Ярослав Веров - Двойники

Ему казалось, что мир катится в тартарары. Мир обречен, и конец истории неизбежен. Всё останется незаконченным. Никогда нога человека не ступит на Луну, никогда люди не узнают, по каким законам живет Вселенная и что такое жизнь; почему мы есть и почему мы все должны исчезнуть с Земли.

Ему было двадцать шесть, работал кибернетиком, и звали его Григорий. Григорий Цареград. Он приехал сюда издалека, из небольшого городка, спрятавшегося от большой страны среди сопок, на берегу Восточного океана.

В городе у океана с тобой ничего не случится. Ты даже не повзрослеешь. Тебе дана маленькая жизнь в небольшой клетке. И ты такой же маленький, как твоя клетка.

Там, в школе милиции, были две секции: карате и джиу-джитсу. Последняя, правда, называлась «самбо». Это экзотическое самбо вел кореец Пак. Может, хотел сделать из пацанов супергероев и, получив от их родителей бумажки, мол, те отдают себе отчет, что с ребенком может произойти всякое, гонял без пощады. Ни тени жалости не читалось на невозмутимом скуластом лице. Любимая приговорка учителя Пака была: «С тобой ничего не случится».

Когда Григорий при неудачном падении сломал руку и потерял сознание от боли, кореец привел его в чувство, наложил шину, влил в глотку полстакана водки и бесстрастно ободрил:

— Кричи не кричи, всё равно ничего с тобой не случится.

— Уже случилось, — промямлил Гриша, стараясь держаться героем. — Рука…

— Это ничего. Новая вырастет. А второго тебя уже не будет, — объяснил учитель Пак.

— Как это?

— Ты уже есть, — еще более туманно пояснил кореец. — Понимаешь?

— Нет.

— Ты есть, и больше с тобой ничего не случится…

Восточные мудрецы учат, что в душе человека есть белые и черные жемчужины.

Знание восточных мудрецов очень древнее, а потому они могут говорить всякую чушь. Григорий знал: человек состоит только из жизни и смерти. Это у него в глазах. У каждого во взгляде, как внутренняя катастрофа. Ему казалось, что планету населяют какие-то неправильные люди. Это ощущение из детства. Словно когда-то в детстве он видел настоящих людей, иные земли. У этих людей не было ничего, кроме жизни. Поэтому они и были людьми.

Он не мог вспомнить, где такое видел: во сне, или перенесся наяву на эту замечательную планету? И видел ли он? Но верил, что был на той замечательной планете, что она где-то летит во Вселенной.

И может быть, люди, живущие на ней, придут и завоюют Землю. Иначе Земля погибнет. Существа, состоящие из смерти, все ведут к разрушению. Они ничего не в силах понять, ничего не могут спасти, не в силах выйти за пределы своего гибнущего мирка. Еще немного помучаются — и тогда всему крышка. Эта маленькая космическая клетка взорвется.

Единственным человеком, в глазах которого он иногда не видел смерти, был Кирилл Белозёров. Они познакомились на городских прудах, на сборище толкьенистов, хотя и работали в одном институте. Институт был большой, Григорий работал у математиков-прикладников, а Кирилл у физиков.

В этот город Цареграда занесло волей обстоятельств. Учился в столице, а распределили сюда, потому что отказался работать на оборонное ведомство.

В этом мире товарищ Сталин умер в тридцать третьем году, в год рождения Григория. Но атомный проект уже развивался. Как развивались все области науки и техники. В сороковые начался неукротимый научно-технический прогресс. Второй мировой войны не произошло: в России не было Сталина, а в Германии Гитлера не назначили рейхс-канцлером.

А потом атомное оружие быстро установило равновесие двух противоборствующих систем. Быстро подоспели новые открытия: квантовые генераторы, компьютеры, микроэлектроника, двойная спираль ДНК. Миру стало не до войн. «Золотой миллиард» превратился в жуков-потребителей, забрасывая остальных техногенными отходами.

Гонка потреблений уже в конце пятидесятых привела к победе Америки и ее сателлитов, а Россия погрузилась в хаос перемен. На этом историческом фоне и встретились герои этой истории: Григорий Цареград, Кирилл Белозёров и…

Впечатление Григорий производил человека холодного и равнодушного. Казалось, его мало трогали чужие несчастья и проблемы людей на сломе эпох. В студенческом кругу слыл философом, любил глобальные обобщения, такие, чтобы веяло от них нездешним морозцем. Человек весьма энергичный, он всю энергию держал глубоко внутри, используя ее исключительно в прагматических целях. Раз есть дела, значит, их надо делать, и без дураков.

Не потому, что был гончаровским Штольцем, а просто не желал себя баловать: не верил ни в ценность собственной жизни, ни в ценность человеческой цивилизации со всеми ее онёрами, ни в какую романтику. Но во что-то всё же верил, в нечто бесконечное и бессмертное, чему названия не находил. Надо было просто жить, по возможности — достойно, и только.

Трудно сказать, какое отношение к достоинству имеют карты. Но Григорий был профессиональным картежником. Играл, словно работал, методично, без азарта. Не хуже компьютера просчитывал варианты. Помимо того, что карты приносили деньги, ему нравилось побеждать. Себе же говорил, что это занятие необходимо для закалки воли и знания жизни. Сказывалась молодость, еще не наигрался в эти игры, еще хотелось театра. Приятно чувствовать себя героем, когда всё при тебе: интуиция, расчет, та же сила воли и при этом абсолютная безбашенность. То ли корейская наука подействовала, то ли сказалась жизненная философия, то ли родился таким, но Григорий ничего не боялся.

Специализировался на двух играх: преферанс и покер. В покере, как известно, чтобы побеждать серьезных соперников, нужно жульничать. Потому что они сами жульничают. Но Григорий ухитрялся обходиться без крапленых колод и прочих ухищрений опытных катал. Он умел читать по глазам. Как дауны безошибочно по мимике человека определяют — врет он или нет. Он читал мысли, не дословно, конечно, но очень точно, на уровне намерений.

Преферанс — другое дело. Даже если ты читаешь по глазам, как говорится, прикуп всё равно тебе не известен, а значит, в Сочи тебе не жить.

Как раз в Сочи Григорий вошел в «клуб» профессионалов. С легкой руки столичного друга он стал наезжать на этот курорт и бомбить богатых и азартных людей. Один раз нарвался на дуэт шулеров. Играть пришлось в паре как раз с богатым и азартным. Григорий, как, впрочем, и шулеры, не знал, что это вор в законе. Человек расслаблялся после очередного срока. Деньги для него значения не имели. Имела значение справедливость.

Вор казался спокойным дядькой, рубашки не снимал даже на пляже, чтобы не было видно татуировок. Шулеры, как положено, сперва дали им выиграть. Потом начался беспредел.