Полина Кохинор - Джирмийское клеймо

И наступил мир.

Император вместе с принцем и свитой переместился на окраину столицы и неспешно поехал по спящим улицам Дарры.

Над городом-лесом медленно вставало золотое солнце. Солнечный свет расползался по могучим широкоствольным деревьям, высвечивал широкие площади-поляны, ласкал бирюзовую гладь круглых озёр и малахитовые крыши лавочек, магазинчиков, гостиниц и трактиров.

Вот растворились плотные ставни на втором этаже хлебной лавки. Наружу высунулось заспанное лицо булочника и перекосилось от привычного страха и восторга, при виде процессии в алых плащах.

- Да здравствует император! - во всю мочь заорал горожанин, и Дарра пробудилась от ночного сна.

С шумом распахнулись окна, на улицу высыпали дети и взрослые, и их голоса слились в нестройный прямодушный хор:

- Слава императору-победителю! Слава великой Джирме!

Аргорцы узнали Марвина, но не сразу поверили своим глазам. Ведь столица полнилась слухами о его казни в Догмаре. Прошло несколько долгих минут, прежде чем из толпы прозвучало:

- Да здравствует принц Аргора!

Одинокий крик подхватили сотни голосов, и могучая лавина славословий пронеслась над столицей. Каждый счёл своим долгом восславить Марвина, ибо боялись джирмийского принца больше, чем императора.

- Видишь, Марвин, аргорцы любят тебя, - через плечо усмехнулся Бернар. - Ну, улыбнись же. Не стоит пугать народ, принц, а не то даррийцы решат, что ты явился в столицу, всех их прирезать.

Несмотря на то, что принц Аргора был в седле, он ухитрился отвесить предводителю изящный и церемонный поклон и покорно растянул губы, не слишком заботясь, что улыбка его больше походит на звериный оскал…

Перед дворцовой стеной, восстановленной во время войны с аксимийцами, императора встретили отряды кошек, беркутов и волков. Защитники дворца грянули дружное 'Ура!'. Бернар вскинул руки, приветствуя верных долгу аргорцев, и направил коня в портал.

Принц Аргора ехал по правую руку от предводителя. Он ещё толком не приступил к обязанностям принца Аргора - лица касты, а на душе уже было тоскливо. Марвину вспомнился заваленный бумагами стол в кабинете управляющего Цитаделью, осуждающий взгляд Жерара и, непонятно почему, Камилла. 'Впрочем, это же из-за неё, всё началось, - напомнил себе принц и поморщился от досады. - Камилла… Не наложи она своё глупое заклятье, моя жизнь сложилась бы совсем иначе. Я бы не познакомился с Эллардом, Ильмарой…' Воспоминания о жене, как всегда отозвались в теле тёплой, будоражащей волной, смягчили звериный оскал и всколыхнули желание увидеть маленькую охотницу, вдохнуть травяной запах её волос, провести рукой по гладкой, прохладной коже…

- Марвин! - Гневный голос предводителя вырвал принца из сладких грёз. Он поспешно спрыгнул с коня и почти бегом пустился догонять Бернара, который стремительно поднимался по лестнице.

'Угораздило же меня вспомнить Мару, - раздраженно думал принц, глядя в прямую, напряжённую спину предводителя. - Ещё не хватало, в первый же час пребывания в Дарре, прилюдно получить по морде! Хотя, через пару минут, мы останемся наедине, и тут уж он стесняться не будет…'

Принц не ошибся. Едва дверь императорского кабинета захлопнулась, Бернар развернулся и со всего размаха влепил Марвину пощёчину.

- Забыл, где находишься, щенок? Ты принц Аргора, а не утончённый поэт-мечтатель из древнего рода беркутов!

- Да, сударь, - склонил голову Марвин. Умом он понимал, что предводитель прав, но сердце отчего-то не принимало эту ясную и очевидную мысль.

- Поговорим. - Бернар угрюмо посмотрел на принца, сел за стол и забарабанил пальцами по столешнице. Несколько мгновений он словно сомневался, стоит ли вообще разговаривать с Марвином, а потом барабанный перестук смолк, и Бернар решительно повторил: - Поговорим. - Он исподлобья посмотрел на принца и указал на стул. - Садись, Марвин. Пришла пора обсудить твоё положение в Джирме.

Марвин послушно сел на стул. Под грозным, не предвещающим ничего хорошего взглядом Бернара он ощутил себя заигравшейся игривой кошкой, которого ждёт хорошая выволочка.

'А чего я хотел? - равнодушно спросил себя принц. - Я вернулся в Джирму, и этим всё сказано. Сейчас Бернар любезно напомнит мне о долге перед кастой и Аргором, переберёт законы и правила Цитадели, нарушенные мной, и…' - додумать Марвин не успел.

- С того момента, как у тебя на шее появилось клеймо, ты являешься кандидатом на отсев, Марвин. Сам того не зная, ты с раннего детства ходишь по лезвию ножа. Тебе очень везло, дружок. Сначала за тебя вступился я, потом Кошка. Волей обстоятельств ты стал принцем Джирмы, золотой кошкой и моим наследником. Кем угодно, но не истинным джирмийцем!

Сказать, что Марвин был ошарашен, всё равно, что ничего не сказать - слова Бернара убили его наповал. Лицо принца побледнело, вытянулось, уголки губ опустились, а рот чуть приоткрылся. Марвин растерянно моргнул, глубоко вдохнул и еле слышным, хриплым шепотом произнёс:

- Но я никогда не предавал Джирму, сударь.

- Не предавал, - согласился предводитель. - Что бы ты ни делал, ты был верен касте. Но… Ты не джирмиец, Марвин. Ты хороший товарищ, гениальный маг, но не джирмиец.

Предводитель всматривался в поблёкшие глаза принца, ожидая от него вопроса, и вопрос прозвучал:

- Почему?

- Ты умный мальчик, Марвин, - горько усмехнулся предводитель. - И если дашь себе труд подумать, то ответишь на этот вопрос без моей помощи. Или всё же помочь?

Конечно, Марвин дураком не был, и, конечно мог бы обдумать неожиданное заявление предводителя со всех сторон, и, наверное, нашел бы ответ, но Бернару удалось выбить почву из-под ног золотой кошки, и в его голове вертелись только три обидных и неприемлемых слова: 'Я. НЕ. ДЖИРМИЕЦ'.

Растерянность и сумбур, отразившиеся на лице Марвина, привели Бернара в прекрасное расположение духа. Разговор развивался именно так, как он рассчитывал. Получив 'удар под дых', Марвин был почти сломлен, и предводителю оставалось лишь убрать это занозливое 'почти' и закрепить успех.

- Скажи-ка мне, мальчик, кто виноват в том, что Камилла наложила на тебя заклятие? Только честно, прошу тебя.

- Я, - спустя несколько мгновений выдохнул Марвин и опустил голову. - Я поддался эмоциям. Я думал это безобидное любовное…

- А вот оправдываться не надо, Марви, - покачал головой предводитель. - Лучше скажи: какая участь ждёт джирмийца за убийство товарища?

- Смерть, - не поднимая глаз, ответил принц. Он уже понял, куда клонит предводитель, и тихо произнёс: - Камилла наложила на меня заклятие из-за моего ротозейства, а, значит, и смерть джирмийцев на моей совести.

- Верно, но за это преступление ты прощён, правда, как выяснилось, зря. Ты воспринял прощение ни как великую милость, а как должное! Тебе бы сидеть ниже травы, тише воды, так нет! Ты вдруг вообразил себя на особом положении: обзавёлся собственностью, без позволения покинул Аргор, совратив с пути истинного Жерара и украв котёнка. Впрочем, Жерар - отдельная история! Он искупит свою вину, несмотря на моё близкое с ним родство! А вот ты весьма трепетно отнёсся к вдруг обретённому братику, навредив, тем самым, ему гораздо больше, чем заклятому врагу. Эллард, как и ты, кандидат на отсев! Рональд получил от меня соответствующие указания, и, поверь, у твоего братца мало шансов выжить. - Марвин сглотнул, однако, что-либо спросить у предводителя не решился. - Так вот, Жерар в опале, Эллард на волоске от смерти, остаётся… - Бернар намеренно сделал паузу, ожидая реакции Марвина, и тот, подняв больные глаза, через силу выдавил: