Владимир Лавров - В поисках разумности

— Слушайте, а вот что я думаю. Нам про системный анализ помните рассказывали? Ну, что все системы должны быть взаимно увязаны? Я вот свой истребитель вспоминаю, так там створки маслорадиатора очень сложно регулировались, постоянно проблемы были. То перегрев, то переохлаждение.

— Ну и что? Термостат в таких случаях ставят, — сказал Майоров.

— А я вот думаю, что в человеке очень много систем, и они очень сложные, и все сами регулируются. Лёгкие подают столько воздуха, сколько нужно, и не больше. Я это к тому, что такое могло сделать только чьё-то сознание. Это не могло возникнуть само, это уже не тело, это… правила регулирования.

— И чьё сознание? — спросил Гуров.

— Не знаю, — пожал плечами Соколов.

— Да брось, так ты до мистицизма с предрассудками дойдёшь, ерунда всё это, — засмеялся Шигарев.

— Или до магии, — сказал Майоров.

Следующий час немаги спорили о том, чем предрассудки отличаются от магии.

Александр прижался к шершавой стенке пещеры и прислушался. Сверху, из вертикального хода послышался шорох. Кто-то пробирался через перекрёсток горизонтального и вертикального ходов лабиринта над ним. Александр протиснулся в узкий вертикальный ход пещеры и увидел, как студент из группы противника как раз перешагивает провал. Он молниеносно поднял пистолет и выстрелил. Шарик с краской попал противнику прямо во внутреннюю часть бедра. Тот не ожидал внезапной боли, дернулся и свалился прямо в вертикальный ход, в тот, по которому пробирался Александр. Вообще-то вертикальные ходы в лабиринте достаточно безопасны. Они очень узкие, для того, чтобы затормозить и не упасть, нужно просто раздвинуть локти или ноги. Но студент, видимо, от неожиданности или от болевого шока, забыл про это. Он пролетел мимо Александра, стуча шлемом по выступам скал (оказалось, что это "она" — Симона Азуляйтис) и с грохотом распластался (точнее, распласталась) на полу первого уровня. Раздался треск сломанной кости.

— А, …, …, …, - выругалась Симона.

— Десять штрафных очков, — послышался ласковый голос профессора Пащина.

Александр соскользнул следом, чтобы помочь Симоне. Следом за ним спустился Максим Прохоров, который во время этого боя был в команде Симоны. Но этого уже не требовалось. Профессор Пащин убирал палочку, с помощью которой исцелил сломанную ногу Симоны.

— Да пошли вы все с вашими правилами вы из меня совсем не человека сделать хотите в гробу я видала ваши реверансы я вам что консервная банка чтобы костями по стенам стучать издеваются сволочи а мы только "здрасьте — пожалуйста" там сдержись тут нельзя то не делай это не делай по три тома в день прочитай а потом ещё попробуй не взвой от этого всего ногу чуть не оторвали а я слова не скажи как будто я не женщина да пошли вы все не хочу не буду сами тут реверансы раскланивайте а я всё это в гробу видела садюги несчастные, — всё это Симона выпалила на одном дыхании и заплакала.

— Ну, если вы так настаиваете, то да будет вам по вашему слову, — согласился профессор Пащин, а затем, уже обращаясь к Александру и Максиму, добавил:

— Бой не закончен.

Ребята сочувственно посмотрели на Симону и побежали обратно, к стартовым позициям своих команд, чтобы продолжить учебный бой. Симона осталась плачущей на полу. Было слышно, как профессор Пащин вызывал охрану Университета.

Эта история началась после второго занятия по "введению в волшебство". Профессор Пащин тогда сказал:

Это занятие, как я вам и обещал, будет посвящено обсуждению вежливости. Что такое вежливость? Тема эта неисчерпаема. Но сегодня я хотел бы обсудить с вами вполне прикладные вещи. Начнем мы с прикладной конфликтологии. Что делать в том случае, если на вас нападают? Если на вас нападают с целью отнять ваши вещи или вашу жизнь, то в этом случае более — менее понятно, что надо делать. Но что делать в том случае, если на вас напали с целью оскорбить, просто для того, чтобы поразвлечься вашим унижением? Или, как вариант этой задачи, что делать в том случае, если другой человек просто ведет себя с вами грубо и неуважительно?

— Давайте подумаем о том, какую цель мы преследуем в конфликтной ситуации. Конечно, та животная часть в человеке, которая ответственна за поведение, никогда не будет сомневаться в своей цели. Она всегда будет стремиться к тому, чтобы сокрушить и уничтожить противника, повысить свою славу самца (или самки) — доминанты, а если этого не получится, то спасти шкуру. Однако, если мы хоть немного задумаемся, то нам станет ясно, что при таком поведении каждого из членов человеческого общества оно быстро превратиться в общество не совсем человеческое, в мир сплошных страданий. В таком мире все силы будут тратиться на войну авторитетов, на войну всех против всех, и никаких общих дел, никакого повышения качества жизни не будет. Даже семьи при таких установках не смогут быть созданы — муж с женой передерутся за доминирование в семье.

Давайте подумаем о том, какую цель мы преследуем в конфликтной ситуации. Конечно, та животная часть в человеке, которая ответственна за поведение, никогда не будет сомневаться в своей цели. Она всегда будет стремиться к тому, чтобы сокрушить и уничтожить противника, повысить свою славу самца (или самки) — доминанты, а если этого не получится, то спасти шкуру. Однако, если мы хоть немного задумаемся, то нам станет ясно, что при таком поведении каждого из членов человеческого общества оно быстро превратиться в общество не совсем человеческое, в мир сплошных страданий. В таком мире все силы будут тратиться на войну авторитетов, на войну всех против всех, и никаких общих дел, никакого повышения качества жизни не будет. Даже семьи при таких установках не смогут быть созданы — муж с женой передерутся за доминирование в семье.

— Давайте представим, что мы совершенно мудрые люди, и хотим разрешить ситуацию к общему благу. Давайте зададимся вопросом: "А на что именно воздействуют те, кто оскорбляет нас и кричит нам в лицо всякие оскорбительные названия?" Станем ли мы глупее, если нам десять раз крикнут "дурак?" Пожалуй, мы не изменимся. Почему же мы обижаемся? А потому, что мы видим, как оскорбляется то, что мы так нежно любим в самих себе. Оскорбляется наша любовь к самим себе, наше представление о себе как о самом лучшем в мире. И тут я хочу, чтобы вы задали сами себе вопрос: "А стоит ли это самолюбование того, чтобы мы его защищали?" Для животного это, пожалуй, главная драгоценность, лишился статуса доминанты — жизнь насмарку. Для человека это самолюбование не стоит ничего. Да! Именно так! Не стоит ничего. В конечном итоге, и мы сами, и другие люди оценивают нас не по престижу, а по тому, насколько благотворными и жизнеспособными разумными существами сумели мы стать. Мы сами в глубине прекрасно знаем, что другие люди умеют многое лучше нас. Так давайте пожелаем им всего самого лучшего и будем учиться у них.