Руслан Мельников - Голем. Пленник реторты

— Сейчас ими командуете вы, ваша светлость, и…

— Големы получили соответствующие распоряжения, — в голосе Альфреда зазвенели нотки сдерживаемого раздражения. — Не волнуйся, они тоже не тронут Дипольда.

— А…

— И оставят в живых кого-нибудь из его свиты, как ты и просил, — сухо оборвал маркграф. — Все? Теперь ты доволен, колдун?

— Вы поступаете мудро, ваша светлость, — низко склонился магиерский капюшон.

— Надеюсь. Но вообще-то пока я следую твоим советам. И в твоих интересах, чтобы советы эти оказались благоразумными. Иначе…

Альфред выдержал должную паузу и закончил:

— Советники, которые совершают ошибки и меня подталкивают к тому же, мне не нужны. Понимаешь, о чем я?

Отведя смотровую трубку от лица, маркграф улыбнулся дружелюбнейшей из улыбок.

Лебиус ответил судорожным кивком.

— Ну и славно. А теперь к делу. Твои «змеи» готовы жалить? — сменил тему разговора Альфред.

— Да, конечно, все готово, ваша светлость, — зачастил Лебиус. — Вон те орудия, — магиер указал вправо, — нацелены на передовые позиции Дипольда. Их задача — сбить бомбарды у туров и очистить путь големам. А эти, — магиерский куколь качнулся влево, — которые наводят сейчас, обстреляют обоз остландцев. Артиллерию Дипольда мы постараемся уничтожить прежде, чем начнется вылазка.

— Хорошо, — одобрил Альфред. — Очень хорошо. А вон те пушки с задранными стволами?

Маркграф кивнул на верхние башенные площадки, густо ощетинившиеся длинноствольными орудиями:

— Куда направлены они?

— Они ударят по остландскому лагерю, — без заминки ответил Лебиус.

Альфред вновь поднес к глазам смотровую трубку.

— По лагерю, говоришь? — недоверчиво хмыкнул маркграф. — Ты действительно уверен, колдун, что они смогут достать так далеко?

— Смогут, ваша светлость, — убежденно проговорил Лебиус. — К шатрам остландцев полетят самые легкие, но и самые опасные гранатусы. Поверьте, от таких снарядов спасутся немногие. Для ваших застрельщиков, ожидающих в засаде, почти не останется работы. Все, что нужно, сделает артиллерия.

— М-да? — Альфред по-прежнему скептически кривил губы.

— Орудийная прислуга ждет приказаний, ваша светлость. Одно ваше слово — и вы убедитесь сами…

— Ну что ж, колдун, — кивнул Альфред Оберландский. — Считай, что слово сказано и приказ отдан. Пусть твои «змеи» меня сегодня не разочаруют.

Раскатистый гром средь ясного неба сотряс чистый горный воздух над оберландским замком. Первый залп с крепостных стен грянул внезапно, когда полностью уверившиеся в своей недосягаемости и неуязвимости остландцы ожидали обстрела меньше всего.

Диковинные длиннорылые бомбарды Чернокнижника дружно ударили по только что возведенным осадным укреплениям.

И как ударили!

Неказистые пушчонки оказались вовсе не столь безобидны, как уверял Дипольда краснорожий нидербуржский бомбардир.

Ба-бах! Ба-бах! Ба-бах!

Повалились, покатились пузатенькие приземистые туры. Рухнули, брызнув щепой, тяжелые осадные щиты. Попадали заостренные бревна частокола. Взметнулась земляными фонтанами и каменной крошкой невысокая, но плотная насыпь-вал. Набросанные друг на друга охапки хворостяных фашин — сносная защита от стрел, но никчемная от ядер — и вовсе разлетались целыми вязанками, осыпая мечущихся людей хрустким градом из ломаных веток.

Ба-бах! Ба-бах! Ба-бах!

Под первые выстрелы осажденных попали и малые бомбарды, уже поднятые на позиции. С треском осели и перевернулись пушечные повозки. С гулким звоном приняли на себя вражеские ядра кованые стволы орудий. Приняли и разлетелись — изломанные, искореженные. Рассыпался смятыми, раздавленными органными трубками многоствольный рибодекин. В одной из бомбарделл сдетонировал заряд. Выплюнутое из развороченного ствола ядро отлетело, точнее, откатилось совсем недалеко. Застряло в земляной насыпи. Сам ствол вырвался из разбитых креплений и, отброшенный сильной отдачей, завертелся, закрутился в клубах пыли и дыма. Кого-то сшиб с ног. Кому-то ноги переломал.

Оберландский снаряд, влетевший через разбитые заслоны на остландские позиции, упал точно в пороховую яму. Дымящийся шар разворотил защитный навес и…

Ба-ба-ба-бах!

Взрыв. Грохот. Огонь. Дым. Куски дерева и лохмотья тлеющей ветоши. И люди. И части людей. И все — вверх. Кувыркаясь в грязном черном воздухе. В пыли, в гари…

Половина попавшего под обстрел передового отряда остландцев спешно покидала разгромленные укрепления. Авангард не отступал даже — бежал со всех ног. Назад. Вниз. Прочь. Врассыпную. Забыв об угрозах Дипольда.

Бежал работный люд — побросав лопаты, кирки и заступы. Бежали ландскнехты — швыряя наземь алебарды, пики и мечи. Бежали щитоносцы, скинув большие — в рост человека — щиты. Бежали стрелки, теряя заряженные арбалеты и ручницы-хандканноны.

А следом за бегущими — веселыми мячиками по каменистым склонам — скакали ядра. Небольшие, но увесистые, раскалывающие по пути валуны, разбивающие дерево, сминающие металл и дробящие кости.

Впрочем, не все ядра, выпущенные из крепости, прыгали и катились вниз. Были, как выяснилось, у оберландцев и иные снаряды. Один такой ударил в основание насыпи напротив ворот. Врылся в рыхлую землю и каменную сыпь. А в следующий миг, словно еще одна пороховая яма разверзлась под осадным валом с косым зубьями частокола поверху. Вал, бревна и всех, кто находился поблизости, — смело, разметало. Словно гигантская рука… словно невиданных размеров кирка пробила проход в земляной преграде.

Второе ядро, наполненное неведомой гремучей смесью, застряло меж большими турами, обложенными камнем и фашинами, обставленными толстыми мантлетами и павезами, ощетинившимися заостренными кольями.

Обломки и осколки вновь поднялись в воздух.

Еще один снаряд угодил в толпу бегущих. И — новый взрыв чудовищной мощи. Вверх взмыли куски тел и искореженные доспехи. Землю окрасили кровяные фонтаны.

Несколько ядер ударило по флангам. Эти шары раскололись почти бесшумно, зато извергли поистине адское пламя — жидкое, жгучее, беспощадное. Зажигательных снарядов по осадным укреплениям оберландцы выпустили не больше полудюжины, однако огонь, выплеснутый ими, с невиданной жадностью набросился на дерево, камень, землю. И на человеческую плоть тоже.

В несколько секунд фортификации осаждающих охватили две стены сплошного гудящего пламени — справа и слева. Черный копотный дым потянулся к небесам. Трещали бревна, доски, тугие связки веток и хвороста. Дико кричали немногие оставшиеся на позициях — на свою беду оставшиеся и ныне сгоравшие заживо — люди. Рвались заряды в брошенных бомбарделлах и хандканнонах, ярко вспыхивал порох в поясных сумках мертвых стрелков.