Константин Протасов - Человек Вспоминающий

— Я решил, что так будет лучше, Ло.

— Разве троим здесь не место?

— Троим здесь не место.

— Гай. — Что?

— Ты никогда не думал о том, одобряет ли Он все, что мы делаем?

— Отец наш молчит. Зол он на нас или нет, не знаю, Ло. И знать не могу. Может, ему все равно.

— Все равно, Гай?

— Вот этого больше всего боюсь, Ло. Хочу обратной связи, а ее нет. Думаю, Первые имели ее.

— Они виноваты?

— Они не виноваты, Ло. По крайней мере, не виноваты перед Ним. Отец сам позволил Первым жить, как они хотели. Они были честны с собой. И с ним.

— Ты думаешь, все на своих местах, Гай?

— Думаю, да.

— А мы?

— И мы.

— Привет, дружище! Давно пришел?

— Минуту назад.

— Странно. Почему я тебя не видел? Ходим мы вроде по одной дороге.

— Я через Виля Тепара больше не хожу.

— Да брось ты! Неужели не можешь забыть этих тигров? Дружище!

— Я не хочу там ходить. Хожу через Каменную.

— Ну, ты удивил. Карнавал закончился. Клеток нет, тигров нет. Никаких следов той истории.

— Все равно не хочу там ходить. Не из страха. Просто неприятно. Может, когда и пройдет.

— Да, я понимаю: то, что произошло на соседней улице, было просто ужасно. Погибли люди. Даже женщины, дети… Но это лишь случайность. Трагическая, но случайность. И она не повторится. Клеток нет, тигров нет…

— Не в этом дело! Понятно, что не повторится. «Клеток нет». Не держи меня за непонятно кого.

— Ни за кого я тебя не держу. Просто не могу понять. А так как я твой старый друг, хочу разобраться, помочь тебе…

— Что?

— Не знаю… Забыть.

— Забыть?

— Да, забыть. Ведь я видел то же, что и ты. Но я спокойно хожу по Виля Тепара. Хотя и очень переживаю за те события. И за пострадавших людей.

— Ладно, давай закроем эту тему. Возможно, когда-нибудь…

— Хорошо. Забыли. Но знай…

— Знаю.

— Да, ты можешь на меня рассчитывать. Всегда.

— Всегда. И ты на меня.

— Ну и славненько. Как твоя работа? Как день?

— Торговли нет. После окончания праздника товара совсем не осталось. По крайней мере, хорошего.

— Это понятно. Такое повторяется каждый год.

— Хотя я все-таки рад, что работаю в столице. В Су-нише постоянно находятся какие-нибудь… э-э-э…

— Простаки?

— Да. Которые прикупят сущую безделицу, не стоящую ничего, за приличные денежки. Такие и сегодня нашлись. По всей видимости, на карнавал попасть не смогли, но все же приехали. Сделают несколько покупок и будут всей своей деревне рассказывать, как погуляли на празднике. В доказательство показывать прикупленную в моей лавке вещичку. А народ будет пялиться и завидовать.

— Когда-то мы и сами были такими.

— А теперь потешаемся над деревенщиной…

— Ха! Я как раз о ней и хотел с тобой поговорить! Только другого… Постой… э-э-э… твои покупатели-простаки были кто?

— Как понять «кто»?

— Ну, какого пола?

— А-а, мужчины.

— Вот. Все правильно — я так и подумал. А те, о ком хочет поведать тебе преданный друг, они…

— Они?..

— Они…

— Ну же!

— Они-и-и… девушки! Вот как! Теперь понял?

— Не совсем.

— Самое главное я тебе уже сказал. Остальное сейчас объясню. Тебе понравится. Ну, конечно, они… не такие уж и деревенщины.

— Вот как?

В дверь неожиданно постучали.

— Ну вот! На самом интересном месте. Я пока узнаю, кого там к нам занесло, а ты готовься. И улыбнись, дружище! Жизнь хороша!

Нат пошел к двери их крохотной столичной комнатенки, за которую каждый месяц друзья отдавали совсем не крохотную плату. Однако жаловаться было не на что. Если учесть, что комнатенка эта находилась в хорошем квартале одной из самых дорогих столиц Крума и сумма аренды могла быть выше у более алчной хозяйки.

Пожилая Мерессия привыкла к двум своим постояльцам. Она в какой-то степени полюбила их за полтора года, всегда рассчитывала на их помощь по квартире. Супруг ее давно умер, детей не было. Возможно, по этим причинам разговора о повышении платы женщина не заводила.

— Мерессия, здравствуйте! Вас не было, когда мы вернулись. — Нат говорил подчеркнуто уважительно. Он, как и его товарищ, относился к ней очень тепло. Так что чувства, которые испытывала к постояльцам женщина, были взаимными.

— Да, я была в лавке. Здравствуй, Нат! Шига, — она помахала рукой сидящему на кровати парню, — и тебе здравствовать!

— Добрый вечер, Мерессия! — отозвался тот безрадостно. Он все же улыбнулся, но улыбка эта была неестественной.

— Ты опять грустен?

— Все в порядке, Мерессия. Спасибо за заботу, я просто устал.

— Ох, что-то тут нечисто. Не похож ты на «просто уставшего». Ну ладно, сам поделишься, если захочешь. Подсказывает мне сердце — какая-то молодая красавица вызывает эту «усталость». — Женщина улыбнулась.

Как бы хорошо Шига ни относился к пожилой хозяйке, рассказывать ей о своих переживаниях он вовсе не собирался. А вот ее расспросы, повторяющиеся изо дня в день, ему уже надоели.

Сейчас ничего теплого к Мерессии он не испытывал, только раздражение от ненужной заботы. Или любопытства, что свойственно одиноким женщинам ее возраста.

— Потом, может, он все нам расскажет. Если действительно… Да, Шига? — Приятель повернулся к нему и подмигнул. — Шига?

— Да, конечно, — ответил парень с таким видом, что можно было различить в нем стойкое желание перейти на крик.

— Вот так, — наигранно-заговорщицки кивнул Нат хозяйке, — все расскажет.

Женщина довольно улыбнулась.

— Так… э-э-э… о чем мы… Зайдете? — Нат сменил тему. — А то как-то неудобно… в дверях…

— Нет, заходить я не буду. Вижу, у вас порядок. Молодцы, как всегда!

— Спасибо!

— Нат, я хотела тебя попросить о помощи. Ненадолго. Там, на первом этаже.

— Конечно! Я сейчас спущусь! Только скину свои уличные сандалии.

— Жду внизу. — Фигура хозяйки исчезла из дверного проема, что вызвало у Шиги характерный вздох облегчения.

— Дружище, — Нат прикрыл дверь, — что-то ты совсем скис. Постой-ка! А может, она права? Ну, ты даешь!.. Когда успел?

— Вы все такие проницательные! — Шига поднял глаза, посмотрел на приятеля, изображая гримасу недовольства. — Иди! И не забудьте еще раз обсудить меня, пока будешь помогать ей на первом этаже!

— Шига, как ты можешь! Я же твой…

— Друг. Иди, друг, иди.

Нат больше не сказал ни слова. Он только переобулся в домашние тапочки и сразу вышел за дверь. Шига стал коленками на кровать, локтями уперся в узенький подоконник и принялся смотреть в окно. Он не смотрел куда-то конкретно, взгляд его был рассеянным, так как сам он погрузился в печальные мысли:

«Когда-то она стояла там. Л потом… убежала. Конечно же, Нат и Мерессия правы. Проницательные они такие!.. Но если бы они знали… Да, влюбился! В призрачное видение. В королеву одного мига… Это глупо? Шига, ты спятил?.. Или нет?.. Или это нормально? Вот оно — настоящее чувство, когда та, кого любишь, недоступна. Когда она, как солнце, показалась где-то на горизонте, забрезжила… Но пришли тучи, закрыли солнце. И вот — ее уже нет…»