Кейт Миллер - Книга Полетов

Дойдя до конца бульвара, он повернул к мосту через прибывающую толпу, очарованный ароматами свежеприготовленного кофе и жареных пирожков с бобами, и блинчиков с клубникой, и пирогов с ревенем, - торговцы лакомствами уже разожгли уголь в своих печурках и склонились над шипящими сковородами, укладывая товар в бумажные кульки в обмен на звонкую монету.

Факиры извергали клубы пламени над головами толпы; шпагоглотатели на раскоряченных ногах заталкивали в себя сталь; на верхней ступеньке лестницы, балансирующей на подошвах лежащего на спине акробата, мальчик делал стойку на руках. Силач пальцами разрывал монеты, которые фокусник доставал из ушей толпящейся детворы. Именно здесь, понял Пико, в густой тени деревьев, Зелзала раскладывала свой столик под фиолетовым покрывалом, пока пыл сердца таинственного незнакомца не увлек ее в лес.

От одной заводи благоуханного тепла к другой перебирался он; у каждой следующей жаровни от промокшей одежды поднимался пар. Уже посередине громадного арочного моста он увидел, что под ним вода, и, облокотившись на каменную балюстраду, стал разглядывать город, раскинувшийся россыпью светлячков по склонам гор. Постояв немного, он пристроил свой рюкзак возле лодыжки одной из громадных статуй, что украшали мост, и уселся на балюстраде спиной к рюкзаку, приканчивая окурок последней своей сигареты. Неожиданно он ощутил себя более одиноким, чем за все время странствий. Здесь даже у тех, кто сторонится компании, есть дом, куда можно вернуться, есть сестра или дядя, с кем можно выпить чашечку кофе. Те, кто встретился ему в лесу, были так же одиноки, как он сам, но теперь, когда вокруг царили веселье и дух приятельства, жажда общения вытягивала энергию из самых его костей. Ему едва хватало сил поднести к губам сигарету.

Позже людская река стала иссякать и голос другой реки громче зазвучал в его ушах. Окна, мигая, гасли. Смех последних гуляк долетал из уличных забегаловок. Он вытащил из рюкзака одеяло, завернулся поплотнее и уснул.

Холод разбудил его перед рассветом, все суставы одеревенели. Стоило вылезти из теплого кокона одеяла, как Пико заколотило так, что ему едва удалось надеть рюкзак; колени стучали друг о дружку, зубы клацали. С одеялом на плечах он направился вдоль бульвара, тем временем небо над горами начало понемногу бледнеть. Метельщики уже принялись сметать замасленную бумагу и сырые корки в сточные канавы, и он шел перед ними в надежде отыскать хоть какую-нибудь пищу, однако все объедки были раздавленными и мокрыми. Поворошив кучу кульков, он услышал звяканье и обнаружил монетку, завалившуюся в щель мостовой. Он лихорадочно заметался в надежде найти еще, но попадались только персиковые косточки, ореховая скорлупа да тараканы.

Когда первые официанты стали открывать двери и снимать со столов поставленные вверх ногами стулья, он выбрал кафе на западной стороне бульвара, куда должны были упасть первые лучи поднимающегося из-за гор солнца. Подошел, протирая глаза, заспанный официант, тряпкой вытер столешницу и постелил свежую скатерть. Пико выложил на скатерть свою монетку.

- Доброе утро. Я в этом городе впервые. Скажите, пожалуйста, что можно купить на эту монету?

Официант свернул тряпку в жгут и приподнял бровь.

- Прошу прощения, сударь, вы здесь, стало быть, впервые?

- Прибыл только вчера, а перед тем путешествовал. Я из города у моря на западном краю леса.

Официант нахмурился, но сразу же ухмыльнулся:

- Вчера хватили лишнего, сударь?

у Пико не было сил разубеждать.

- Я смогу за нее получить какой-нибудь завтрак?

Официант взял золотой кружок.

- Что пожелаете?

- Кофе. И есть у вас печенье?

- Абрикосовое, сырное.

- Того и другого, сколько придется за эту монету.

Достав книгу, он попытался читать, но внимание его было слишком рассеянным. Он просто глядел на бледнеющие горные вершины, пока официант не вернулся с голубой кружкой кофе, голубыми чашечками с молоком и сахаром и подносом золотистых долек в форме полумесяца. Откусив первый кусочек, Пико едва не упал в обморок от блаженства Он так оголодал, что заглатывал печенье одно за другим, пока не почувствовал, что больше не влезает. Тогда он взял кружку в ладони и стал вдыхать горячий пар, наблюдая, как небо истекает зарей.

Понемногу столы вокруг стали заполнять утренние посетители, то и дело поглядывающие в небо и не выпускающие из рук зонтов. Многие, как и он, заказывали кофе и печенье, некоторые, более основательные, - порции омлета либо бобы с козьим сыром. С восторгом и изумлением Пико увидел, как за соседним столиком женщина достала из сумочки книгу и стала читать. Он приподнялся, чтобы разглядеть переплет, но не знал ни автора, ни названия. Заметив его интерес, женщина нахмурилась и слегка отвернулась. Пристыженный, Пико склонился над своим кофе.

Позже он приметил и других читающих на скамейках в парке; за окнами тоже попадались люди, сидящие с книгой на диване, с дымящейся кружкой под боком. Наконец в полдень аллея вывела его на площадь, посреди которой стояла скульптура читающего человека По всем четырем сторонам площади под большими навесами, походившими на увядшие листья, стояли громадные шкафы с книгами, рядом на раскладных стульях сидели продавцы, которые либо читали, либо писали что-то в тетрадях всевозможных размеров. Немногочисленные покупатели копались в шкафах или листали книги, изредка обмениваясь замечаниями.

Радость Пико была едва ли не большей, чем от утренней еды, ведь он изголодался по книгам куда сильнее. Он поспешил присоединиться к тем, кто просматривал полки. Вдыхая запах книжной плесени с наслаждением гурмана в лавке изысканных яств, ощупывая обтянутые кожей или тканью переплеты, водя, как слепой, пальцами по тисненым буквам, он в какой-то миг пожалел о потраченной монете и хихикнул над собственным безрассудством.

Никто из авторов прежде ему не встречался. Он бегло просматривал первые страницы, изучал оглавление, иллюстрации под листками тонкой матовой бумаги. Пошел дождь, дружно выстрелили открывающиеся зонты; тогда, взяв книгу, он нашел укрытие возле шкафа, хозяин которого что-то записывал в тетради, полностью поглощенный своим занятием, и стал читать. С первого мига он знал, что не забудет ни единого слова из прочитанного, ни того, как, стоя на холодных камнях с каплями дождя на щеках, читает в незнакомом городе новую историю. Он стоял, глядя на площадь, где несколько фигур под зонтами копошились, будто черные жуки, где струи дождя разбивались фонтанчиками о камни, а каменный человек неустанно изучал страницы, не боящиеся ни воды, ни солнца, читая свою первую и последнюю книгу, книгу ветров, книгу света.