Джеймс Оуен - Здесь водятся драконы

— Я принял обязанности Стража Авалона, — начал свою историю Зеленый Рыцарь, — чтобы отдать долг, который не мог выплатить иначе. Для меня уже было готово место в Королевстве Смерти — и его занял другой человек.

— Возможно, ваш родственник? — спросил Джон. — Или близкий друг?

— Он был англичанином, — ответил рыцарь. — Простой человек незнатного рода, он пожертвовал собой ради дела принципа.

Я полагал, что, избежав своей участи, проживу счастливую жизнь. Но принесенная им жертва мучила меня. Я не знал покоя. Мои жена и дочь — моя радость — не приносили мне счастья, ибо я чувствовал, что не я заплатил цену, чтобы жить в их мире.

И вот однажды я познакомился с одним из ваших предшественников — с Хранителем «Географики». Когда я рассказал ему свою историю, он в ответ поведал мне другую: о последнем Зеленом Рыцаре, который устал от своего дела, устал охранять это место и не видит никакого утешения в будущем.

— Что здесь охранять-то? — осведомился Джек, оглядывая груды камней, мимо которых они шли. — Естественно, кому-то надоело.

— Джек! — одернул его Чарльз. — Это так грубо.

— Извините, — покраснел Джек. — Но, если честно…

— Нет, юноша прав, — сказал рыцарь. — На первый взгляд, здесь нет ничего ценного. Но иногда важно не охранять предметы большой ценности, а наоборот, быть ценным стражем, чтобы если когда-нибудь появится что-то, что будет нуждаться в защите, охрана не вызывала бы сомнений.

— И такая вещь появилась? — спросил Джон.

Но рыцарь не ответил, а если и ответил, то слова его потерялись в западном ветре.

Западная сторона острова резко контрастировала с тем местом, куда причалил «Индиговый Дракон». С холмистой части острова прибой разбивался о крутые острые утесы из пористой вулканической породы. Запах соли наполнил ноздри путников, брызги намочили одежду.

— Эта часть Авалона лежит прямо на Границе, — объяснил Берт, указывая на грозовые облака, обозначившиеся на горизонте. — Это настоящий рубеж Архипелага. Многие корабли сгинули здесь в шторм и во время приливов.

Рыцарь повел их по извилистой тропинке средь чахлой травы, пробивающейся сквозь щели в камнях. Иногда тропинка подходила опасно близко к крутому обрыву справа.

Впереди в сумраке мерцал красноватый отблеск разложенного между скал костра. На костре стоял массивный черный котел, вокруг которого расположились три громко распевающие старухи.

Берт и Зеленый Рыцарь обменялись удивленным взглядом. Неужели они нечаянно подслушали пророчество? Или же это просто совпадение?

— Мальчик! — проскрежетала третья ведьма, закончив петь. На ней был надет тяжелый плащ с капюшоном, и она жестом подозвала друзей подойти ближе к костру. — Мальчик! Где же ты? А, вот ты где. Неси-ка его сюда. Да пошевеливайся!

Юноша — или высокий мальчик на пороге юношества — показался у входа в пещеру с другой стороны костра, таща за сбой медный котел.

У него были песочного цвета волосы, простая одежда, лицо все в саже, но губы решительно сжаты. Пусть мальчик и прислуживал ведьмам, но было совершенно ясно, что он хороший работник.

— Мальчик, принеси котелок — у нас гости, большая редкость, конечно, но если мы как следует не накормим их, они вряд ли вернутся, — произнесла первая ведьма.

— Да уж, — прошептал Джек Чарльзу. — Как будто это единственная причина.

— Возможно, и не единственная, — сказала вторая ведьма. У нее были длинные седые волосы, аккуратно убранные под шарф, а на лице — злобная ухмылка, доказывающая, что слух ее оказался острее, чем думал Джек. — Но, возможно, вам следует искать не нашего гостеприимства.

— Э-э, рады познакомиться с вами, — сказал Джон. — А как к вам обращаться, э-э, дамы?

— Кажется, я слышала вопрос, — сказала первая ведьма с яркими глазами, в которых светился ум, увешанная богато украшенными ожерельями. — Наших имен не спрашивали с… — Она почесала голову черепом птицы на палке. — Сколько лет уж прошло?

— С тех пор, как он прибыл на Авалон, — ответила вторая ведьма, ткнув крючковатым пальцем в сторону рыцаря. — Лет семьдесят?

— Да, — согласно кивнула третья ведьма. — Припоминаю. Был вторник.

— Сегодня вторник, — подсказал Джек.

— Ну, это нам облегчает задачу, правда, зайчик мой? — сказала первая ведьма. — По вторникам я Керидвен [42]. Она — Келедриэль [43]. — Керидвен махнула рукой в сторону второй ведьмы. — А ее зовут Кул [44], - закончила Керидвен, указывая на мрачную третью ведьму.

— Не хочу быть Кул, — надулась третья ведьма. — Хочу быть Гвинфар [45].

— Но Кул, дорогая, — с укором сказала Керидвен, — во-первых, ты можешь быть Гвинфар только по воскресеньям, а сегодня вторник. Во-вторых, Гвинфар давно покинула нас и вышла замуж за того противного парня [46], так что ты в любом случае не можешь ею быть. Кроме того, одна из нас должна быть Кул.

— Ну почему это должна быть я? — проворчала Кул.

— Ты моложе всех, — прокудахтала Келедриэль, — и не можешь стать Керидвен, пока не пробудешь Кул пару-тройку столетий.

— Все это очень непонятно, — сказал Чарльз.

— Я называю их «миледи», всех трех, — вмешался рыцарь. — Не думаю, что имеет значение, кто из них вам ответит.

Джек подошел к костру и помог мальчику водрузить котел на камни. Мальчик благодарно кивнул и вернулся в пещеру.

— Хороший мальчик на побегушках наш Жучок, — заметила Керидвен. — Уж как я рада, что мы решили не есть его.

Чарльз не сдержал дрожи.

— Так вот для чего нужен, э-э, большой котел?

— О, нет, дорогуша, — ответила Келедриэль. — Туда нельзя совать живое существо — если только хочешь потом еще использовать его.

— Милая, ты сейчас говоришь о другом котле, — поправила Керидвен, — о том, с воронами и рунами. Помнишь, его еще украл тот странный парень [47]? За год или за три до того, как у нас появился Жучок.

— Странный, — хмыкнула Кул. — Ха. Он за это еще поплатится. Это был мой любимый котел.

— Только потому, что ты там хранила всякие диковинки, — сказала Керидвен. — Беды и духов, видения и тени.

— Их было легко туда класть, — сказала Келедриэль. — А вот вынимать трудно — раз откроешь котел и не знаешь, что вырвется наружу. Но — простите! — мы же совсем забыли о гостях! — воскликнула она.

— Та песня, что вы пели, когда мы подошли, — начал Берт, — в ней вы упомянули Паралон…