Александр Рудазов - Преданья старины глубокой

В первый момент схожие чувства овладели и Глебом. Лицо молодого князя раскраснелось, брови скрестились, пальцы сами собой сжались в кулаки… Он уже хотел шваркнуть по столу и рявкнуть, что он-де здесь князь, ему и решать! А кому что не по нраву – может проваливать хоть в баню, хоть к черту в зубы!

Но в следующий миг князь все же одумался. Его глаза встретились с мудрыми очами боярина, и перед Глебом невольно пронеслась череда советов, данных Бречиславом за все годы княжения сначала Берендея, а потом его сына. Отец Глеба всегда им следовал – и ни разу не прогадал. А его наследник, несмотря на гневливость и вспыльчивый нрав, все же уродился мужем толковым. Когда надо, умел и прислушаться к тому, кто более опытен.

– Что ж, может, и вправду… – невнятно промямлил он. – Может быть… кто его знает… А что сам-то посоветуешь, дядько Бречислав?

– А посоветую я не впрягать телегу поперек лошади, – степенно ответил боярин. – Вначале подробно вызнать надо, что и как. Отправим наушников в Кащеево Царство – пусть доподлинно все разузнают. Что Кащей замыслил, что за каверзу готовит?

– Да как же их отправлять-то?! – крикнул боярин Захария. – То ли не известно, что в Кащеевом Царстве люду православному жизни вовсе нет? Сей же час распознают подсыла, да на кол посодют!

– Верно, верно, – закивал седой головой боярин Михайла. – Уж сколько мы их засылали – так всех либо навьи схарчили, либо татарва зарезала. У Кащея там всюду глазы и ухи – на небе и на земле…

– Есть у меня один верный человечек, – невозмутимо поведал Бречислав. – Бывал он уже в Кащеевом Царстве – и живым воротился. Побывает и еще раз.

Князь Глеб приподнял брови.

– Дядько Бречислав, а отчего же ты мне о том человечке не сказывал? – сумрачно спросил он. – Или не доверяешь? МНЕ не доверяешь?! Может, опасаешься, что я Кащею тишком служу?!!

– А оттого и не сказывал, – развел руками боярин. – Не горячись попусту, княже, чай, сам понимаешь – коли даже лучшие друзья о какой-то тайне не ведают, так врагам она тем более неизвестна. Коли повелишь – открою тебе, кто мой подсыл, но – чур! – наедине, без посторонних ушей!

Теперь гневный румянец явственно набежал на щеки прочих бояр. Как?! Их – знатнейших из знатных, родовитейших из родовитых – да вдруг посчитали недостойными доверия?!

Зато князя этот аргумент убедил. Он понимающе хмыкнул, весело глядя на кучку бородачей в длиннорукавных кожухах. Атлас, бархат, шелк, объярь, тафта, мухояр, сукно заморское всех сортов – сгрудившиеся бояре походили на стаю Жар-Птиц. Червленые сапоги, высокие горлатные шапки, длинные резные посохи, тяжелые золотые браслеты, перстни с камешками… У боярина Фомы, Мешком прозванного, так даже на пальцах ног кольца, хоть под обувкой и не видно.

Бояре ворчали, перешептывались, бросая на Бречислава неприязненные взгляды. Однако не более того – по чину боярину следует двигаться неспешно, говорить негромко, смотреть прямо, держаться спокойно, смеяться тихо и редко…

Правда, блюдут они этот чин не всегда.

– Ладно, дядько Бречислав, будь по-твоему, – уже мягче сказал князь. – А только дальше что же? Вернется твой подглядчик – тогда пойдем на Кащея?

– Нет, княже, и тогда тоже не пойдем, – покачал лобастой головой Бречислав. – Помысли рассудительно – что произойдет, коли мы сейчас войной двинемся? На дворе осень, холода подступают, уж и до снега недалече. Для Кащея – самое любезное время, ему ночь да зима – верные союзники. Засядет он в своем царстве, дождет нас, да там и похоронит. Он-то уж, небось, к бою готов, а вот мы – не очень пока что. Знаешь же – в родном дому и стены помогают. Повременим немного, князь. Пущай Кащей лучше сам к нам является… и уж тут-то мы его встретим! Как подобает встретим!

– А коли не явится? – насупился Глеб. Ему ужасно хотелось броситься в драку самому, а не ждать за стенами крепости.

– А коли не явится – тогда дождем лета, соберем всех друзей да родовичей, призовем всех, кто помочь пожелает, наемникам чужеземным заплатим, не поскупимся, и уж тогда всыплем Кащею всей силой так, чтоб летел до самого Пояса Каменного!

Со стороны бояр и воевод все громче доносились согласные шепотки. До вельможных старцев постепенно начинало доходить, что переться в Кащеево Царство на зиму глядя – это не в лес по грибы сходить. Боязно. И лениво. Другое дело – подождать, пока Кащей сам сюда придет. Известно же – русскому человеку дома, рядом с печкой биться куда как сподручнее. В своем огороде русич воистину непобедим! Пусть только ворог сунется – костей не соберет!

– Ох, и мудёр же ты, боярин… – восхищенно покачал головой князь. – А коли Кащей с Тиборском, как с Ратичем…

– А вот того он не сделает точно! – с полуслова догадался Бречислав. – С Ратичем у него все так лихо вышло больше по удаче, да удару неожиданному. Кто ж мог знать, что он такое выкинет? А на Тиборск он таким образом не нападет – у нас, вестимо, воев куда как поболе, чем Горыныч на спине дотащит. И к обороне прямо сейчас начнем готовиться. Кащей не дурак – ведает, что чудище его трехголовое тоже порешить можно, да и на него самого сила найдется…

– Так он же бессмертный…

– Арканами повяжем, в смоле притопим, да курган сверху насыплем – и пущай живет под ним, сколько его душе угодно! – пробасил воевода Самсон. – А то сожжем, да пепел развеем…

– Пробовали уже, – перебил его отец Онуфрий. – В старых летописях говорится, что Кащея при князе Святославе уже ловили, да сжигали – на следующее же утро живой воротился. Из пепла поднялся, аки Феникс-Птица…

– Ну, значит, иное шта-а придумаем… – проворчал старый воевода. – На всякую дупу свой штырь найдется!.. Али мы не русские?! Али не кровь в жилах течет, а водица болотная?! Всегрозный Перун… э-э-э… то есть… э-э-э… Христос-Спаситель поможет, совладаем и с Кащеем!

– А поможет ли?.. – вздохнул Глеб.

– Отринь пустые сомнения, княже!!! – гневно скрестил брови отец Онуфрий, ударяя в пол тяжелым посохом. – Будь тверд в вере своей, прочь изгони страх и волнение! Истинно вам говорю, что всякий, кто призовет имя Господа, будет спасен! Смотрите вперед смело и не убойтесь – Господь с нами!

Лик святого старца словно бы осветился внутренним светом. Невидимым, неощутимым, но истинно благочестивым, ярко озаряющим палату и всех, кто в ней находился. Князь и бояре благоговейно склонили головы, не в силах вымолвить ни слова. Отец Онуфрий, все еще хмурясь, размашисто осенил всех присутствующих крестным знамением и уселся на место, что-то ворча себе под нос и поглядывая исподлобья на неладно обмолвившегося воеводу.

Архиерей Тиборский всегда ярится не на шутку, если видит хоть самый легкий намек на неверие.

Далее князь с боярами принялись обсуждать предстоящее сватовство. До того, как взойти на трон, Глеб уже был женат, но рано овдовел, да и детей завести не успел. Потом батюшка помер, пришлось принимать княжение, государственные заботы навалились…