Алексей Фирсов - Люди и Демиурги(СИ)

– И самые свободные! Можем болтать, что угодно и ничего нам не будет за это!

Вот слушай: Сталин– преступник! А? Какого? !

Соседи по палате никак не отреагировали. Первый-судя по колыханию одеяла продолжал мастурбацию, второй качался в прежнем ритме, третий читал, то, хихикая, но ругаясь под нос.

– А он что еще жив?

Игорь нервно хохотнул.

– Он не может умереть! Он вечен как вся эта машина тирании и издевательств, что зовется русским государством!

– Сейчас октябрь 1952года?

– Верно. И что?

Ник добросовестно попытался вспомнить дату смерти Сталина и не смог. Махнул рукой.

– Судя по запаху, еда тут не того?

– Если передачи не приносят-хреново. На ужин ты опоздал, но мало чего потерял. Завтра мне принесут из дома– поделюсь.

Разговорившись, Игорь рассказал, что он учился в мединституте и ему светило десять лет за анекдоты, рассказанные по пьяни не в том месте не тем людям. Дяда-врач помог быстренько оформиться в клинику, опередив органы на пару часов.

Ник не поверил.

Что за анекдот, если за него в тюрягу сажают?

Новый знакомый немедленно выдал несколько анекдотов для пробы.

«1942 год. В Кремле идет заседание государственного комитета обороны. Из зала заседаний выходит раздраженный Жуков:

– Ууу, жопа усатая! ! !

Поскребышев докладывает об этом факте Сталину.

Сталин вызывает Жукова.

– Товарищ Жюков, вы кого имели в виду?

– Гитлера, разумеется, товарищ Сталин.

– А вы, товарищ Поскребышев, кого имели в виду?

Заседание Политбюро. Сталин:

» У мэня два прэдложения:

1)Покрасыть Крэмль в жёлтый цвэт

2)Расстрэлять всэх членов Политбюро

Вопросы естъ? »

Товарищ Сталин, а почему в желтый?

«А ну я так и думаль, что по второму предложению вопросов нэ будэт»

«Ну и хрень! И чего тут смешного? »– поразился Ник. «Видимо у каждого времени свой юмор! »

– Посижу здесь годик, а потом выйду по-тихому и больше никто ко мне претензий иметь не будет-у меня справка будет из дурки!

Игорь хихикнул и потер ладони друг об дружку.

– А ты как сюда попал? Спирт технический пил или суицидник?

– А черт его знает, за что сюда определили! Долгая история.

– Отлично! Долгая история-то, что нам надо! Скукота здесь, Коля, несусветная. Утром укол, вечером таблетки-все развлечение.

– А тот вон чего-то читает?

– Боря? Он справочник телефонный читает. Балдеет шизофреник! Ну, не тяни, Коля, расскажи свою историю!

«Ага, тут, как и в армии в цене тот, кто делает из ничего чего-истории рассказывает или альбомы рисует! Расскажу все-хрен поверит! »

Ник расположил поудобнее на кровати и начал свое жизнеописание.

Сам увлекся. Санитар снаружи выключил в палате свет. Ник все продолжал. Игорь оказался отличным слушателем. Не перебивал, не переспрашивал, а только выражал восхищение односложными возгласами.

Далеко за полночь Ник закончил свой рассказ о путешествии в волшебную страну.

– Все это издать-цены тебе не будет! Книжка получиться отпад! Фантазия у тебя Коля работает как у Герберта Уэллса!

«Он решил, что я все выдумал! »

– Это кто?

– Не читал Герберта Уэллса? Машину времени?

– Не помню. . . . Расскажешь?

– Завтра, хорошо?

– Идет. Спокойной ночи.

– Тебе того же!

На новом месте Ник на удивление уснул быстро и спал без снов.

Разбудили где то под утро часов в шесть, за окном еще темно. Включили свет, и вошедший санитар гнусным голосом объявил подъем.

«Вот кто придумал будить больных людей в шесть утра-гвоздь тому в башку забить! »

Сонный Ник шумно зевал, сидя на кровати. Глаза сами закрывались.

Следом за санитаром явилась медсестра со шприцами.

Ник вместе со всеми получил укол в задницу и минут через пятнадцать, уже умывшись и справив нужду, прямо возле унитаза ощутил, что ноги отказываются делать хоть шаг.

– У меня ноги отнимаются? !

– Это только начало. . . – Игорь тупо ухмылялся со своей кровати. – Ползи в койку-сейчас накроет, как следует. . .

Ник с трудом дополз до кровати, рухнул в нее и открыл глаза только часа через три, к завтраку.

Принесли тарелку с серой, жидкой манной кашей, поставили на стул.

– Чего это мне вкололи?

Ник обвел глазами палату, не в силах поднять голову от подушки.

Все больные лежали пластом, постепенно приходя в себя.

– Аменазин это. . . Забористая хрень, да? – отозвался Игорь и захихикал.

Больничное меню оказалось совсем не ресторанным: жидкий супчик, кашка на воде, компот невесть из каких сухофруктов. Хлеб ржаной, черствый и неудобоваримый. . . Хорошо, что Игорь поделился передачей с воли: копченая колбаска, белый хлеб, тушенка. . .

Вечером дали таблетку, от которой Ник вырубился мгновенно.

Через три дня Игоря увели к врачу, и он не вернулся.

В ответ на расспросы Ника санитары пригрозили дополнительным уколом.

Вместо Игоря привезли на каталке связанного мужика. Новоприбывшего четыре санитара не без усилий ремнями зафиксировали к койке. Тот дергался в путах и каждые пять минут орал во всю глотку, что всех порежет и клянчил холодную водку.

– Сто граммов, холодной, пшеничной. . . дайте, бл. . . !

Через пару часов Ник засунул голову под подушку, мечтая о том, что новичок сорвет голос.

Шизофреник Боря, забросил, в конце концов, чтение телефонного справочника и взялся душить новенького.

Тот хрипел, но все равно требовал сто граммов.

Прибежали санитары. Зафиксировали Борю к койке и вкололи каждому по уколу. Наступила блаженная тишина.

Утром Ника разбудил еще до подъема мощный духман. Новенький во сне обделался.

После подъема его развязали и поволокли под душ. Он же шел спокойно, сорванным голосом выпрашивая у санитаров папироску.

После душа новенький уже не вернулся, но запах его дерьма остался.

Ник обследовал двери и окна, убедившись, что из палаты сбежать никак не возможно.

Ему стало страшно.

«Месяц, другой в этом месте и я реально крышей тронусь! »

Через неделю Ника осмотрел врач и видимо удовлетворенный смирным поведением распорядился перевести в другую палату в отделение для выздоравливающих.

Режим здесь оказался свободнее. Из палаты можно было выходить, тем более что туалет имелся в коридоре общий.

Здесь всегда висели облака табачного дыма. Из закрытой кабинки постоянно несло чем-то горелым. Как оказалось, пациенты из бывших зеков на скрутках бинтов кипятили чифирь.

Откуда бинты?

Процентов двадцать больных были самоубийцы, которым не повезло расстаться с жизнью. Вены резать было модно в этом сезоне. Отсюда и бинты.

Выяснив, что у Ника нет на воле родственников, готовых передачи носить со жрачкой, куревом, и чаем, соседи по палате интерес к нему утратили.

Подъем. Завтрак. Укол. Обед. Ужин. Укол.