Татьяна Умнова - Вампиры замка Карди

— Почему?

— Солдаты разбежались. Как только обнаружили, что Отто исчез. Они просто взломали сейф, забрали все деньги и ушли. Впрочем, их и оставалось-то немного. Солдат. Едва ли на несколько ночей нам их хватило бы. А денег в сейфе было достаточно. Только что нам с этих денег?

— А что же нам теперь делать? — огорчилась Лизелотта: несмотря на все ее душевные муки, голод жег и терзал ее, и ей так хотелось сделать хотя бы глоток крови, горячей живой крови.

— Я же говорю: охотиться в деревне! Раду, как проснулся, сразу ушел туда. Он тебе принесет чего-нибудь. Вернее, кого-нибудь. Или вернется сытый, так что сможет открыть для тебя свои вены.

В этот момент где-то вдалеке, в глубине коридора раздались тихие шаги. Это мог быть только человек — вампиры передвигаются беззвучно, разве что платье прошелестит. Конрад поднял голову, принюхался и на лице его отразилось удовольствие:

— Женщина! Молодая. Здоровая. Да еще и с ребенком!

— С ребенком, — печальным эхом откликнулась Лизелотта.

Потом они ждали в молчании, пока из коридора не вышла молодая румынка с распущенными волосами, в ночной рубашке. Широко раскрытые глаза ее были пусты и бессмысленны. На руках она несла спящего малыша полутора лет.

Следом за женщиной вошел Раду. Мрачно взглянул на Лизелотту, совершенно проигнорировав вскочившего в нетерпении Конрада.

— Теперь тебе, милая, придется изменить своим вкусовым пристрастиям. Солдаты были негодяями и их кровь пить было легко. Но солдат здесь больше нет. Придется пить кровь невинных. Такова наша участь. Ничто не дается легко. Особенно — бессмертие!

Раду взял ребенка из рук женщины:

— Его я отнесу моим двум красавицам. Детская кровь — чистый эликсир, сил от нее можно получить больше, чем от крови нескольких взрослых. А вам с Конрадом оставляю эту… Конрад, проследи, чтобы Лизелотта не осталась голодной.

— Слушаюсь, Хозяин! — бодро отрапортовал Конрад.

Раду ушел.

Лизелотта в растерянности смотрела на женщину.

Конрад подошел к крестьянке, провел ладонью по ее черным волосам, по смуглой, румяной щеке, коснулся пальцем губ, затем отбросил ее волосы с шеи и погладил кожу там, где бился пульс. Его рука скользнула ниже — к груди. Несколько мгновений он ласкал тяжелую грудь женщины, словно хотел обольстить ее прежде, чем забрать ее кровь… Потом поднес свои ладони к лицу и с наслаждением понюхал.

— Надо же! Она до сих пор кормит ребенка грудью… Как долго!

А в следующую секунду он схватил женщину, опустил ее на колени и вгрызся в ее шею — так быстро, что взгляд смертного с трудом уловил бы это мгновенное движение.

Запах свежей крови обжег Лизелотту. Голод ледяным крюком впивался в ее тело. Но запах крови мешался с запахом грудного молока и со сладким запахом спящего младенца, которого всего несколько минут назад оторвали от этой груди.

Лизелотта не могла пить кровь этой женщины!

Не могла… Но не могла и смотреть, как Конрад пьет!

Потому что голод нарастал с каждой долей секунды, лишая ее разума.

Конрад на секунду оторвался от горла своей жертвы. Посмотрел на Лизелотту красными, горящими глазами. И прошептал хрипло:

— Иди сюда. Когда-то надо начинать. Теперь это — твоя судьба! Ты же знаешь, Раду предпочитает детскую кровь — для себя. Возможно, он будет делиться с тобой… А может быть, нам останется пить кровь матерей. Иди ко мне, Лизелотта!

И снова припал к ране, жадно глотая.

Застонав, Лизелотта бросилась прочь, во мрак коридора…

Конрад поднял голову от шеи женщины. Посмотрел вслед Лизелотте. Насмешливо улыбнулся. По подбородку его стекала струйка крови. Затем он снова припал к шее жертвы и не отрывался от нее, пока не почувствовал судорожное, предсмертное биение ее сердца. Ему надо было наполнить свои вены горячей кровью, чтобы выглядеть живым. У него были важные планы на сегодняшнюю ночь.

Гели Андерс снились кошмары.

Сначала ей привиделось, как в дождливый осенний день она опаздывает в школу, будто бы это уже не в первый раз и ее неизбежно станут ругать, и она торопится, торопится, и вдруг понимает, что забыла дома портфельчик с тетрадками, да еще и переодеться забыла, так и пошла в школу — в одной ночной рубашке и босиком, и ей так холодно, и ей так страшно и стыдно, ведь ее уже многие на улицах видели, и все будут над ней смеяться. Во сне она заплакала от отчаяния и картинка сменилась: Гели снилось, будто она все такой же промозглой осенью бежит через огромное распаханное поле, то и дело проваливаясь по колено в рыхлую землю, и за ней гонится что-то страшное, настолько страшное, что она и обернуться-то не смеет, чтобы не увидеть преследующий ее кошмар… Потом на том же поле появился Конрад. Он был такой красивый и аккуратный в черной своей форме, и скакал верхом на белоснежной сияющей лошади. Гели протягивала к нему руки, умоляла спасти ее, но Конрад даже не взглянул в ее сторону и промчался мимо, и Гели во сне зашлась отчаянным плачем. Картинка снова сменилась: Гели вдруг стала совсем-совсем маленькой, какой она себя и не помнила, и оказалось, что Лизелотта — ее мама, и Лизелотта несла ее на руках из ванны в постельку, и Гели было холодно, но все равно очень приятно, и ей хотелось дольше сохранить это чудесное ощущение — уют и надежность объятий, и собственную невесомость, ведь она парила над землей, все выше и выше, и вот уже она летит, и Лизелотта летит вместе с ней…

Гели проснулась — а полет продолжался, и надежные объятия никуда не делись. Кто-то нес ее на руках. В кромешной тьме. Кто-то, кого она не могла разглядеть, нес ее легко, будто она вовсе ничего не весила, и двигался так уверенно, словно видел и знал дорогу! Гели осторожно подняла руку и потерла глаза — вроде, с ними все в порядке, она не ослепла… Просто она все еще в подземельях и света тут нет никакого, потому она и не видит. А если тот, кто несет ее, видит в темноте, то объяснение этому самое простое: ее несет вампир. Они же видят в темноте, верно? Вампир нашел ее в коридоре, похитил и тащит в свое логово, чтобы спокойно ею закусить на сон грядущий.

Гели ужаснулась лишь на миг. А потом ей стало интересно — кто же из них ее несет? Вряд ли Лизелотта, она все-таки слишком хрупкая. Хотя — кто знает, может, сделавшись вампиром, она стала очень сильной? Гели протянула руку туда, где должно было находиться лицо ее сверхъестественного похитителя. Нащупала холодную кожу… Щека, недостаточно гладкая для женской. Крупный прямой нос. Губы…

Губы вдруг дрогнули и прижались к ее пальцам поцелуем.

Гели ахнула и отдернула руку.

— Конрад?! — с отчаянной надеждой вскрикнула она.

— Да.

Гели хотела спросить, куда он ее несет и что собирается с ней делать, но передумала. Зачем? И так все ясно. Он или убьет ее, или сделает вампиром. В любом случае — надо наслаждаться моментом: она же всю жизнь мечтала о том, чтобы оказаться в объятиях Конрада! И Гели доверчиво склонила голову ему на плечо. Под влажным, пахнущим землей мундиром тело Конрада было твердо и холодно. Мертвое тело. И сердце не бьется… Но все равно это Конрад. И она его любит. И будет любить вечно.