George Martin - Танец с драконами

Честно говоря, она предпочла бы вернуться в Миэрин верхом на драконе. Но Дрогон, судя по всему, не разделял этого желания.

Драконьи владыки старой Валирии управляли своими драконами с помощью заклинаний и звуков колдовских рогов. Дейенерис пришлось обходиться криком и кнутом. На спине дракона она будто заново училась ездить верхом. Прежде, когда Дени хлестала свою Серебрянку по правому боку, кобыла сворачивала влево – инстинкт заставлял лошадь уходить от опасности. Теперь же, когда она била кнутом Дрогона по правому боку, дракон сворачивал именно направо – инстинкт побуждал дракона атаковать. Иногда, казалось, не имело значения, куда пришёлся удар, а иногда зверь летел туда, куда ему хотелось, и нёс хозяйку с собой. Ни кнут, ни крик не могли заставить Дрогона повернуть, если он не желал поворачивать. Со временем Дени поняла, что кнут скорее раздражает его, чем причиняет боль – драконья чешуя была твёрже рога.

Но как бы далеко ни залетал дракон в течение дня, к ночи какой-то инстинкт заставлял его возвращаться на Драконий Камень. « Это его дом, а не мой ». Её дом в Миэрине, там, где остались супруг и любовник. Конечно же, там её место.

« Я должна иди дальше. Если оглянусь, я погибла ».

За ней следовали воспоминания: плывущие внизу облака, несущиеся по траве лошади, крошечные как муравьи, серебристая луна, до которой почти можно дотянуться рукой, блестевшие на солнце ярко-голубые реки. « Увижу ли я это ещё раз ?» На спине Дрогона она чувствовала себя гораздо целостнее, чем прежде. Высоко в небесах отступали все беды мира. Как можно от такого отказаться?

И всё же ей пора. Это дети могут проводить жизнь в играх, она же взрослая женщина – королева, супруга, мать для тысяч людей. Она нужна своим детям. Дрогон склонился перед кнутом, должна подчиниться и Дейенерис. Снова надеть корону и вернуться на свою эбеновую скамью и в объятия благородного супруга.

« К Хиздару с его вялыми поцелуями ».

Этим утром солнце нещадно палило с лазоревой синевы. На небе не было ни облачка. Это хорошо. Одежды Дени превратились в лохмотья, которые не слишком-то грели. Одна сандалия слетела во время шального полёта из Миэрина, другую Дени оставила у пещеры Дрогона, рассудив, что лучше идти совсем босой, чем в одной сандалии. Токар и вуали она бросила в бойцовой яме, а её льняная сорочка не могла противостоять жарким дням и холодным ночам Дотракийского моря и была испачкана потом, травой и грязью К тому же, Дени оторвала полосу от подола, чтобы перевязать себе голень. « Я наверняка выгляжу как оборванка, голодная оборванка , – думала Дени, – но если не похолодает, не замёрзну ».

На Драконьем Камне было одиноко, боль и голод тяготили её... и всё же Дени чувствовала себя до странности счастливой. « Пара ожогов, пустой желудок, холод по ночам... разве это имеет значение, когда ты можешь летать? Я охотно пережила бы всё снова ».

« Чхику и Ирри наверняка ждут в Миэрине на вершине её пирамиды », – говорила она себе. А ещё милая служанка Миссандея и все маленькие пажи. Они принесут ей еды, и королева сможет искупаться в бассейне под хурмой. Как же здорово будет вновь почувствовать себя чистой – Дейенерис не надо было смотреться в зеркало, чтобы знать, насколько ужасно она выглядит.

Ещё Дени ужасно хотела есть. Однажды утром она нашла на середине южного склона немного дикого лука, а позже в тот же день – какой-то овощ с красноватыми листьями, должно быть, какую-то странную разновидность капусты. Что бы это ни было, после их съедения плохо ей не стало. Кроме этих находок и рыбы, выловленной в полном дождевой воды прудике у пещеры Дрогона, она кое-как пробавлялась драконьими объедками: горелыми костями и остатками дымящегося мяса, наполовину обугленными, наполовину сырыми. Дени знала, что этого недостаточно. Однажды она пнула босой ногой треснувший овечий череп, и тот, подпрыгивая, покатился вниз по склону холма. Глядя, как он катится под уклон в море травы, Дейенерис Таргариен поняла, что должна следовать за ним.

Скорым шагом она отправилась в путь сквозь высокую траву. Пальцы ног приятно погружались в тёплую землю, а росшая вокруг трава была с неё ростом. « Когда я ездила верхом на Серебрянке рядом с моим солнцем и звёздами во главе его кхаласара, она не казалась такой высокой ». Дени шла и похлопывала себя по бедру кнутом распорядителя игр. Кнут да одетые на ней лохмотья – вот и всё, что она прихватила с собой из Миэрина.

Зелёное царство, через которое пролегал её путь, уже не было изумрудного цвета, как летом. Даже здесь чувствовалось дыхание осени и не такой уж далёкой зимы. Трава была бледнее, чем помнилось Дени – какая-то тусклая, чахлая, уже готовая пожелтеть, а затем и вовсе стать бурой. Трава умирала.

Дейенерис Таргариен не понаслышке знала Дотракийское море – великий травяной океан, раскинувшийся от Квохорского леса до Матери Гор и Утробы Мира. Впервые Дени увидела его ещё совсем девочкой, недавно обручённой с кхалом Дрого, направляясь с ним в Вейес Дотрак, чтобы предстать перед старухами дош кхалина. Тогда у неё перехватило дыхание от зрелища бескрайних лугов. « Небо было голубое, трава зелёная, а я полна надежд ». Её сопровождал сир Джорах, её грубый старый медведь; о ней заботились Ирри, Чхику и Дореа; её солнце и звёзды обнимал её по ночам, и его сын рос в чреве Дени. « Рейего. Я собиралась назвать его Рейего, и дош кхалин в один голос заявил, что тот станет Жеребцом, который покроет весь мир ». Она не была так счастлива с тех полузабытых времён, когда жила в Браавосе в доме с красной дверью.

Но в красной пустыне всё её счастье обратилось в прах. Её солнце и звёзды упал с лошади, мейега Мирри Маз Дуур убила Рейего в чреве матери, а потом Дени собственными руками задушила ту пустую оболочку, что осталась от кхала Дрого. После этого великий кхаласар Дрого распался. Ко Поно объявил себя кхалом Поно и увёл с собой множество всадников и рабов. Ко Чхаго объявил себя кхалом Чхаго и увёл ещё больше. Маго, кровный всадник покойного кхала, изнасиловал и убил Ероих – девушку, которую когда-то спасла от него Дейенерис. Только благодаря тому, что в огне и дыму погребального костра родились драконы, никто не уволок Дени в Вейес Дотрак доживать остаток дней среди старух дош кхалина.

« Огонь не причинил мне вреда, лишь сжёг мои волосы ». В Яме Дазнака произошло то же самое – это она помнила, хотя происходившее потом словно заволокло туманом. « Там было много людей, они кричали и толкались ». Она помнила встающих на дыбы лошадей, перевёрнутую тележку с рассыпавшимися дынями. Снизу прилетело копье, а за ним град арбалетных болтов – один пронёсся так близко, что оцарапал Дени щёку. Другие отскакивали от чешуи Дрогона, застревали там или пробивали насквозь перепонку на драконьих крыльях. Она помнила, как бился под ней дракон, содрогаясь при каждом попадании, а она отчаянно цеплялась за его чешуйчатую спину. Раны дымились – на глазах Дени вспыхнул один из пробивших драконье тело болтов. Другой, сбитый ударом драконьих крыльев, отлетел в сторону. Внизу метались объятые пламенем люди, воздев к небу руки, точно захваченные муками какого-то безумного танца. Женщина в зелёном токаре подхватила плачущего ребёнка и повалила его на землю, прикрывая от огня своим телом – Дени успела разглядеть цвет её одежд, но не лицо. Женщина лежала на кирпичной мостовой, обняв ребёнка, а по ней бежали люди, в том числе и горящие.