Ксения Медведевич - Мне отмщение

Так посредник - юлящий и извивающийся на ходу коричневый гаденыш из Бану Худ - улещивал Марваза сегодня утром. К полудню каид успел выпить чайник отвратительного пустого чая в лавке торговца древностями на базарной площади Хиры - это туда его затащил вертлявый языкатый змей из племени первостатейных обманщиков. Да уж, про Бану Худ говорили, что те способны продать верблюда его же хозяину, а что есть Хира как не столица мошенников и сынов нерадивости из племени, умудрившегося обобрать даже Благословенного, когда тот прибыл из пустыни сюда с караваном ансаров...

Ну так вот, сначала каид Марваз надулся этим чаем из веника. Потом в лавку прибежал ханец-посыльный и, весь истекая потом под стеганым синим халатом, принялся мяукать на своем кафирском языке с посредником. И вот мяукали они и мяукали - от второго чайника на венике Марваз предусмотрительно отказался - а потом домяукались, видно, до соглашения - не иначе как преступного и обманного! - и повели Марваза к воротам в ханьский квартал. Торчащая красными стрехами, огромная арка каиду сразу не понравилась: тьфу, а уж драконьих тварей там изваяно было несчетное количество, и все они скалили на правоверного свои кафирские зубищи. Там, среди клянчащих подаяние колодников, продавцов вертушек и бродячих фокусников, они долго толкались. Пока не наткнулись вот на этого вот ханьца, что сейчас трусцой бежит впереди, то и дело оборачиваясь и скалясь в улыбке, которая, наверное, кажется ему доброжелательной.

А время уже, между прочим, приближается к полудню. А ведь он, Марваз, хотел сходить сегодня в баню - позавчера мылся, шутка ли сказать. Но не сходил. Ибо попался на глаза Сейиду. Господин нерегиль как раз заканчивал какой-то разговор с кивающим дымной бородкой молодым маридом, а Марваз беспечно шел мимо с тюком свежей одежды.

- Мне нужно зеркало, Марваз, - сказал Сейид.

В Хире, как известно, нет караван-сараев и постоялых дворов - в землях Бану Худ, так же, как и в Хорасане, за прием путников отвечает амиль города, расселяя путешественников по домам горожан. Именно поэтому их определили на постой в большом пустующем доме на краю кладбища: с гвардейским отрядом от самых оазисов Лива шло маридское ополчение, а местные побаивались маридов. Непонятно, правда, с чего: джинны как джинны, правоверные, обликом не особо страшные, если уж на то пошло. Ну, да, днем они предпочитали спать по колодцам, а ночью догоняли - с приятным уху посвистом, стелющимися огоньками они возникали вокруг лагеря, и разбегались по камням: кто ящеркой, кто змейкой, а кто и в человеческом облике к костру присаживался.

В городе мариды все, как один, приняли вид людей. Правда, джинн обязан от настоящего человека отличаться: знающий завсегда увидит наводящую на размышления метку. Марид в людском виде либо крив на один глаз, либо хром, либо побит оспой, либо косоглаз. Джинн, с которым разговаривал господин нерегиль, имел на правой руке шесть пальцев. Ну и глаза у них у всех красным отливают, это точно. И борода, если приглядеться, завивается внизу темным дымком. Но бояться все равно нечего - а хирцы боялись до усрачки и загнали их на постой на самую окраину у Старого кладбища.

Так вот, зеркало.

- Мне нужно очень большое зеркало, Марваз, - задумчиво заметил Сейид.

И показал, насколько большое, разведя руки на величину большого арбуза.

Марид, тем временем, вспыхнул ярко-желтым пламенем и с коротким хлопком улетучился. И так засиделся до позднего утра, на боковую отправился, не иначе.

- Купить не выйдет, - рассудительно ответил каид. - Зеркало хорошей полировки такого размера стоит дороже, чем все наши кони под седлом. Придется брать в аренду.

- Ну так возьми, - пожал плечами Сейид.

И отправился в сад медитировать.

В Хире они застряли, похоже, надолго, и господину нерегилю оставалось только медитировать - не по певичкам же ему ходить в веселом квартале, в самом-то деле. Впрочем, Марваз был благодарен судьбе за передышку после долгого пути по пустыне. Им даже не пришлось отбиваться от налетчиков-бедуинов - а между прочим, поговорка "нападение бедуинов на караваны паломников" уже давно входила во все словари ашшари.

Но спешили они так, что в Куфе провели только ночь - эх, обидно, так и не увидели они тамошнюю Пятничную масджид! Говорят, в молельных залах там пол выложен цельными плитами малахита - врут, наверное, но теперь уж не проверишь... Ну так вот, спешили они сильно - а как тут не спешить, шуточное ли дело, фирман эмира верующих и господин нерегиль под... эээ... все ж таки больше под стражей, чем под охраной. Хотя каид Марваз справедливо полагал, что самийа ни в охране, ни в страже не нуждается. Из того переулочка, где фирман вручали, каида Марваза вынесло вихрем. Тот стремительный полет на спине, а потом и под стременем ополоумевшей лошади запомнился ему надолго. Надо же, а после Нахля он почему-то думал, что ничего страшнее случиться не может.

Еще Марваз про себя радовался, что не пришлось господина нерегиля везти в цепях, как узника, - эмир верующих сменил гнев на милость, и еще весной отозвал страшный приказ, где поминались оковы и прочие неприятные вещи. Правда, поговаривали, что неизвестно еще, чем встреча Тарика и халифа обернется - мол, повелитель наш имеет нечто в сердце против сумеречника, и многое нужно сделать, чтобы то нечто в сердце рассеялось.

Впрочем, рассуждать тут не о чем и нечего, обо всем их предупредили заранее. Господин Абу аль-Хайр ибн Сакиб сказал: ваша забота - препроводить господина нерегиля в Басру, пред очи халифа. Господин нерегиль, нужно сказать, с препровождением своим никаких препон не чинил, а каид Марваз со своими ребятами его не боялся. Почти.

А в Хире их догнал почтовый голубь барида с посланием от того же господина Абу аль-Хайра. Глава ятрибской тайной стражи просил дождаться важного человека с отрядом сопровождения - уж больно ему хотелось, чтобы эта персона следовала в Басру ко двору халифа под надежной охраной и не потерялась и не попала в засаду или под нож к бедуинским разбойникам, которые гоняли по всем землям Бану Худ и даже далее к северу. И надо сказать, что просьба господина начальника тайной стражи казалась каиду Марвазу мудрой. Уже под Куфой их нагнали слухи о страшной бедуинской шайке из бану куф, которые не просто грабили, а убивали всех подряд, да как зверски: несчастных путешественников клали головой на камень и разбивали голову другим камнем, подобно тому, как жители пустыни изничтожают змей.

Так что теперь каид Марваз со всеми вверенными его попечению лицами уже шестой день сидели в доме у Старого Кладбища и ждали персону с ее персонским сопровождением. По ночам они резались с маридами в шахматы, а днем либо дрыхли, либо шлялись по базарам и баням.