к себе любого человека. Порой и не человека. Особенно на моё «обаяние» велись девушки. И что сказать, я был доволен таким подарком природы, раз всем остальным она меня обделила.

— Найт! Не стой столбом, перекуй лошадь! — на физиономии Тиама появилась дружеская улыбка, и он отвесил мне очередной подзатыльник. Я честно увернулся и принялся за работу. Чем быстрее закончу, тем быстрее смогу вернуться в темноту кузни. Не люблю солнце. Вот не люблю и всё. У меня даже имя соответствующее. Найт. Ночной, — так оно переводится с эльфийского. На вампирском оно звучит как «охотник». Ну а для людей я просто выродок. Такой перевод с гномьего почему-то в моей жизни использовался чаще всего. Подозреваю, что не мать дала мне это имя, а почившая тётка. Она всю жизнь винила меня в смерти своей сестры. А что я мог ей сказать в ответ? Я родился, мать умерла. Она права. Да и что я мог соображать в три, пять, семь лет? Когда мне было девять, тётка, наконец, избавила мир и меня от своего вечного брюзжания. Чтобы ей вечно жарится в аду!

Я сплюнул, вытер лоб, размазывая по тому грязь и пот, и успокаивающе похлопал кобылку по боку.

— Потерпи, красотка, ещё две и мы разойдёмся друзьями.

Кобыла опасливо скосила на меня левый глаз, дернула ушами и нервно переступила с ноги на ногу. Хорошо хоть не лягнула. Не любят меня животные. Я их люблю, а они меня нет. Несправедливо, учитывая, что мне постоянно приходится подковывать лошадей. Хорошо, что на мне всё заживает как на оборотне, а то бы я постоянно ходил весь в синяках и царапинах. Но, что тут жаловаться? Я пока ещё живой, сытый и в меру любимый. Хоть кем-то. А значит, Марии придётся дарить что-то незабываемое. Может звезду с неба достать? Кажется, это будет куда проще, чем достать полтора золотых на шляпку.

— Найт! Ну чего ты копаешься? Видишь, человек спешит! — Тиам высился надо мной, закрывая противное солнце, и я даже решил не огрызаться. Я не вампир, но лучше я буду жить в пещере с летучими мышами, чем жариться на летнем полуденном пекле.

— Уже закончил, — пробубнил я, собирая инструмент и снятые с кобылки подковы. Потом перекую на что-нибудь. Например, на новые подковы.

— Медленно ты работаешь, — пожурил кузнец, но я даже не посмотрел в его сторону, нырнул под навес кузни, скинул там всё барахло, что держал в руках и направился к колодцу. Ведро холодной воды на голову, ковш в себя и словно заново родился. Теперь бы ещё поесть.

Но, как говорится у эльфов: мечты нам только снятся. С другой стороны, я бы не отказался и поспать. Встаю я затемно, пока первые петухи досматривают отнють не последние сны и бегом учится. Перед тем как умереть, тётка сделала мне последний «подарок» — оплатила мою учёбу в школе. Не знаю, где она взяла столько денег, но ровно в тот день как мне исполнилось десять, за мной пришли. И насильно усадили за парту. Сначала мне не нравилось, я убегал, прятался, но всё равно приходилось нагонять пропущенные занятия. Потом вроде как втянулся, ну и, наверное, привык. Мне понравилось и теперь меня из школы выпихивали едва ли не пинком под зад. Не буду хвастаться, но я умею читать, писать, свободно считаю до тысячи и изучаю целых три языка. Вампирский, эльфийский и зачем-то гномий, но тётка оплатила обучение и их. Как я узнал в двенадцать лет от директора школы, после очередного успешно прогулянного дня, совсем не тётка расщедрилась на моё обучение. Директор рассказал, надеясь, что во мне всё-таки проснётся сознательность, и она действительно проснулась, стоило мне узнать, что взнос внесла моя мать, ещё до моего рождения. И она же оставила немаленькую сумму денег для дальнейшего обучения. Мать я, разумеется, не знал, но почему-то очень любил, и это стало одной из причин моей внезапно пробудившейся тяги к знаниям. И вот, я каждое утро, кроме одного выходного, в воскресение, вставал, бежал три километра в соседний небольшой городок Евен и учился. Занятия длились до трёх часов дня, а потом я переходил в полное распоряжение Тиама. Несложно догадаться, что сегодня был этот самый выходной и кузнец гонял меня в три шеи.