Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — ландесфюрст

Бобик знает дорогу или уверен, что понял меня правильно, — несется так, что, если не останавливать, догоним только в Геннегау. Места, не затронутые войной, и только когда запахло Армландией, ощутилось недавнее скопление большой массы вооруженных людей на ограниченной площади: все вытоптано сапогами и копытами, везде пятна выжженной земли, пепел и зола, а дальше утоптанная до плотности камня земля, где прошла тяжеловооруженная рыцарская конница.

Бобику все войны и конфликты неинтересны, он знает, что жизнь прекрасна и удивительна, мчится красивыми прыжками, подпрыгивает на бегу, хватая широко раскрытой пастью бабочек — не так летают, дуры, — выпугивает из высокой травы птиц — а чего тут разгнездились без разрешения, — насмешливо оглядывается на Зайчика, попробуй догони, лосяра…

В какой-то момент он насторожил уши и на бегу повернул голову. Я уже знаю этот жест, придержал Зайчика, до слуха долетел лязг мечей, злые возгласы, затем отчаянный женский крик.

Первой мыслью было правильное: чего, дура, полезла в глухой лес? После чего я должен бы продолжить путь, уже не дурак — искатель приключений, мудрый местами правитель, но руки сами повернули арбогастра в ту сторону.

Пес ринулся туда первым, арбогастр сделал мощный прыжок, проламываясь сквозь высокую зеленую стену кустарника, и я успел подумать со стыдом, что все-таки я другими местами еще дурак…

На открытой площадке между редкими деревьями-великанами двое мужчин деловито связывают брыкающуюся женщину, я успел увидеть распущенные дико красные волосы, еще двое переворачивают мужские тела в простой одежде, что распростерлись в лужах собственной крови, а четверо оседланных коней отбежали в сторону и смотрят с вялым интересом.

На треск кустарника все замерли, но мечи обнажили только двое, а те, что с женщиной в руках, остановились и, держа ее крепко, смотрят настороженно и злобно.

Бобик сел в сторонке мирно, замер, а то погоню обратно, на него покосились сперва, тут же перевели хмурые взгляды на меня.

— Эй, — сказал я весело, — а что тут происходит?

Один прорычал злобно:

— Езжай, куда едешь. И собаку свою плешивую убери.

— Ого, — сказал я, — за собаку ты мне ответишь, морда тупоносая. Объясняю еще раз — я хозяин этих мест. Потому повторяю вопрос: что… здесь… происходит?

Тот же один сказал мрачно:

— Тебе сказали, убирайся подобру-поздорову.

— Ответ неверен, — сказал я. — И слишком груб.

Оба не ждали, что я успею выдернуть меч с такой скоростью и одновременно пошлю вперед коня. Зайчик сшиб одного грудью, второй пытался отклониться, но я без труда достал его лоб кончиком клинка.

Мы пронеслись вперед, развернулись. Сбитый с ног старается подняться, но падает на локти, а те, что с женщиной, переглянулись и, бросив ее на траву, выхватили мечи.

Я неторопливо слез с коня, похлопал по крупу, чтобы отошел: мужчинам нужна арена для выяснений, хто тут альфа, а хто просто самец.

— Спрашиваю еще раз, — сказал я, — что здесь происходит?

Один из тех, кто держал женщину, сказал резко и повелительно:

— Вы здешний лорд? Просто забудьте о том, что видели. Езжайте по своим делам. Не хочу обидеть, но здесь силы, с которыми задираться не стоит никому.

Я проговорил медленно:

— Я вообще-то как бы тоже сила… Сложите оружие и склоните головы. Может быть, я вас и помилую…

Они смотрели на меня неотрывно, третий тем временем уполз в сторонку, я усилил запаховое — ага, подкрадывается, дурак, со спины, хотя его выдает и шелест травы под сапогами, и хруст песка, не говоря уже о тошнотворном запахе чеснока.

Тот, что с мечом в руке над лежащей женщиной, сказал громко, явно стараясь, чтобы я смотрел только на него и слушал его:

— Лучше ты признай нашу силу и…

Я резко развернулся, полоснул мечом не глядя. Успел увидеть боковым зрением, как стальная полоса клинка красиво прошла строго горизонтально по короткой шее, в следующее мгновение уже стою лицом к этим двум, оба начали даже улыбаться, сволочи…

— Итак?

Они заорали и ринулись как два дурака, кривляясь и делая угрожающие движения. Сердце мое стучит часто и мощно, изнутри прямо прет, эти оба двигаются так медленно, словно выползают из клея. Я рубанул одного по дурной голове, от удара второго уклонился, он провалился мимо, я ударил вдогонку и услышал хруст черепа, будто проломил скорлупу яйца дракона.

Женщина дергается в путах, во рту белеет туго свернутая тряпка. Я неторопливо подошел, подумал, развязать сперва или выдернуть кляп, решил сначала избавить от веревок, пусть помолчит, пока могу вот так, а когда выдернул наконец эту грязную тряпку, изумился, сколько ее вошло, целая простыня, ну и глотка, просто чудо.

— Какие же сволочи, — прохрипела она люто. — Убили моих слуг… Тьфу!.. Вообще-то спасибо.

— Вполне уместно, — согласился я. — Я всегда за это «вообще-то спасибо» тружусь как пчелка. Что-то ваши слуги одеты лучше вас… гм… леди.

Она смерила меня надменным взглядом, никакой благодарности, кроме формального «спасибо».

— И что?

— Да так, — сказал я, — наводит на размышления.

— Какие?

— Это ваши кони?

Она оглянулась.

— Не все.

Я кивнул.

— Кладу голову, что смогу сказать, какие из них чьи. Хотя не понимаю…

Она поморщилась.

— Чего?

— Зачем вам кони? — поинтересовался я. — Разве не проще на метле? Или вороны клюют в полете?

Она посмотрела с холодным достоинством.

— Намекаете, что я ведьма?

— Это и так видно, — сообщил я, — без всяких намеков.

— Откуда видно?

— Во-первых, — сказал я, — рыжая, а это самые опасные ведьмы, прирожденные, во-вторых, зеленущщие глаза, а в-третьих… женщины все ведьмы.

Она поморщилась.

— Чувствую грамотного, вы ведь грамотный?

— Только крупными буквами, — признался я скромно. — И чтоб с картинками. Ладно, леди, я вроде бы вам чуточку помог, за что получил чуточку спасибо, а теперь прощайте и будьте здоровы…

Зайчик подбежал на свист, женщина покосилась на этого красавца из блестящей черноты.

— У вас неплохой конь. Сколько за него хотите?

— Вы столько не стоите, — сообщил я любезно.

Зайчик подставил бок, я вскочил, не касаясь стремени. Женщина торопливо вскрикнула:

— Погодите! Вы не можете меня оставить вот так!

Я галантно улыбнулся.

— Леди! Еще как смогу.

Она закричала:

— Да погодите же вы! Я хорошо заплачу.

— Мои услуги не продаются, — сказал я гордо. — Больше за «спасибо» работаю, но это когда вожжа под хвост попадет, а такое бывает редко.

Она сказала настойчиво:

— Я вам заплачу очень хорошо!

Я смерил ее оценивающим взглядом.

— Глядя на ваше оборванное платье, можно предположить, чем вы намерены расплатиться. Но для меня это слишком мелкая монета.