Джеймс Оуен - Здесь водятся драконы

— Что это было? — удивился Джек.

— Понятия не имею, — сказал Берт. — А воняет здесь все равно мерзко.

— Да, — промолвила Эвин, — здесь воняет. Но почему? Та вонючая доисторическая дверь была в самом низу, а мы поднимаемся уже не первый час. Мы, должно быть, забрались на несколько миль вверх — так почему же все еще чем-то несет?

Джек смотрел на дверь, которую только что атаковали охотники.

— Артус? Та дверь, что ты открыл внизу… ты ведь закрыл ее, верно?

— Почти наверняка, — сказал Артус. — Почти. Наверняка.

Джек не успел ответить, как огромная слизистая морда с рядами острых зубов поднялась между лестницами и разжевала, проглотила и отрыгнула уверенность Артуса.

Голова и шея морского чудовища переходили в огромное напоминающее формой луковицу туловище на четырех гигантских плавниках, распростертых на обеих лестницах, по которым монстр и поднимался.

— Как это он протиснулся в ту дверь? — заорал изумленный Артус. — Он же здоровущий!

— Проклятье, — выругалась Эвин. — Я оставила саблю на корабле.

Джек оглядывался по сторонам в поисках оружия. Ничего не было — стены «Цитадели» были голыми. Внезапно юноша прищелкнул пальцами.

— Если он вышел сюда, то может и вернуться обратно, — воскликнул он. — Джон! Ступайте с Чарльзом вверх и вниз по лестнице и держитесь наготове! Арутс! Открой дверь позади меня!

— Какую?

— Любую! Мне плевать! Просто будь готов!

Монстр повернул голову к Чарльзу, который стоял ближе всех.

— Что ж, рад встрече, так сказать, — промямлил Чарльз. — Наконец-то я нашел того, кто мог бы слопать Личинку, а его, как назло, нет под рукой.

— Эй! — закричал Джек, размахивая руками, чтобы привлечь внимание чудовища. — Я здесь!

Монстр повел шеей и оказался нос к носу с юношей.

— Черт, — воскликнул Джек, поднимая руку, — как хорошо сработало-то.

Он размахнулся и ударил зверя прямехонько в левый глаз.

Испустив яростный рев, морское чудовище надвинулось на Джека, который бросился через пустой лестничный пролет. Джон и Чарльз поймали его за руки и утвердили на противоположной лестнице.

В тот момент, когда нападение монстра подтолкнуло его голову и шею в открытую дверь, где он и застрял, — невероятно, но туловище животного стало сжиматься, пока не пролезло в дверь. Когда монстр целиком исчез за ней, Артус захлопнул створку.

— Чуть не попались, — выдохнул он. — Уверен, эту дверь я точно закрыл. Извините за предыдущую.

— Браво, парни! — захлопал в ладоши Берт. — Браво! Отличная работа!

— Ты заглянул за дверь, когда он ее открыл? — поинтересовался Чарльз.

— Да, — ответил Джек, тяжело дыша. — Там были шотландцы — шотландцы в килтах. Век шестнадцатый.

— Что ж, — произнес Чарльз. — Морское чудовище в Шотландии. Последствия будут весьма интересными.

Друзья присели на ступеньки, чтобы отдышаться. Всех переполняла радость избавления, кроме Джона, который был готов заплакать.

— В чем дело, Джон? — забеспокоился Берт. — Выше нос — мы похоже, умеем справляться с трудностями.

— Ты хотел сказать, Джек умеет, — пробормотал Джон. — Какая бы задача перед нами не стояла, у него, кажется, всегда есть решение.

— Похоже на то, а? — заявил Джек.

— Нехорошо, Джек, — сказал Чарльз. — Каждый делает, что может. Меня вот тоже можно винить за то, что не доглядел за Мэгвичем.

— Дело не в Мэгвиче, — возразил Джек, — А в том, чтобы действовать, когда это необходимо. Или видеть то, что нужно сделать, и делать это. Похоже, Джон этим не страдает.

Джон с минуту пристально смотрел на друзей, затем поднялся и стал подниматься по ступеням. Нервно осмотрев лестницу вверх и вниз, остальные последовали за ним.

Они поднимались.

Не тратя дыхание на разговоры, они поднимались в молчании, нарушаемом лишь странным грохотом с интервалами приблизительно в час.

Чарльз принялся, было, считать уровни, когда они начали подъем, сбился со счета после стычки с морским чудовищем, снова стал считать и бросил это дело, дойдя до четырехсот.

— Я начинаю понимать, почему Картограф отошел от дел Архипелага, — сказал он. — Ему нужно лет сто, чтобы только спуститься поздороваться с молочником.

— Мне кажется, или наверху темнеет? — поинтересовался Артус.

Берт посмотрел вверх и испустил радостный крик:

— Потолок! Я вижу потолок! Мы почти на самом верху!

Оставалось еще три уровня и четыре двери. К самой верхней ступени не вели.

— Будущее, — выдохнул Берт. — Недостижимое. Значит, Картограф за предпоследней дверью. Уверен в этом.

Однако Джон остановился у ближней к ним двери. Он с любопытством смотрел на нее и принюхивался.

— Что такое, Джон? — насторожилась Эвин. — Проблемы?

— Нет, — ответил юноша. — Корица.

Хранителя «Воображаемой Географики» сбил с толку запах — и внезапно он перестал чувствовать ответственность за судьбу двух миров, и за исход войны, и за те неудачи, которые ярмом повисли у него на шее, становясь тяжелее с каждым часом. Теперь он снова был просто солдатом и студентом, и всей ответственности и было-то — читать рукописи на старо-английском да следить, как бы не оставить винтовку в окопе.

Джон неуверенно протянул руку и провел по воздуху, едва ли не касаясь двери ладонью.

— Джон! — воскликнул Чарльз. — После всего, что только что было, поверить не могу, что ты рискнешь открыть еще одну дверь!

— Я согласен, — поддержал Джек. — Нам надо добраться до последней двери и выяснить, там ли Картограф. Мы и так убили уйму времени в прошлом — э, образно выражаясь.

— Эта дверь не похожа на остальные, — возразил Джон. — Запах чувствуете?

Эвин приблизилась к нему и втянула воздух.

— Да, чувствую. Какой-то табак.

— Табак с корицей, — поправил Джон. — Особая смесь.

— Как странно, — почесал в затылке Берт. — Единственный мой знакомый человек, любивший табак с корицей был… — Он умолк, глаза удивленно расширились. — Открой дверь, Джон.

Джон твердой рукой толкнул дверь. Она отворилась без усилий, не скрипнув петлями, и сильный запах табака с корицей окутал друзей.

Глазам открылась картина, оказавшаяся гораздо более знакомой, чем все, что друзьям довелось увидеть в Цитадели, ибо большинство из них, за исключением Артуса и Эвин, побывали в этом месте три дня назад.

Это был кабинет, декорированный в английском стиле; библиотека, полная книг, и очень знакомая фигура человека, который просто не мог сидеть в кресле, изучая в лупу старинные инкунабулы [79]и пыхтя огромной трубкой.

В отличие от остальных диорам, участники которых оживали, стоило лишь шагнуть за порог, эта была уже живой, словно ждала, что кто-то откроет дверь и войдет. Человек за столом заметил их и заговорил; знакомый голос не оставил сомнений насчет того, кто сидел за дубовым столом.