Стас Бородин - Черные руки

Я улыбнулся, лицо могучего стражника походило на лицо обиженного ребенка.

— Несчастным будет тот мужик, на которого она глаз положит, — вздохнул стражник. — Как же я сочувствую бедолаге!

Солнце поднялось высоко в зенит, снег растаял, начало даже припекать. Я откинул плащ и подставил озябшие руки солнечным лучам.

День был пригожий. По небу плыли безобидные на вид облака, которые, правда, иногда заслоняли солнце, и мы, попав в их тень, опять поспешно кутались в свои плащи.

Сверкающая лента реки Партус была уже совсем близко, и с вершины очередного холма мне хорошо были видны первые отряды корнвахов, которые вели своих коней к водопою.

Аш появился как всегда неожиданно. Он словно вырос из-под земли. Куртка на груди расстегнута, лук изготовлен к бою, а черный тюрбан лихо сдвинут на затылок.

— Мы нашли подходящую переправу в двух милях вниз по течению, — доложил он. — Там легко пройдут и повозки, и скот. Я направил туда пять сотен кочевников, чтобы закрепились на другом берегу, и следили за непрошенными гостями!

— Отлично, Аш! — кивнул я. — Прикажи окружить лагерь повозками и сразу же отправь разведчиков вглубь вражеской территории.

— Уже сделано! — Аш хлопнул свою лошадку по крупу и тут же растворился среди холмов.

Непрошенные гости, как и ожидалось, пожаловали незамедлительно. Это был седобородый старец с тремя ребятишками. Старик сжимал в руке длинный бугристый посох, отполированный до блеска. Одет он был в рубище, борода и волосы заплетены в косички. Сквозь нос у старца было продето золотое кольцо.

Мальчишки были аккуратными и ухоженными. Их кожаные курточки были расшиты бисером и жемчугом. Воротники были из белого меха, а пуговицы из рога, украшенного перламутром. На поясах у юных инсубров висели кинжалы с золотыми рукоятками в красных бархатных ножнах.

Они стояли на другом берегу реки в окружении корнвахов, невозмутимые и бесстрастные.

Переправа и в правду была очень удобной. В этом месте можно было пересечь реку, практически не замочив ног.

Мы пришпорили своих скакунов и, вздымая фонтаны брызг, помчались к нашим гостям.

Старик в рубище вышел вперед и заговорил по корнвахски. Я покачал головой.

— Извините любезный, — сказал я, спускаясь с лошади. — Я не говорю на языке кочевников.

— Тем лучше, — усмехнулся старик. — Я и сам не очень силен в корнвахском!

Его беззубый рот растянулся в улыбке.

— Мои господа хотят поговорить с вами, — старик с поклоном указал на мальчишек. — Мне приказано переводить дословно, так что извините, если что.

Я кивнул, и повернулся к юным инсубрам, которые глядели на меня с такой заносчивостью и надменностью, что мне даже стало не по себе.

— Мы идем к Занду, юные господа, — сказал я, глядя в светло-голубые глаза мальчишки, что стоял чуть впереди. — Мы не задержимся надолго в ваших землях. Мы не будем охотиться и разорять ваших полей и городов. Если вы будете любезны, дать нам провожатых, мы щедро оплатим их услуги.

Мальчишка с хрюканьем втянул воздух через нос и со смаком харкнул мне под ноги белесой слизью. Его голос был тонким и высоким, хоть он и старался придать ему грозное звучание.

— Мне насрать кто вы, и откуда вы, — перевел старик, виновато глядя в землю. — Мне насрать, куда вы идете, и что вам здесь нужно!

Юноша положил руку на рукоять кинжала.

— Я хочу только одного, — продолжил он. — Чтобы вы на хрен убрались с земель моего отца, или я собственноручно отрежу вам всем яйца и запихаю их в ваши вонючие глотки!

Хрианон покатилась со смеху, а мы все застыли на месте с открытыми ртами.

— Передай своим господам, — сказала девушка, давясь от смеха. — Что мы их отшлепаем, вымоем им рты с мылом и отправим домой!

Старик застыл, его лицо исказилось от ужаса.

— Вы не можете так разговаривать с моими господами! — прошипел он. — Падите ниц, и молите их о пощаде!

— Ага, щас! — Пен, не слезая с лошади, плюнул мальчишкам под ноги. — Господа сейчас понюхают, чем пахнет у моей лошадки под хвостом!

Мальчишки инсубры покраснели от возмущения и ярости. Самый старший рванул кинжал из ножен и, плюясь слюной, что-то завизжал.

— Вы все станете подстилками для моих солдат, а мерзкую шлюху я собственноручно набью шишками и утоплю в колодце!

— Это кто мерзкая шлюха? — зарычала Хрианон, обнажая собственную саблю, которая была в три раза длиннее, чем кинжал мальчишки. — Да я тебе сейчас собственноручно свистульку отчекрыжу!

— Стоп! — закричал я, поднимая руки вверх. Переговоры были окончательно сорваны. — Передай их отцу, что я буду говорить с ним лично, а не с его невоспитанными чадами! Если он хочет нам что-то передать, пусть приходит сам!

Старик удрученно покачал седой головой.

— Вождь инсубров не станет вести с вами переговоров, он скорее отрежет ваши головы и отдаст их своим сынишкам как игрушки!

— Этого я и опасался, — сказал Брас в полголоса. — Будет война!

Я повернулся к старику, стараясь не обращать внимания на мальчишек.

— Иди старик, а сыновья вождя останутся с нами, — сказал я. — Если он решит воспрепятствовать нашему продвижению, они будут первыми, кто отведает стали!

— Теперь точно будет война! — ахнул Брас, однако я не обратил на него никакого внимания.

— Если вождь захочет получить сыновей в целости и сохранности, — сказал я. — Он пришлет нам проводника и сделает так, чтобы мы даже не узнали о его существовании, пока мы находимся на землях инсубров.

— Ничего не выйдет, — вздохнул старик. — У вождя много сыновей! Он даже не заметит, если этих троих не станет!

— Мы все же попытаемся, — улыбнулся я. — Может, он любит этих троих больше чем всех остальных!

Старик нахмурился и заговорил с юными инсубрами. Глаза старшего мальчишки злобно блеснули.

— Ты оскорбил нас! — рявкнул он. — Ты оскорбил наше племя! Я сделаю все, чтобы ваша кровь до последней капли осталась в нашей земле.

Мальчишки выхватили из ножен кинжалы и перерезали себе горла. Кровь хлынула на нарядные курточки и на белые меховые воротники. Мальчишки попадали на землю и задергались в предсмертных конвульсиях.

— Храни нас Орвад! — воскликнул Пен.

— Может, повернем назад, пока не поздно? — спросил Брас, глядя на извивающиеся на земле фигурки.

— Уже поздно, — горестно вздохнул старик. — Инсубры пойдут за вами до самого края мира, и не успокоятся, пока не набьют ваши глазницы землей!

У меня сердце билось как бешеное! Голова закружилась от переизбытка кислорода, а руки и ноги стали ватными.

— Никогда не поздно, — сказал я, набрасывая струну маны старику на шею. Его позвонки хрустнули, и безжизненное тело рухнуло на землю рядом с мальчишками.

Мне в голову словно воткнули раскаленную кочергу и провернули ее, перемешивая мозги! Сжав зубы, я проглотил крик, и сделал вид, что ничего не произошло.