Бай Айран - Всадники Ветра

Оказалось, что таких людей в деревне мало, очень мало. А точнее, нас всего трое. Это я и мои волки, Брокендж ав и его медведица, и Хитроус с лисой. У последнего не было имени, только прозвище, которое он получил, скорее всего, из-за своей спутницы. Меня удивляло, что Динео в их понимании совершенно иная магия, нежели те представления, которые имели в Дейстроу, но так все обстояло на деле. Связь с животными являлась скорее исключением, чем законом этих способностей, но таких людей побаивались, потому что суеверие брало верх над человеческим рассудком. Но в деревне Динео это было излишним, тут даже самые обыкновенные люди считали себя причастными к таинству, ведь так и было. Правление Морпа приветствовалось на ура, поэтому немногие желали покинуть селение, да и к тому же такой возможности не предоставлялось никому, кроме Авлонги.

Брокенджав произвел на меня самое сильное впечатление, человек сильный и уверенный в себе он внушал не то чтобы ужас, но благоговение перед ним испытывали все. Можно было догадаться, почему судьба избрала ему в спутники медведицу — он сам мало отличался от своего животного. Огромный, широкоплечий, походящий на высеченную из камня статую, мужчина извинялся передо мной за поведение Квести, своей медведицы, а я дрожала под его проницательным темным взглядом. Жесткие волосы были кое-как собраны в хвост, цвета жженого сахара они странно блестели на солнце, а загорелая кожа отдавала таким де оттенком. Его имя оправдывало внешний вид — когда-то сломанная челюсть некрасиво скосилась влево, портя черты лица. Этот же недостаток и делал Брокенджава похожим на матерого бандита, хотя сердечный утробный голос создавал впечатление доброго малого, но в полном сочетании он приводил меня в содрогание. Его Квести тоже пришла в деревню, чтобы принести извинения — это она повела волка по своему следу, приманивая магией, дабы мы не пришли к нему на помощь. Алди и Нилли тоже приняли ее объяснения, и теперь между мной и Брокенджавом восстановилось некое подобие хороших отношений, хотя я сомневалась в том, что они когда-нибудь смогут перерасти в дружбу. Но самое главное он был одним из тех, кто понимал мою странную связь с волками, хотя непременно цокал языком, когда я напоминала ему о том, что животных двое. Это явно не нравилось человеку, который провел в союзе с единственной медведицей вот уже восемь долгих лет, такая дружба заслуживала уважения.

Предположение правящей династии Предназначенных, что человек, обладающий Динео, должен быть обязательно связан с животным, оказалось ошибочным. Теперь и мои представления о магии меняли свой облик, и не только благодаря этому общеизвестному факту. Я находилась в постоянном потоке силы, которая чаще всего ласкала, нежели делала больно, но это состояние только отнимало энергию, и в конце дня мой разум превращался в апатичное существо. Но постоянное ощущение Динео обостряло способности, несмотря на катастрофическую усталость, я все-таки была благодарна этой странной атмосфере в деревне.

Хитроус вызвал противоречивые чувства, когда Рейзар впервые представила нас друг другу. Его лиса была далеко, но от него так несло мускусным запахом этого животного, что у меня возникли подозрения, не спрятал ли он ее за пазухой. Прозвище совершенно точно описывало его внешнее и внутреннее свойство. Закрученные к верху усы и колкий, неприятный взгляд наводили мысли о подозрении или недоверии, даже предательстве и вероломстве. Лицо мужчины постоянно менялось, было очень сложно уловить хоть какую-нибудь более или менее продолжительную эмоцию, так что его искреннее отношение ко мне осталось загадкой. Лиса Хитроуса повторяла своего спутника в животном обличье, такая же вертлявая с распоротой белой щекой она напоминала мне злобного предателя. И я никак не могла заставить себя доброжелательно улыбаться, когда Хитроус наконец решил покинуть наш с Роупом дом. Даже оттенок облегчения охватил мою душу, когда мужчина косой походкой сошел со ступеней крыльца.

— Хитроус и есть Хитроус, — ответил Роуп на мой безмолвный вопрос, я лишь пожала плечами, решив, что мне с этим мужчиной никаких дел не вести, и даже если я захочу иметь наставника в Динео с животными, то мой выбор всегда мог пасть и на Брокенджава.

Я все не решалась рассказать Роупу про цепь, да и вообще никому не могла почему-то доверить этот маленький секрет. Иногда казалось, что все знают о серебряной нити, которая обвивает мою талию, но слова Роупа о том, что ее не могут видеть, обнадеживали. Думаю, я видела черную веревку парнишки потому, что между нами возникла особая связь проводника и ведомого, наверное, она и помогала нам поддерживать долгие мысленные контакты.

Но я оставалась прежней, я была все та же Эверин Страстная, и, к удивлению, мне вдруг стало сложно скрывать то, что среди них живет принцесса. Это странная досада пыталась отравить мое существование в деревне Динео, но я не позволила ей это сделать, раздраженно напоминая, что раньше одно упоминание титула приводило в ненавистную дрожь. Скорее всего, причиной тому был Силенс, который магией не только ворвался в мое сознание, но и исправил мои некоторые убеждения и взгляды на мир.

Непонятными оказались для меня и обычаи этой деревни. Во-первых, покидать ее мог только Авлонга, или человек, получивший его официальное согласие. То есть если ты сюда попал, то вряд ли уже когда-нибудь вернешься к обычной жизни, но я старалась не думать о будущем, ловя настоящий момент. Так не приходилось думать о Ленсе. Во-вторых, мужчиной становились только те, кто женился, вот почему, несмотря на кажущийся облик взрослого мужчины, Роуп продолжал оставаться парнем. В-третьих, здесь не говорили об Иных, так что я так и не смогла понять, кто они такие на самом деле. Это слегка озадачивало, но потом я решила, что лезть в чужую жизнь со своими привычками будет очень глупо, поэтому просто продолжала наблюдать за бьющей вокруг магией жизнью.

Постепенно я привыкла к постоянному потоку силы, и это даже без обучения, меня все продолжали держать на расстоянии от знаний, которые они так бережено хранили. Роупа дома не было, его вызвал Морп, который благополучно игнорировал меня вот уже несколько дней. Середина лета уже миновала, мне не терпелось заняться чем-нибудь новым, что приблизит к заветной, тайно полыхающей в груди цели, но нет, Авлонга молчал.

И вот Роуп шумно зашел в дом, хлопнув дверью, и тут же заложив засов — на улице действительно стояла уже темная ночь. Я сидела на своей кровати, подобрав ноги под себя, в одной ночной рубашке и халате, неприятно ежась от прохлады дома — тепло от очага до меня не доходило. Гримаса недовольства исказила красивые черты лица, золотые локоны в полнейшем беспорядке лежали на его голове, он постоянно раздраженно отбрасывал их назад, будто волосы были виноваты во всех его проблемах. Роуп пересек комнату, остановился перед столом, не обращая на меня внимания, начал стягивать сапоги, а потом и вовсе забрался под шерстяное одеяло.