Анфиса Кохинор - Дурацкие игры магов. Книга вторая.

Розалия огорошено взглянула на мужа, и тот пояснил:

- Он считает нас кем-то вроде богов. Видишь ли, дорогая, Олефир правил в Камии несколько веков, и был единственным в мире магом. Если я правильно понимаю, в Камии царит дикий рабовладельческий строй.

- И ты говоришь об этом только сейчас? - возмутилась землянка. - Там мой сын, между прочим!

- Мы ничего не можем сделать, Роза. Камия ускользающий мир и попасть…

Не дослушав мужа, Розалия вздёрнула Кевина на ноги и гневно взглянула ему в лицо:

- Ты рассказал правду? Я не верю, что Дима раб какой-то там кайсары.

- Постельный раб, госпожа, - уточнил Кевин.

- Бабник! - выплюнула землянка, отпустила юношу и с надеждой взглянула на мужа: - А вдруг мы говорим о разных людях?

- Вряд ли, - вздохнул гном. - То, о чём поведал мальчик, в духе короля Годара.

- Вечно он кому-то служит!..

- Успокойся, Роза. Не знаю, что произошло с Димой и Тёмой, но Валентин в порядке!

- С хозяином всё плохо, - неожиданно произнёс Кевин, и от его уверенного и, одновременно, печального голоса Розалия и Витус вздрогнули. - Он ослушался приказа кайсары и будет казнён. Она убьёт его… - почти шёпотом добавил юноша и вдруг заплакал, горько и безнадёжно. - Он первый отнёсся ко мне по-человечески. Лучше бы я остался с ним и умер, сражаясь за него. Это был бы достойный конец моей никчемной жизни.

Розалия невольно подалась вперёд и прижала к себе рыдающего мальчишку:

- Дима вернётся, обязательно.

- Нет.

- Не нужно думать о плохом, мальчик. Поверь, Дима выбирался и не из таких передряг.

Кевин отстранился и недоверчиво взглянул на наместницу:

- Вы действительно думаете, что он справится с кайсарой?

- Он маг. - Розалия ободряюще потрепала юношу по плечу: - А ты среди друзей, Кевин. Мы позаботимся о тебе до возвращения Димы.

Утерев слёзы, Кевин поднял с пола саблю, прижал её к животу и поклонился:

- Приказывайте, госпожа.

- Никаких приказов! - твёрдо сказала землянка. - Лучше расскажи о себе. Кто твои родители, Кевин?

Лицо юноши стало белее снега. Он быстро опустил голову и пролепетал:

- Мои родители умерли, госпожа.

Витус сдвинул густые брови к переносице и забарабанил пальцами по губам. Страх, окативший мальчика с ног до головы, озадачил мага. Он думал, что Кевин не знает о своём происхождении, а тот, оказывается, надёжно прятал мысли о нём.

- Чего ты боишься, Кевин?

Мальчишка закусил губу, погладил рукоять сабли и дрогнувшим голосом произнёс:

- Вас, господин. Вы не говорите, что я должен делать. Вы хотите расспросить меня и убить?

- Зачем? Я же сказал: ты гость, а гостей мы не убиваем. - Витус двумя пальцами поднял подбородок мальчишки и посмотрел ему в глаза. - В Лайфгарме другая жизнь, Кевин. Здесь нет рабов. Ты - свободный человек и можешь делать всё, что пожелаешь.

- Даже уйти, господин? - встрепенулся камиец.

- Да, если уверен, что сможешь выжить один в незнакомом мире!

Кевин умоляюще взглянул на Витуса:

- Я ни в чём не уверен, господин. Я не знаю, что делать.

- Стать моим учеником!

На лице юноши смешались испуг и благоговение:

- А правда, что Вы были учителем великого Олефира, господин?

- Да, - усмехнулся гном и лукаво спросил: - Может, всё же расскажешь о себе, Кевин?

Камиец покраснел и отвёл глаза:

- Мне нечего рассказывать. Я сирота. Я всю жизнь был рабом. Ничего интересного, господин.

- Ну-ну, - хмыкнул гном, отпустил мальчишку и повернулся к Розалии: - Наш гость голоден. Последний раз он ел вчера утром, какую-то отвратительную кашу.

Землянка с сочувствием посмотрела на юношу, молча взяла его под руку и повела за собой. Едва они покинули королевские покои, Кевин забыл о голоде и усталости. Он с изумлением крутил головой, разглядывая строгую и изысканную обстановку замка, которая разительно отличилась и от его родного дома, и от дворца кайсары Сабиры. Каменные стены украшали дорогие гобелены с изображениями людей и животных. Факелы и люстры, полыхающие сотнями свечей, не коптили, а приятно пахли смолой и цветами. Да и люди, встречавшиеся им на пути, были приветливыми и дружелюбными. Они улыбались госпоже Розалии, желали ей доброго дня и одаривали Кевина любопытными открытыми взглядами. Юноша чувствовал себя неуютно. Ему вдруг показалось, что всё происходящее - чудесный сон, и, проснувшись, он вновь увидит перед собой строгое и вечно недовольное лицо надсмотрщика. Но сон всё длился и длился. Наместница привела его в покои поменьше королевских, но такие же ошеломительно красивые. Большая кровать с тонким кружевным балдахином, огромный диван и кресла, высокий и широкий платяной шкаф с золотыми ручками, зеркало в тяжёлой массивной раме, напольные часы, фарфоровые вазы, столики, полки с книгами… У Кевина глаза разбежались от количества предметов. Он робко жался на пороге, не смея ступить на роскошный тёмно-красный ковёр.

- Проходи, Кеви, теперь это твои комнаты, - ласково произнесла Розалия.

Юноша глубоко вздохнул и сделал маленький шаг вперёд. Великолепная кровать манила и притягивала его. С опаской приблизившись к роскошному ложу, Кевин пальцем коснулся тонкого шёлкового покрывала, а потом погладил его и шумно выдохнул: ткань оказалась головокружительно мягкой и нежной. Юноша готов был вечно гладить её, но тут Розалия хлопнула в ладоши, и он испуганно обернулся.

Двери отворились. В комнату, улыбаясь, вошли четыре горничные в одинаковых коричневых платьях. Они присели в реверансе, и старшая, красивая тёмноволосая женщина с добрыми синими глазами, спросила:

- Что Вам угодно, госпожа Розалия?

- Вымойте нашего гостя. - Землянка подошла к ней почти вплотную и тихо добавила: - Будьте с ним предельно вежливы и внимательны, Констанца. Мальчик многое пережил и чурается людей. Кстати, его зовут Кевин.

Старшая горничная понимающе кивнула и посмотрела на юношу:

- Прошу Вас следовать за мной, господин Кевин.

Голубые глаза округлились от удивления:

- Я не господин.

- Конечно, - тут же согласилась Констанца, - но всё равно, соблаговолите пойти со мной.

- Иди, Кевин, - улыбнулась Розалия, и, прижимая саблю к груди, Кевин пошёл за горничной.

Несмотря на опасения Констанцы, юноша безропотно позволил раздеть себя и усадить в ванну. Горничные осторожно вымыли его, кривясь и морщась при виде синяков и ссадин, покрывающих худое тело. Затем подровняли густые тёмно-русые волосы и облачили в чёрные брюки, белую рубашку и мягкие замшевые полусапожки, присланные супругом наместницы. Одежда подошла юноше идеально, и горничные довольно заулыбались - их подопечный покинул ванную комнату настоящим аристократом. Только странная манера прижимать к животу саблю оставила у девушек тревожный осадок. Мальчишка словно чего-то боялся, и они не могли понять чего.