Александр Рудазов - Преданья старины глубокой

– Вранье!!! Все вранье!!! – истошно завопил Иван, страшно покраснев. – Не было такого, не было, никогда не было!!!

– Ну-ка, ну-ка… – заинтересовался Яромир. – Ну-ка, поподробнее…

– Да он же все врет, врет, врет, ВРЕТ!!! – не унимался княжич.

– В моих сказках только правда! – напыжился Баюн.

– Давай уже, рассказывай, как там дело было! – пододвинулся поближе усмехающийся Яромир.

– А дело было так, – замурлыкал вредный котище. – Состарился воевода Самсон на службе княжьей, овдовел. Ну и известно – седина в бороду, бес в ребро. Женился во второй раз – на Дуняше, ключницы своей дочке. Ну, девка молодая рада-радешенька – у воеводы хоромы богатые, мошна тугая, да и собой мужчина видный, богатырь на загляденье, хоть и не мальчик уже. А только со временем скучать начала – у мужа старого на уме только ратные дела, к женским ласкам поостыл уже, да и силы все ж не те, что в молодости. Принялась Дуняша потихоньку на сторону поглядывать – сначала вприглядку, а там все чаще и чаще. Молодка она была прилежная – то и дело с кем-нибудь прилечь норовила. Да и ходить далеко не надо – чай, муж не кто-нибудь, а воевода княжий, над всей дружиной начальник. Парней лихих в дружине хватает… И вот положила Дуняша глаз на княжьего меньшого брата – Ивана свет Берендеича. Зазвала милого дружка к себе в светлицу – ночью наказала приходить, когда все спать лягут. Три раза повторила – во второе окно справа лезть. Да только этот дурак все едино обсчитался и в третье залез. А то было окно самого воеводы Самсона… Ночка выдалась темная – ни зги ни видать. Полез Иван к воеводе под бочок – а тот очи продрал, да спросонья решил, что это женка его, Дуняша. Обняли они друг друга, слова шепчут ласковые – а сами чуют, что не то что-то деется… А уж как нащупали друг у друга то, чего ни у одной женщины не встретишь…

– ВРАНЬЕ!!! – истошно завизжал Иван, страшно топая ногами. – Вранье! Вранье! Вранье! Не было такого! Никто не видел! Не было!

– А дальше, дальше? – отмахнулся от него Яромир. – Дальше-то что было?

– Из окна я выпрыгнул дальше… – убито ответил вместо Баюна Иван, опустив очи долу. – Да и дал деру. К Дуньке с тех пор на перестрел не подхожу! А жалко – ладная она молодка, ядреная, краснощекая…

– А Самсон Самсоныч что?..

– Воевода Самсон – муж не самый глупый, – мурлыкнул кот Баюн. – Долго думал, да все-таки догадался, что гость ночной не к нему являлся, а к жене молодой. Однако ж шуму поднимать не стал – решил не выносить сору из избы. Только задал Дуняше своей взбучку, выбил из нее дурь, на том дело и кончилось. Блудить она не бросила, но наглости все же поубавилось…

– Хорошо хоть, не вызнал он, что то я был… – поежился Иван.

– Ошибаешься, вызнал… – ехидно засверкал глазами Баюн. – Говорю же, воевода Самсон – муж не самый глупый. Он не только рати водить умеет. Посмотрел он наутро следы под окном, нитку нашел красную от рубахи, видоков поспрошал, все тихонько расследовал – и точно удостоверился, что был то не кто-нибудь, а княжич Иван по прозвищу Дурак… Впрочем, он с самого начала на тебя и подумал.

– А… а… а что же он… что же он тогда… – начал задыхаться Иван, оттягивая бархатный воротник.

– Да говорю же – решил сор из избы не выносить. Стыд-то какой – у воеводы не жена примерная, а женка блудящая! Сраму не оберешься – ославят, освищут! Да еще конфуз какой вышел – сам воевода с полюбовником ейным в одной постеле очутился, трогали друг друга за всякие места! Позорище страшенное! Вот и смолчал воевода, сделал вид, что вовсе не было ничего.

Яромир мелко трясся, чуть ли не захлебываясь от смеха. Иван, красный как рак, тоже мелко трясся, но не от смеха, а от стыда.

– Не видел же никто… – простонал он. – Темно же было…

– Да воевода уж позабыл давно, – утешил его кот Баюн. – Расквитался и позабыл.

– Как расквитался?!

– А помнишь, через три седмицы после того случаю он тебе на учебном двобое руку дубиной переломил?

– Так он нарочно?! – выпучил глаза Иван. – А сказал – нечаянно! Еще ведь извинился, гадюка такая, прощенья попросил!

Яромира наконец-то прорвало – оборотень повалился ничком и начал колотить кулаками по земле, заливаясь хохотом. Из глаз у него текли потоки слез, лицо приобрело густой свекольный оттенок.

– Чего ты ржешь-то, волчара?.. – обиженно утер нос рукавом Иван.

Вволю насмеявшись, Яромир уселся на корточки и уже привычно затянул потуже ремни на лапах Баюна. Хитрый котище, рассказывая сказку про Ивана, одновременно потихоньку ослаблял путы.

– Сука, – мрачно мяукнул Баюн, когда ремни вновь заняли прежнее место. – Ты, перевертыш, учти – доброй волей я с вами не пойду, на руках тащить придется. Или за вами щас телега приедет?

– Ну, телега не телега… – уклончиво пожал плечами Яромир. – Ты за нас не беспокойся – это уж наша печаль, как тебя во Владимир доставлять… А пока давай еще побалакаем. Ты о нас, похоже, много всякого знаешь… откуда?

– Да, откуда?! – присоединился княжич. – Не было же тебя там!

– Иван…

– Да говорю же – не было! Неужто я б этакого кошака здоровенного не приметил?! Никто меня не видел!

– Иван…

– Что, думаешь, я вру, да?! Как что, так сразу Ванька врет, Ванька брешет, Ваньке почудилось все, Ванька – дурак набитый, дубина стоеросовая!..

Яромир замолчал и сунул в рот травинку, растянувшись на земле. Иван недоуменно покосился на него, почесал в затылке и тоже замолчал.

– Успокоился? – лениво спросил оборотень, жуя травинку.

– Вроде…

– Тогда закрой рот и открой уши. Послушаем, что нам Баюн… а отчество есть?.. расскажет. Кто таков, откуда взялся, где так ловко навострился сказки слагать…

– Нету отчества, – угрюмо ответил кот. – Не знаю я, кто у меня батюшка с матушкой. Я себя и котенком-то не помню – просто очнулся как-то раз посреди дремучего леса, а в голове пусто так, свежо, просторно… Кто таков – не ведаю. Откуда взялся – не ведаю. Как будто и не было меня на свете до того дня – а потом вдруг взял да и появился откуда-то. Обо всех все ведаю – стоит только имя чье-то услышать, как сразу все интересное про него расскажу… сам не знаю, как у меня так получается. А вот о себе самом – ничего… А ведь я ж не простой зверь – сами видите… Нету других таких на свете – и не слышал никто никогда о других Баюнах… Будто с неба я свалился.

– Понятно, – задумчиво поджал губы Яромир. – Грустная история, сочувствую. Только знаешь – прекрати уже ремни растягивать. Я не ленивый – перетяну наново, не погнушаюсь… Иван, у тебя пожрать еще осталось?

– Откуда? – грустно перевернул пустую котому княжич. – В дороге все съели… Надо было больше взять.

– Ладно, потерпим пока. Значит, говоришь, про кого угодно сказку рассказать можешь?..

– Ну… пока что про всех удавалось… – настороженно ответил Баюн. – Всего, конечно, не расскажу – только самое интересное… Тут тоже свои правила есть… хитрые… Если в сказке ничего занимательного нет – это и не сказка вовсе, а летопись. Летописями пусть монаси занимаются – им привычнее.