Андрей Петерсон - Перстень некроманта

— Они шли на похороны. Вот почему они все были без оружия, когда на них напали и не дали закончить обряд. И вот почему гроб стоит тут, а не там, где ему положено быть.

«А где ему положено быть?» — поинтересовалась Хода.

— Видимо, где-то дальше. Там, куда они направлялись. Они просто не успели туда добраться, — предположила леди Кай.

«Да, похоже на то», — согласилась Хода.

Осси сдула с крышки пыль, стерла остатки рукавом и принялась внимательно ее рассматривать.

— Ну что, давай откроем? — И, не дожидаясь ответа, Осси взялась за крышку и без особого труда сдвинула ее вбок.

Внутри лежал небольшой скелет, сжимавший в руках меч. А на маленьком его черепе, чуть покосившись, возлежала корона.

Не валялась, не лежала, а именно возлежала. Даже в смерти, даже после такого количества времени, не оставившего ничего от посмертно-парадных одеяний и бренной плоти, от скелета исходила аура невероятного величия и достоинства.

Меч, на вид, был довольно простым. Остававшийся острым и крепким клинок был украшен неизвестными рунами, сбегающими от рукояти к острию. В общем, оружие — и оружие… А вот корона была необычной. Представляла собой она небольшой, но толстый и массивный золотой обруч, изображающий переплетенные ветви гамары, украшенные тончайшими листьями. Черенки и прожилки листьев были отлиты из золота, а сами они набраны из тончайших рубиновых пластин. Видно было, что делали ее настоящие мастера, и стоила такая безделица по сегодняшним ценам как небольшой остров. Причем вместе с замком, обстановкой и прислугой до кучи.

«Строго, неброско и изящно, — прокомментировала Хода. — Только вот, пожалуй, я бы ее оставила…»

— Я и не собираюсь ее трогать, — оборвала ее Осси, задвигая крышку на место. — Не переживай. Я вообще думаю, что нам надо бы закончить то, что они не успели. В конце концов, мы даже дрались с одним и тем же врагом… И мне кажется, что мы должны его похоронить. Не должен король, пусть даже не наш, оставаться непогребенным. Это неправильно.

«А где ты собираешься его хоронить?» — поинтересовалась Хода.

— Ну шли же они куда-то… Давай посмотрим, куда. А потом вернемся за ним. — Осси кивнула на гроб. — И заберем… Я не думаю, что это нас задержит надолго.

«Наверное, нет, — согласилась Хода. — В принципе, можно, конечно, себе позволить ненадолго отвлечься на что-нибудь благое. Для разнообразия».

— Вот давай и отвлечемся! Зато совесть наша спокойна будет. — Осси поправила крышку, задвинув ее поровнее, обогнула катафалк и, минуя развилку, зашагала дальше по дороге, выбрав правую, обильно усыпанную костями.

Идти пришлось недалеко.

Шагов через двести скалы и валуны расступились, освобождая огромное пространство на краю разлома. Расступиться-то они расступились, но никуда не пропали, а собрались в неимоверных количествах в стороне от провала, создав там совершенно жуткий и непроходимый ландшафт.

Освобожденное от камней пространство было накрыто плитой. Не очень понятно, была ли она рукотворной, или природа решила в очередной раз всех удивить, а руки мастеров лишь чуть подровняли края, но плита эта была огромной, круглой и, что знаменательно, очень ровной. При этом значительной своей частью, а точнее — почти половиной, она нависала над разломом огромным полукруглым козырьком, безо всяких, что характерно, опор. На этой достаточно большой площади расположился целый город усыпальниц. Каменные саркофаги были расставлены концентрическими кругами вокруг высокого столба, на самую верхотуру которого был водружен памятник неизвестному карлику в накидке с обязательным остроконечным капюшоном.

Памятник стоял себе и свысока строго и надменно взирал на приближающуюся леди Кай, опираясь при этом двумя руками на меч. То есть примерно так, как держал его давеча скелет в короне. Вообще говоря, глаз его, конечно, видно не было, как, впрочем, и лица, утонувшего в глубине капюшона, но Осси просто чувствовала и была абсолютно уверена, что взирают на нее строго и надменно. И никак иначе.

Удивительно, но эти невысокие, в чем-то даже карикатурные создания одним только своим изображением умудрились вселить огромное уважение в сердце интессы.

А может, виной всему была разлитая здесь когда-то магия, остаточный фон которой чувствовался до сих пор. И эта когда-то скопившаяся здесь магия, хоть и изрядно истаявшая за прошедшие века, но все же создавала какую-то особую ауру. Да и само это место, где гробницы выстроили за столько веков целый город упокоения, в котором нашли последнее пристанище, наверное, целые династии королей, настраивало на лад грустный и торжественный.

Осси Кай стояла на краю огромной кладбищенской плиты в двух шагах от закончившейся здесь дороги и смотрела на ряды одинаковых саркофагов.

— Ну вот мы и нашли это место, — тихо произнесла Осси. — Не так уж и далеко пришлось идти. Совсем чуть-чуть они не добрались…

Глаза ее скользили по одинаковым белым каменным усыпальницам. Они были похожи как капли воды, лишний раз, подчеркивая этим строгим однообразием, что за Вуалью равны все — и славные, и ничтожные, и отважные, и робкие…

— Сколько же их здесь? Сколько же лет они приходили сюда? И куда кануло все это, как случилось, что мы ничего о них не знаем?

«Все проходит, чтобы забыться, а потом повториться заново, поражая забывчивых своей новизной», — нравоучительно заявила Хода.

— Сама придумала?

«Что ты! Куда мне! Это — Сильверций! Трактат о коловращении всего сущего, — скромно, словно отличница в начальной школе, блеснула Хода. — В школу ходить надо было. Это изучали как раз тогда, когда ты убежала с Ларго удить пискунов на пруд, а потом целовалась с ним на берегу под той желтой развесистой…»

— Хватит! — прервала Осси поток нравоучительных воспоминаний. — Ибо тот же Сильверций сказал, что жизнь подобна быстро летящей в цель стреле, а потому и охватить в ней все невозможно. Или что-то в этом роде…

«Вот именно, что вроде…» — буркнула Хода.

— Не ворчи, — примирительно сказала Осси и вернулась к изучению кладбища.

Теперь, когда первое потрясение от увиденного прошло, глаза стали замечать второстепенные, но не менее интересные детали.

Кладбище выглядело неживым.

То есть кладбище, если оно по каким-то причинам не разупокоилось, вообще живым не выглядит. А кладбище, которое простояло столько веков в забвении потерянной пещеры, и подавно будет выглядеть пустым и брошенным…

Но все-таки при более пристальном рассмотрении становилось очевидно, что хозяева появлялись здесь только лишь для того, чтобы предать земле тело очередного мертвеца. А когда уходили, то уже не возвращались сюда более, чтобы навестить своих мертвых. Не было на этом кладбище беседок, подобных тем, в которых пришедшие на кладбище Фероллы горожане любили посидеть и подумать о бренности бытия, а потом и обменяться сплетнями с такими же горемыками. Не было скамеек, чтобы присесть и пожалиться давно ушедшим за Грань. Не было даже жертвенных столов, откуда можно было бы передать мертвым весточку за Вуаль. Все говорило о том, что лишь раз в поколение, или чуть чаще, спускались сюда сверху траурные процессии, и никто никогда не приходил сюда просто так, без печального повода.