Дмитрий Воронин - Плечом к плечу

В лес отправились задолго до рассвета — пришлый торговец только продрал глаза ото сна и, покряхтывая, вышел к возку, укладывать поудобнее почти не распроданный товар, даже не бросив взгляда в сторону Микоша. А тот, прихватив от отца оставшийся топор, бодро шагал к лесу, с трудом поспевая за дядькой Зданом.

Идти вышло недалече — грабители собрались на небольшой поляне у лесной дороги. Вместе с Микошем их было семеро, кроме Здана — все незнакомые. Двое — вроде как охотники, с луками, остальные кто с чем, у одного меч имелся, старый и порядком иззубренный, но от ржавчины тщательно очищенный. На взгляд юнца, этот мужик с мечом выглядел настоящим воином, суровым и умелым… а может, и был таковым — мало ли в окрестных сёлах тех, кому довелось воевать вместе с Орденом против извечных врагов Инталии. Микош, бывало, и сам подумывал о том, чтобы податься в солдаты — жаль, что ловцы-светоносцы его не выбрали и рыцарем Ордена ему не стать, ну так что же, и солдаты неплохо живут, едят от пуза, щеголяют в красивых кольчугах и с мечами. А война… ну где та война, о ней давно уж ничего не слышно. Если этот, с мечом, и воевал — то так, не по серьёзному, в мелких стычках, что происходят то тут, то там, довольно часто.

Вдалеке послышался перестук копыт — приближался обоз. Мужики (видно было, что дело для них не внове) рассыпались по кустам, лишь Микош остался стоять посреди поляны, пока дядька Здан на него не шикнул. Скукожившись вместе с дядькой за толстым стволом старого дуба, Микош с замиранием сердца ждал, когда всё произойдет. Сейчас идея грабежа уже не казалась ему такой привлекательной, и он лишь успокаивал себя мыслью о том, как подарит Раде что-нибудь эдакое, услышит её радостный смех и, если повезет, получит в ответный подарок поцелуй. Не на людях, но…

От сладких мечтаний его отвлек грозный рык дядьки Здана. Тот, как и планировалось, выполз на дорогу перед телегой, опираясь на тяжёлую дубинку. Микош вспомнил, что из села дядька уходил без оружия — видать, дубинку-то с прошлого раза в лесу припрятал.

Как водится, дядька Здан начал объяснять, что дорога здесь не ничейная, что за проезд по ней платить надобно. Повинуясь его команде, трое мужиков выбрались из кустов и встали за спиной у здоровяка, ещё двое показались позади телеги, отрезая путь к отступлению — зряшное дело, развернуть повозку на узкой, обрамленной кустами и молодыми деревьями дороге было не так уж и легко и, в любом случае, слишком долго. Микош стоял в своём укрытии, словно прилипнув к морщинистой коре дуба — он и понимал, что дядька рассердится и, глядишь, доли не даст, но ничего не мог с собой поделать. Ему было страшно.

Здан продолжал увещевать торговца, что расстаться с несколькими монетками — дело житейское и куда более простое, чем противиться очевидному.

И тут мужик, что правил лошадью, отбросил рогожку и вытащил арбалет. Взведенный.

Наверное, этот торговец и в самом деле был глуп. Арбалет — штука неплохая, если у тебя один враг, и этот враг ждёт, пока его подстрелят. Но против семерых… ну, пусть шестерых, арбалет — это только способ как следует разозлить разбойников, заставить их схватиться за оружие. Вряд ли пришлый этого не знал… скорее, просто не подумал. Тренькнула тетива — целил-то он, может, в дядьку Здана, да не попал. Стрела мимо пролетела, и ударила прямёхонько в живот тому самому мужику с мечом. Мужик сложился пополам и завыл — Микош хоть и был ещё молод, но знал, что стрела в животе — это очень плохо, не всякому выжить доведётся. Маги помогли бы, да и местный жрец Эмиала травы изрядно знал, вот только пойди объясни, откуда арбалетная стрела в брюхе взялась. Арбалет — оружье воинское, с ним на охоту мало кто ходит.

А торговец, бросив арбалет, уже тащил с телеги здоровенный ржавый колун. Бабы у него за спиной визжали, словно их уже режут, второй мужик — то ли родственник, то ли просто помощник, кто их разберёт, тоже ухватился за топор. И прыгнул на дорогу к тем двоим, что сзади подошли. Ну, они-то ждать не стали — один из лука стрельнул, и тот, что с обоза — свалился, стрела аккурат в горло вошла, Микош со своего места хорошо видел. Знамо дело, охотники, они птицу влёт бьют, что тут в человека с десятка шагов попасть.

Купец трусом явно не был, с топором на дядьку Здана бросился — да не просто так, а чтобы на стрелу не нарваться. Но это ему не помогло, против доброй дубины топором много не навоюешь, дядька пару раз хрястнул — пришлому и хватило.

Мужики от крови звереют… и от чужой, и от той, что пролили их подельники. А уж дядька Здан — тот и без крови чумной, а тут вообще как с ума сошёл. Подскочил к телеге, бабу, что громче прочих визжала, дубиной по голове стукнул, затем вторую, ещё одну на землю стянул, да принялся её ногами пинать. Тут и остальные подбежали, кто за лошадь уцепился, кто в телеге рыться начал…

Вот тогда всё и произошло.

Микош говорил спокойным размеренным голосом, словно пересказывая услышанное от кого-то другого, но присутствующие понимали, что именно увиденное там, на лесной дороге, и заставило разум молодого парня на десять лет спрятаться за щитом безумия.

Одна из женщин — та, что была с ребёнком — подхватила девочку на руки и попыталась бежать. Но легко ли убежать в лесу от обозлённого мужика, да ещё и с дитём. Догнали её сразу же… баба уронила ребёнка, выставила перед собой руки, и…

— У неё были чёрные руки, — неторопливо рассказывал Микош. — Совсем чёрные, словно в смоле вымазанные по самые локти. Она их вперед выставила, и с пальцев что-то вроде веревок потянулось, как раз с палец… одна веревка в грудь дядьке Здану попала… он заорал, словно огнём его жгло, а в груди дыра образовалась, кулак просунуть можно, да насквозь… Вторая веревка мужика с луком по руке хлестнула… ну лук-то он на телегу положил, когда в добре рыться собирался, так что у него только нож и был… и рука сразу отвалилась, а потом чёрная веревка дёрнулась, и мужика того пополам перерезало… А другой, который с луком — он в бабу ту выстрелил, и бежать… Попал или нет, я не знаю, сам убежал, госпожа.

— Ясно, — Таша старалась не смотреть на воспитанницу, в десятый наверное уже раз жалея, что вообще затеяла эти поиски. Не стоит девочке выслушивать столь подробный рассказ о том, как убивали её родителей. Вернее, был ли кто-то из мужчин отцом Альты, ещё вопрос, но то, что женщина с чёрными руками явно приходилась ей матерью, сомнений не было. — А теперь слушай меня, Микош. Это был просто сон… плохой сон… ты его очень испугался, но я хочу, чтобы ты больше не боялся этого сна. Ты понял, Микош, я очень хочу, чтобы ты перестал бояться этих воспоминаний.

— Да, госпожа, я понял.

— Вот и хорошо. И ещё я хочу, чтобы ты никогда больше не покушался на жизнь или имущество других людей. Ты меня понял?