Руслан Мельников - Голем. Пленник реторты

Слишком велико было ЭТО для человеческой фигуры. А очертания — такие знакомые! Узнаваемые такие! Громадный силуэт становился все более различимым, по мере того как выдвигался из тени в свет. Огромный глухой горшкообразный шлем с гребнем. Массивный нагрудник. Необычайно толстые руки и ноги. Устрашающие шипы на наплечниках, налокотниках и наколенниках. И чудовищных размеров оружие — никак не для человеческой длани кованое.

Все-таки первым оберландский маркграф выпустил из крепости голема.

Нет — големов!

Железные великаны, набитые изнутри неведомой механикой, вперемежку с человеческой плотью, наполненные и пропитанные темными флюидами запретной магией, взмешенной на некогда живой крови, закованные в несокрушимую броню, выходили из крепости друг за другом, по одному. Потому что вдвоем в тесной арке таким монстрам попросту не поместиться.

Эх, стояли бы сейчас тяжелые осадные бомбарды напротив вражеских врат, да чтоб поближе! И чтоб «Кунигунда» — посередке! Заряженная, готовая к бою! Увы, теперь все это — пустые мечты.

«Первый, второй, третий»… — беззвучно считал Дипольд темные фигуры, покидающие замок.

Всего полдесятка механических рыцарей выступили за стены крепости. Возможно, на замковом дворе ждут своей очереди и другие, но пока маркграф выводил против вражеской армии лишь этих пятерых.

Не очень-то и страшно…

Вранье!

Страшно!

Еще как страшно! Другим этого показывать нельзя ни в коем случае, но уж себе-то признаться можно. На нидербуржском ристалище был всего один голем, а здесь — целых пять. Правда, за спиной, в остландском лагере готовятся к битве несколько сотен рыцарей со своими «копьями» и «знаменами». Но — за спиной. Но — только готовятся.

Оберландские бомбардиры редкими, но точными выстрелами неторопливо добивали последние уцелевшие повозки в артиллерийском обозе. А големы уже приближались к осадным заграждениям — разнесенным вдребезги, сгоревшим и затухающим уже, обезлюдившим. Быстро приближались… Скоро, совсем скоро железные великаны минуют широкую брешь во взорванном валу. И — двинутся дальше.

Нужно было что-то делать. Как-то остановить, задержать хотя бы на время стальных монстров, покуда вся остландская конница еще не выстроилась для боя.

— За мной! — громко, стараясь заглушить собственный страх, рявкнул Дипольд.

И бросил коня назад, вниз по склону.

Он несся мимо разваленных и пылающих повозок, мимо дымящихся воронок, мимо трупов людей и перебитой тягловой скотины, мимо рассыпавшихся, раскатившихся каменных ядер и смятых орудийных стволов. Знаменосец, немногочисленная свита, благородные гейнские рыцари и примкнувшие к ним конные стрелки не отставали от пфальцграфа. Все они уверены были, что Дипольд спешит в лагерь.

И все они ошибались.

— Стоя-а-ать! — уже миновав хвост разгромленного обоза, Дипольд вдруг осадил коня и требовательным взмахом руки остановил свой невеликий отряд.

Рослый скакун пфальцграфа, грызя удила, хрипя и роняя клочья пены, кружил подле двух повозок. Тех самых, что развалились под тяжестью орудийных стволов еще в самом начале подъема. Сюда оберландские ядра пока не долетали. То ли расстояние слишком велико, то ли вражеские бомбардиры оставили эти незначительные мишени напоследок.

Хотелось все же верить в первое.

— Спешиться! — приказал Дипольд. — Занять оборону!

И — еще громче — в недоумевающие глаза соратников:

— Здесь — занять!

Взмахом обнаженного меча пфальцграф обозначил позицию за повозками.

Из той, что слева — которая без одного колеса, — торчали две малые бомбарделлы. В правой — со сломанной передней осью и задранным задом — лежала бомбарда побольше, помощнее. Все три орудия — заряжены и должным образом закреплены.

— Ваша светлость, не лучше ли будет отступить к лагерю? — хмуро заметил Людвиг фон Швиц. Нет, в голосе медвежьего барона не было страха — лишь трезвый расчет. — Там вся наша конница, а здесь…

— Встретим големов здесь, — решительно бросил Дипольд. — Здесь — бомбарды…

Да, похоже, здесь только они и остались! Вся прочая артиллерия, с таким трудом доставленная из Нидербурга, уничтожена.

— В лагере бомбард нет, Людвиг. Так что задержим магиерских тварей тут. Дадим время коннице. Потом отступим. Возможно… Несогласные есть?

В руке пфальцграфа подрагивал меч, уже отведавший крови, но не утоливший жажды.

Несогласных не нашлось. Всадники спешивались. Стрелки с арбалетами и ручницами укрывались за повозками, рыцари и оруженосцы готовились к рукопашной. Слуги удерживали лошадей, связав для удобства поводья друг с другом.

К отряду пфальцграфа подтянулись несколько уцелевших пехотинцев из обозной охраны. Стрелки, алебардщики, копейщики… Один тащил на плече тяжелый двуручный меч. У ландскнехтов хватило ума не бежать к лагерю — под копыта выстраивавшейся для боя тяжелой кавалерии. К тому же опытные солдаты уже успели заметить, что враг избегает стрелять по остландскому стягу и гейнскому пфальцграфу. А заодно и по тем, кому посчастливилось оказаться рядом.

Достать из пушек небольшую кучку людей, сбившуюся за разгромленным обозом под золотыми крыльями грифона, оберландцы даже не пытались. Да и вообще…

Пушечная канонада вновь стихла. Пороховой дым над замковыми стенами рассеялся. Опадало, словно выдохнувшись, пламя, пожравшее осадные укрепления и артиллерийский обоз. Ветер относил в сторону густую гарь. И видно было, как стальные великаны один за другим проходят через разбитые, сожженные и покинутые фортификации остландцев.

Големы были еще далеко. И еще имелась возможность подготовиться к достойной встрече с ними.

Остландцы возились с повозками. Главным образом с той, у которой была сломана ось и не хватало двух передних колес. По приказу Дипольда секирами сбили задние и тем самым выровняли закрепленную в перекошенной повозке бомбарду. Под другую телегу — с двумя малыми бомбарделлами — попросту подложили несколько плоских камней — вместо отсутствующего колеса.

В очередной раз осмотрели заряженные стволы, торчавшие из-за дощатых бортов. Проверили, все ли цело, все ли готово. Все было цело, и все было готово для безотлагательной стрельбы.

Бить из бомбарды покрупнее, способной выплюнуть каменное ядро размером с человеческую голову, Дипольд пожелал самолично. Конечно, не пристало благородному рыцарю, подобно простому бомбардиру, становиться к орудию с пальником в руке. Но сейчас — случай особый. Слишком многое сейчас будет зависеть от этой пушки.