Андрей Петерсон - Перстень некроманта

Осси тоже замерла, не двигаясь с места, и тоже не спешила бросаться на тварь с истошными криками, потому что внутренний голос подсказывал ей, что криками, хоть истошными, хоть не очень, это чудище не напугать. А к внутреннему голосу надлежит прислушиваться. Хотя бы иногда.

Они стояли шагах в сорока друг от друга, играя в гляделки, и выжидали.

Тварь переступила с ноги на ногу и широко зевнула, продемонстрировав два ряда острых, кривых и довольно-таки больших зубов. Осси намек поняла и, сотворив в левой руке небольшой огненный шар, правой вытянула из ножен Гаситель.

Зверюга вытянула вперед шею, чтобы оценить угрозу получше, и замерла, переводя взгляд с шара на кинжал и обратно. Проделав это несколько раз, она уставилась на Осси своими маленькими, глубоко посаженными глазенками, видимо, пытаясь все это свести воедино. Судя по всему, результат ее не особо впечатлил, и она решила перейти к более решительным действиям.

Переход к этим решительным, а точнее, к боевым, действиям был стремительным и неожиданным. Только что спокойная и вальяжная громадина взревела так, что разом заложило уши, и с места сорвалась в галоп. Она неслась по мосту, совсем не смешно размахивая своей нелепой головкой на длинной шее и сокрушая расставленные по бокам скульптуры крылатых черепах. Толстенные ноги в пыль сминали кости и черепа, а мост дрожал, как при хорошем землетрясении.

Леди Кай сделала шаг назад и отпустила шар. С шипением, оставляя позади небольшой дымный хвост, шар ударил даже не пытающуюся увернуться от него громадину в грудь. Затрещала опаленная шерсть, и запахло горелым. Зверюга остановилась, опешив от неожиданности, взревела еще громче не то от обиды, не то от боли и приняла такую уже знакомую по изображению на барельефе стойку. Легким и непринужденным движением лапы она отломила скульптуру крылатой черепахи от постамента и, не особо напрягаясь, метнула ее в Осси.

Каменная глыба летела, как выпущенное из пушки ядро. Причем выпущенное очень и очень прицельно. А поскольку встреча с метательным снарядом такого калибра пока не входила в планы ведения военной кампании, Осси поспешно отскочила на несколько шагов, которые были признаны Ходой достаточными для того, чтобы избежать близкого знакомства с летящим в них снарядом. Камень ударился в бордюр в трех шагах от них, проломив ограждение и породив целый рой больших и не очень осколков, которые брызнули во все стороны. Только выставленный Ходой барьер защитил девушку от полагавшейся ей порции быстрых и острых каменных брызг.

Сопроводив окончание неудавшейся бомбардировки разочарованным ревом, тварь на мгновение замерла, видимо, обдумывая дальнейшие действия.

Воспользовавшись этим замешательством в стане противника, Осси отступила еще на несколько шагов и послала в цель сразу два огненных шара, один за другим. Два дымных следа еще не растаяли в воздухе, а с руки девушки уже сорвался следующий. Получив сразу несколько весьма чувствительных ударов, тварь замотала головой, совсем как боец киро, пропустивший удар прямой правой, и по всем правилам должна была грохнуться на помост — то есть на мост, усеянный костями. Но, по всей видимости, тварь не была знакома с этим благороднейшим развлечением дворцовой гвардии, потому что, тряхнув головой, она быстро пришла в себя и, не обращая больше внимания на ударяющие прямо в морду огненные клубки, устремилась в последний и решительный бой. Она неслась прямо на Осси горой обезумевшего от ярости мяса, круша бордюр своими страшными лапищами и наплевав на жалящие укусы огня.

Осси Кай продолжала шаг за шагом отступать назад, с невероятной скоростью извлекая из воздуха сгустки огня и отправляя их в стремительно приближающуюся цель.

На мгновение прекратив расстреливать зверя, Осси швырнула в него темно-синий кристалл и прошептала спусковое заклинание, освобождающее его от консервации. В тот же миг туман внутри пирамидки беззвучно взорвался. Мир полыхнул синим пламенем, быстро, правда, пропавшим, но оставившим после себя два облачка такого же синего дыма, которые тотчас же устремились к монстру. Столкновение зверя с двумя накинувшимися на него клочьями дыма произошло на огромной скорости, и зверь просто пролетел сквозь них, практически не заметив.

И тут же истошно взвыл от боли.

Невинные на вид переливающиеся всеми оттенками синего — от бледно-голубого до насыщенного индиго, — эти клубы дыма мгновенно содрали с твари всю кожу, и хотя зверь все еще по инерции летел прямо на Осси, он был уже мертв. Правда, он этого еще не знал.

Чтобы окончательно убедить тварь, что все уже кончено, Осси послала в надвигающуюся на нее гору кровавого мяса еще два шара, и в этот момент, при очередном шаге назад, под ногу девушки подвернулся череп. Поскользнувшись на нем, Осси взмахнула руками, пытаясь найти опору и сохранить равновесие, но, не удержавшись на ногах, упала навзничь.

Зверь, получивший прямо в упор два огненных заряда, потерял скорость, сделал на подгибающихся ногах еще три шага и замер, закрывая собой весь обзор. А затем его огромная туша рухнула прямо на девушку.

И прямо на выставленный навстречу Гаситель.

Мост содрогнулся. И в очередной раз пошло гулять по подземной долине эхо, мирно спавшее много веков подряд, а теперь вот получившее столько пищи за один день. Пометалось от стены к стене и снова угасло, уступив поле боя тишине, которая привычно и по-хозяйски темным безмолвием укрыла свои владения.

Из пропоротого кинжалом брюха твари вытекала густая темная кровь, добавляя свой терпкий запах к ароматам паленого мяса и зверя. Осси лежала под навалившейся на нее освежеванной тушей, из спины которой торчало пылающее красным светом острие Гасителя. Туша была невыносимо тяжелая и всей своей массой давила на девушку, которая от этого еще сильнее упиралась в осколки костей. Поерзав, пытаясь выскользнуть из-под придавившей ее громадины, Осси добилась только того, что кости, на которые она была опрокинута, впились в спину еще больнее. А навалившаяся сверху туша даже не шелохнулась. Левая рука и ноги были зажаты намертво, и пошевелить она могла только правой рукой, находившейся глубоко в распоротом брюхе твари и все еще сжимавшей рукоятку Гасителя.

Ну что ж… раз другого выбора нет, будем прорубаться…

Осси зажмурила глаза, задержала дыхание и принялась шуровать кинжалом, как кочергой в камине. Жуткая вонь захлестнула горячей волной. Но с каждым поворотом кинжала-кочерги дорога к свободе, а главное, к чистому воздуху, становилась все шире, а сама свобода и вечный ее спутник — пьянящий свежий воздух — все ближе. Наконец искромсанная туша развалилась надвое, и Осси, поскальзываясь в крови и отряхивая с себя ошметки мертвой плоти, выбралась из-под поверженного и чуть не похоронившего ее под собой врага.