Елена Павлова - Ряд случайных чисел [СИ]

— Так… ессь такое. «Неиссякаймый иссоч-ник!» — икнула Милль. — Оттоно! На буты-ил-ке.

— Жнец Великий! Да сколько ж ты уже выпила-то? Миля! Ты же в зюзю! То-то я смотрю, в бутылке не убывает! Деточка!

— Выйпила-а-а? Не зна-ик! — ю-у-у… Мноха! И-ишо моху! Щас-с-с, о! Матри! О! Ик! И не зюз-зя я, а я!

— Ой, бли-ин! Ага, молодец. А на живое существо — Миля! — на человека, например, его повесить можно?

— Афф-ик! — ехознайт! — Милль вошла в ритм: налила — выпила. Налить получалось, в рюмку — не всегда, коварная посуда все время норовила отползти в сторону в самый ответственный момент. По столу расползалась пахучая коньячная лужа.

— Гран, да что ж ты смотришь? Убери от нее бутылку, ей же плохо станет! Ох, кошмар какой!

— Смешная какая… — прошептал Гран, с удивлением и нежностью глядя на жену. Милль закусывала. С пьяной бесшабашностью свалив салаты в одну миску, она бодро чавкала получившимся месивом. Ведущиеся под ухом разговоры о трупах и крови ее явно больше не волновали. Какие глупости, право слово! Тут бы вилку ртом поймать, а то она такие странные траектории перед лицом выписывает! Приходится ее вот так вот к краю миски… и — ам! Вот то-то! Ибо нефиг! Наглая посуда!

— Шам — ик! — шмешной! — прочавкала она, крепко держа бутылку и отмахиваясь вилкой от пытавшейся отобрать коньяк Доры. — Уди-и-и! Йа-а вам афаф… афта-авлю! — обнадеживающе кивнула она всем трем Дорам сразу. — Тута мно-оха ишо!

— Заклинание сними, — одними губами сказала Дора Грану.

— Не могу, — развел тот руками. — Для этого отобрать надо, а ты ж видишь… Никогда ее такой не видел! Прелесть!

— Зато завтра будет ужасть! — пообещала Дора. — Ладно, это безнадежно. Тогда еще вопрос. Есть ли у вас место для бездомных? Беженцев огромное количество, но бежали они не от эльфов конкретно, а со страху, от неизвестности. Сейчас большинство в ужасном положении, без денег, без работы, без дома. Есть ли у вас возможность их принять и разместить? Сколько? В какие сроки?

Они разговаривали, пока Милль не уснула — классически, лицом в салат. С Грана можно было писать картину «Умиление». Он выдал Доре горсть печатей и ушел, бережно прижимая к груди свою пьяную в лоск и перемазанную в салате драгоценность. Дора посидела немного в опустевшей столовой, озирая учиненный Милль разгром. Ну, салаты — ладно. Большую часть месива хрупкая эльфа умяла под коньячок, а меньшую унесла… м-м-м… на себе. А вот нафиг было торт облизывать? Нет, понятно, сливки взбитые — это вкусно, но чтоб так… тщательно… А вот фрукты, для нее специально купленные, все остались без внимания. Зато коньяка теперь — хоть залейся! Как в сказке — бездонная бутылка! Да-а! Дора вздохнула, отнесла останки невинно убиенного торта на лед и занялась делом. Дела было много — на всю ночь, и называлось оно провокацией.

В тускло освещенную двумя свечками срочную операционную центральной больницы поскреблась маленькая седенькая старушка с большим мешком за спиной.

— Милыя! А хдейт тута спокой прыемнай, а? Чейт заблукала я, уж скажи, милыя!

— В вечный тебе пора, а не в «прыемный», — пробурчала себе под нос медсестра, кипятившая инструменты на спиртовке. — Прямо, бабушка, прямо! Не дошла ты еще. Во-от туда тебе.

— Ото пряминько? От спасибо-то! Обойди тя Жнец, ох, святый серп его, дай тебе здоровья! А чейт светится-то у тебя, ась? Ото тута, в уголку-то?

— Светится? Бабуль, шла б ты в «спокой», а? Ой, и правда! Ой, мама, что это? Ой, мамочки! Райн Харат! Райн Хаара-а-ат!!!

Из прорезей на одной стороне мешка складывалась светящаяся надпись «Извините!». К веревке на горловине была прицеплена записка — самые заурядные бумага и карандаш, никакой экзотики — «Никому не говорите. Если надо еще — нарисуйте цифру на окне». Из мешка райн Харат, хирург, и райя Дина извлекли 30 ослепительно сияющих шариков. Вели они себя дружелюбно, удрать не пытались, сидели, куда посадишь. Через час у операционной бушевал скандал: свет хотели все, шариков явно было меньше, чем желающих. Страсти накалялись. После того, как драку отоларинголога с гастроэнтерологом удалось прекратить, было решено распределить шарики по три на этаж, и по одному дополнительно в каждую операционную. На восемь трехэтажных корпусов этого, конечно, было мало, но цифра «2000», сразу же нарисованная на окне масляной краской, внушала надежу на изменения в жизни. Про старушку никто уже не помнил — таких много. А старушка добралась до дома только к утру, еле крутя педали от усталости. Дора сгрызла кусок холодной запеканки и рухнула в постель, даже не попытавшись вымыться.

Утро было ужасным. Ну, положим, утро — сильно сказано, но… А как встала — так и утро, кому какое дело! Подумаешь — три часа дня! Ей-то не легче! Болело все. Дора неплохо знала анатомию, но о существовании таких мышц в таких местах… Ужас! Зато сейчас старушку она изобразила бы виртуозно, даже притворяться бы не пришлось. Нет, нафиг такие подвиги! Вот посмотрим, что из сегодняшней ночи получится — и, если будет так, как надо, будем новых знакомых припахивать! У них порталы, им педали крутить не надо — пусть они и несут свет в массы! А мы, Дора Первая, стары уже так развлекаться. Дора облепилась перцовым пластырем везде, где достали руки, и стала ползать по дому. Надо хоть пыль вытереть, что ли. Хоть где-то, хоть что-то, чтобы хоть домой не противно возвращаться было. Завтра ведь уйдет неведомо, на сколько — а здесь и так хоть капусту сей на полу.

А в шести больницах Верхограда бушевал шторм. «Не говорите» — ха! Уже к одиннадцати утра была сформирована комиссия. В нее вошли трое военных, странный мужичок, которого они с тщательно скрываемой ненавистью называли «райн экстрасенс», и представитель мэрии, от которого им не удалось отделаться. При попытке изъять «вещдоки» комиссия столкнулась с «некоторыми трудностями», как потом было сказано в рапорте. Персонал стоял насмерть, грудью защищая светляков от посягательств. Завкафедры нейрохирургии, маститый ученый с весьма известным в научных кругах именем, грузный, благообразный, орал на комиссию так, что аж слюни со вставных зубов летели. Лексикон его оказался гораздо богаче, чем можно было предположить, читая его труды.

— Я срать хотел на ваше расследование! А этот ордер можете засунуть в жопу тому, кто вам его дал! У меня из четырех прекрасно оборудованных операционных работает одна — а почему? А потому, что топлива нет для генератора — а почему? А потому, что благословенный райн бургомистр себе краниум в ректал засунул — и только жалуется, что дышать темно и срать неудобно! А топлива так и нет! Может благословенные райнэ военные мне его дадут? Не-ет? Тогда пойдите вон отсюда! Мне дали свет, на сэкономленном топливе я смогу троих прооперировать — понимаете вы это? И мне плевать, кто мне эту возможность дал — хоть эльфы, хоть гоблины, хоть драная коза! Вон отсюда! Вон! Пусть меня сраный гоблин вы…… если вы отсюда хоть что-то заберете! Во-о-он!!!