Руслан Мельников - Голем. Пленник реторты

Молодцы! Как надо поворотили. Куда надо. Когда надо.

И големы — вот они, прямо перед жерлом орудия. Сразу двое! И идут! Бегут! Вперед!

Пора…

— А как вам это, магиерские выродки?!

Не дожидаясь, когда помощники отпрянут от бомбарды (некогда ждать — каждое мгновение на счету!), Дипольд ткнул фитилем в затравочное отверстие. Как есть, как держал — без пальника.

Под рукой пыхнуло. Сквозь кольчужную броню боевых перчаток больно обожгло пальцы.

А дальше — все в одну секунду. В единый миг.

Бомбардный ствол, доселе лежавший недвижимо, вдруг…

Гро-о-омыхнуло! Гро-о-охотнуло!

Оглушило!

…дернулся, подпрыгнул, как живой.

Шевельнулась массивная колода на дне повозки. Расщепился и промялся брус, принявший на себя большую часть отдачи. Повозка хрустнула. Треснула. Раскололся борт. Развалилась вторая, целая еще, задняя ось.

И — дым-огонь на противоположном конце бомбарды.

Будто испепеляющий дых дракона.

И — гулкий раскатистый звук каменного ядра, ударившего в близкое железо.

Как в колокол.

«Попал! — пронеслось в голове Дипольда. — Значит, все-таки попал!»

Кто-то из оруженосцев дико кричал. Кто-то катался по земле.

Обожгло? Зашибло отдачей? Или опять достали осколки разбитого камня? Что ж, вполне возможно: цель находилась слишком близко, непозволительно близко, для стрельбы.

Зато ядро на такой дистанции должно бы смести обоих големов.

Дипольд, полуглухой, полуслепой, с заложенными ушами и слезящимися глазами, вглядывался в вонючий клубящийся туман перед собой.

Дыма было много, больше, чем прежде. Но ветер услужливо надорвал густую пелену. На миг появилась возможность рассмотреть, что…

Да, ядро должно было смести обоих механических рыцарей. Но упал только один.

И все же упал! Упал ведь! А!

Дымная прореха вновь затянулась. Почти сразу же.

Но — уже не важно! Иное важно…

Неразумное, нет — безумное веселье овладевало Дипольдом. Можно, выходит, крушить несокрушимых оберландских големов! Даже небольшая, в общем-то, бомбарда сбила железного великана. А если бы большая? А если бы «Кунигунда»? Да разнесла бы по болтикам всех пятерых! Эх, «Кунигунда-Кунигунда», тебя бы сейчас сюда, да с забитым зарядом!

Очередной порыв ветра снес наконец пороховое облако в сторону. Пространство впереди очистилось, открылось…

И остландцы прозрели.

К ним по-прежнему подступали големы. Оцарапанные стрелами (неглубокие борозды по темно-синему покрытию), помеченные пулями (едва заметные серые пятна-оспины на доспехах), чуть помятые (совсем чуть-чуть) ядрами.

Все пятеро подступали.

И те двое, принявшие на себя парный залп бомбарделл. И тот, третий, поваленный выстрелом Дипольда, тоже уже поднялся с земли. Подволакивая правую ногу, он вслед за остальными монстрами упрямо лез на повозки. Пожалуй, этот стальной великан пострадал больше прочих. На его правом бедре — в сегментах прочной тассеты — отчетливо виднелась глубокая вмятина. Ниже — то ли на болте, то ли на крупной заклепке — покачивалась и позвякивала в такт каждому шагу искореженная створка разбитого поножа.

Боум-ш-джз-з-зь! Джз-з-зь! Боум-ш-джз-з-зь! Джз-з-зь!

Однако даже покалеченный голем не утратил боеспособности. О чем свидетельствовали поднятый меч в одной руке и булава — тоже поднятая — в другой…

Булава?! Поднятая?! Дипольд знал, что произойдет дальше. По Нидербургу знал. Пфальцграф невольно пригнулся, укрываясь за дымящейся бомбардой.

Так и есть! Големы уже подступили достаточно близко, чтобы тоже разить врага на расстоянии. Давно подступили.

Взмах — и первая булава, брошенная механической рукой (длинной, сильной — как рычаг катапульты), с гудением вращаясь в воздухе, летит к повозкам. Не булава — неподъемная колода с железным набалдашником! А за ней — сразу — вторая, третья. И устрашающих размеров секира. И еще одна…

Это был ответный залп.

Метательные снаряды стальных монстров упали неподалеку от Дипольда. Но — на безопасном расстоянии. Для гейнского пфальцграфа — на безопасном.

Для прочих — нет.

Дипольд успел заметить, что первым погиб граф Клихштейн. Навершие булавы угодило Арнольду в шлем и закованную в латы грудь. Увы, крепкий рыцарский шелом оказался слишком хрупок, а нагрудник — ненадежен. Клихштейн словно попал под таран, под сорвавшуюся со скалы глыбу, под ядро тяжелой осадной бомбарды, под молот водяной кузницы… Несчастного графа — всю его верхнюю половину — буквально размазало по земле.

Два чудовищных снаряда — булава и секира наступающих големов — обрушились на повозку. Не ту, за которой стоял Дипольд, — на другую, что слева. На бомбарделлы, закрепленные в ней, на человеческие головы за ней. Еще одна палица и один топор несли смерть тем, кто находился справа и сзади от Дипольда. Трещало дерево, сминалось железо. С разбитого воза летела щепа и соскальзывали орудийные стволы. Люди — как стоявшие на открытом месте, так и укрывавшиеся за дощатыми бортами — падали наземь. Широкие лезвия секир, тяжелые набалдашники метательных палиц, длинные крепкие и толстые рукояти крушили, валили с ног, калечили, убивали всякого, кто оказывался на пути…

Дипольд Славный не оказался. Дипольда словно отсекали от свиты. Ну да, конечно! Для того ведь, верно, и подошли големы так близко — под стрелы, пули и бомбардные ядра. Чтобы не промахнуться, не задеть чтобы ненароком.

«Хотят… живым…» — вновь упрямо лезла в голову прежняя догадка — окрепшая, обратившаяся в твердую убежденность, ставшая неоспоримой истиной. Альфреду Оберландскому зачем-то позарез понадобился сбежавший пленник. Причем он нужен был маркграфу целым и невредимым. Но — только он один.

А големы уже прут врукопашную. Лязгающие металлом великаны приблизились на расстояние удара. И наносят свои первые удары. Машут длиннющими — с алебарду — клинками. Срубают по два-три человека зараз.

Поднимают и опускают мечи. Секут механически, безмолвно.

Но не беззвучно.

Кругом — лязг, хруст, крики гибнущих людей.

И кровь, кровь, кровь… Фонтаны крови.

Но и эта жестокая мясорубка обходила Дипольда стороной, охватывала с флангов — старательно, аккуратно, не задевая, не причиняя вреда, не забрызгивая даже чужой кровью, потрохами и мозгами.

«Окружают! — понял Дипольд. — Зажимают в клещи!»

Кое-кто из стрелков все же успел перезарядить свое оружие.

Щелкнули тетивы двух или трех арбалетов.

Бухнула ручная бомбарда. И — другая.