Андрей Петерсон - Перстень некроманта

Осси удовлетворенно кивнула и пошла к трупу забирать обвившуюся вокруг шеи гончей удавку-Ходу.

— Спасибо, — поблагодарила она Стража.

Хода тихо щелкнула в ответ, заползая на руку.

— Ну теперь пойдем посмотрим на последнюю красавицу. — С этими словами Осси не спеша направилась к самой дальней замершей фигуре, которая только что испытала на себе слегка модифицированное Орденом заклятие Сети.

От огромного количества разом высвобожденной энергии над площадью резко похолодало и пошел снег, будто кто бросил сверху горсть белого конфетти. Снег кружился, плавал в безветренном воздухе и неспешно, нехотя ложился на камни кладбища, которые видели его в первый раз за все время своего существования. Странное это было зрелище — снегопад на одной отдельно взятой площади в ста ардах под землей.

Среди всей этой красоты последняя гончая стояла абсолютно неподвижно, будто памятник самой себе, хотя время действия замедляющего шторма уже прошло, и если бы не наброшенная на зверя Сеть, все уже должно было вернуться на круги, так сказать, своя.

Только при очень близком и очень тщательном рассмотрении становилось заметно, что все тело гончей теперь рассечено тончайшими, с волос толщиной, порезами. Такими тонкими, что даже кровь сквозь них не сочилась.

Брошенная девушкой Сеть во мгновение ока развернулась вокруг застывшей во времени гончей и так же мгновенно захлопнулась, нашинковав тело жертвы в один огромный объемный пазл, который держался пока только за счет внутреннего притяжения кусочков объемной мозаики.

Одного легкого толчка кончиком Гасителя было достаточно, чтобы то, что еще совсем недавно было последней в этом мире гончей смерти, обрушилось на землю густой кровавой кашей, расползаясь бесформенной кучей на тонком слое снега.

— Ну вот и все, а ты хотела против гвардейцев ставить…

«Так ты же не гвардеец, тоже мне, сравнила! Я же помню, как ты этих гвардейцев тогда гоняла! И штабелями одного за другим укладывала… Ну ты сказала!» — возразила Хода.

— Штабелями я, положим, никого не укладывала…

«Значит, они сами укладывались к вашим к прелестным ногам. А если бы так спор вышел — чтобы ты против гончих… я бы, конечно, на тебя ставила. Что ж я, по-твоему, дура совсем» — выкрутилась Хода.

— Ну и на том, как говорится, спасибо.

Осси стояла и смотрела на тихое белое кладбище и на искромсанные уродливые трупы, лежащие в лужах остывающей крови. На последние выпавшие снежинки, которые в этой темной крови таяли. На слегка опаленную Черным Ударом статую в центре площади.

— Насвинячили мы тут с тобой… — Осси поморщилась и метнула один за другим три огненных шара, сжигая трупы и наводя порядок. — Ладно, пойдем уже за вещами, а заодно и глянем, как там наш новобранец.

«Так ты все-таки решила его взять?» — обрадовалась Хода.

— Нет еще, посмотрим…

Обратно было решено возвращаться нормальной дорогой. То есть как люди. То есть не прыгать горной козой через могилы, а чинно и скорбно пройти по отведенным для этого аллеям, размышляя о бренности всего проходящего и попутно обозревая местные достопримечательности. Но стараясь нигде особо не застревать.

Сказано — сделано. Прошлись по аллеям и ничего интересного по пути не обнаружили — тихое, смиренное кладбище чужих королей. Ровные, одинаковые ряды одинаковых, как яйца в кошелке, гробниц. Все примечательное, похоже, было уже уничтожено и отправлено прямиком за Вуаль, о чем леди Осси Кай, надо сказать, ни капельки не сожалела и угрызений совести по этому поводу отчего-то не испытывала.

Выйдя с кладбища, Осси отправилась к скале, которая совсем недавно служила ей наблюдательным пунктом, а теперь выполняла роль склада вооружений и провианта, бдительно охраняемого Тямом. По крайней мере леди Кай так надеялась.

И совершенно напрасно.

Скала была на месте, склад в виде походного рюкзака — тоже, а вот охрана, доев выданное ей в качестве платы за добросовестное несение караульной службы печенье, самовольно пост покинула. Причем в неизвестном направлении.

— Вот и доверяй после этого людям, — проворчала Осси.

«А он не человек, ты разве не заметила?» — поинтересовалась Хода.

— Девушку обмануть любой так и норовит, будь он человек или не очень… — вздохнула обманутая девушка, после чего, нацепив рюкзак, слезла со скалы.

«Доверчивая ты моя», — пожалела ее Хода.

— Да уж… За это и страдаю…

«Ладно, может, вернется еще. Мало ли, может, дела какие. Или, может, испугался… Мог ведь он испугаться? — спросила Хода и, не дожидаясь, что скажет на это Осси, сама тут же и ответила: — Конечно, мог. Факт! Ты и сама бы сбежала, если бы со стороны посмотрела, что ты там вытворяла, бросаясь направо и налево черными молниями и размахивая окровавленным ножом. А в довершение еще и снегом все засыпала…»

— Снегом не я… Снег сам пошел, — возразила Осси. — И скажи, ты кого успокаиваешь? Меня или себя?

«Чего мне себя успокаивать? Я и так спокойна. Это вы, девушки, любите всяких там плюшевых тискать. Как прирежете, да на куски раскромсаете одну-две твари позубастей, так сразу и хватаете что-нибудь мохнатое, типа мы не наемные убийцы по контракту, мы не такие, а очень даже нежные, и зверюшек вот любим… Так что, милая, за тебя… За тебя, родимую, переживаю».

Так, перебрасываясь пустыми фразами и оттачивая друг на друге свое остроумие, просто чтобы не потерять навыков, и снимая тем самым стресс после короткой, но кровавой драки, они вернулись к катафалку.

Носилки стояли — где стояли. Гроб тоже был на месте.

Все было в целости и сохранности, стояло на своих привычных местах и никуда не делось.

Мало того. Тут, как говорится, не то что ничего не убыло, а вовсе и напротив — имело место прибавление. Причем прибавление это прибыло-то как раз из того самого места, где недавно только убыло.

На крышке королевского гроба сидел Тям и очень недовольно и неодобрительно смотрел на приближающуюся к нему девушку, всем своим видом показывая, что он тут уже очень давно и устал ждать, пока они там где-то нашляются и навоюются.

— Здравствуй, дружок! Ты откуда здесь? — удивилась Осси.

Дружок ответом ее не удостоил и, отвернувшись в сторону, принялся почесываться.

«Я же говорила, что он вернется».

— Кто бы сомневался! До тех пор, пока у нас есть печенье…

Тям прекратил почесываться, бросил на девушку печальный взгляд, полный осуждения, тяжело вздохнул и опять занялся своей меховой шкуркой. Даже как-то неловко стало, будто и впрямь все понимает…

«Видишь, он не из-за печенья к нам…» — вступилась за своего абрикосового дружка Хода.

— Сейчас заплачу прямо. — Осси хоть и ворчала, но видеть Тяма все-таки была рада.