Александр Рудазов - Преданья старины глубокой

Невидимая Василиса, стоявшая совсем рядом, слишком поздно спохватилась, что от чуткого нюха псоглавца шапка-невидимка – не оборона. Репрев, учуявший чужака, с быстротой молнии ринулся к нему, схватил за плечи, оцарапав нежную кожу собачьими когтями, и сорвал чудесную шапку, выявив на общее обозрение растрепанную и перепуганную молодицу.

– Аррм… – удивленно выдохнул псоглавец, разглядев, кого поймал.

– Это что еще за девка?! – вызверился Сам-с-Ноготь, подпрыгивая на одном месте и безуспешно пытаясь заглянуть Василисе в лицо. – Подглядчица?! Тайны техницкие выведывать?!!

– Не знаю, но сейчас узнаю… – медленно вытащил из-за голенища нагайку Калин. – Кажись, где-то я ее видел…

– Да неужели запамятовал, господине?.. – смело бросилась в атаку княгиня, без особого труда вырвавшись из лап обомлевшего Репрева. – Василиса Патрикеевна я, Игоря Ратичского вдова, Кащея Бессмертного супруга законная!

– Э?.. – нахмурился татаровьин, чуть опуская нагайку. – Чего?..

– Да ты ж сам там был, сам видел, как царь наш меня в колесницу летучую поклал!.. – грудью наседала на Калина Василиса. – То ли вправду с памятью беда?!

– Не припоминаю что-то… – почесал в затылке Калин.

– Да вы, гляжу, все здесь подурели! – уперла руки в бока княгиня, не давая кащеевым прихвостням и минуточки опомниться. – А в зале-то тронном?.. На совете вашем?.. Вы же все там были, когда меня ваши медные болваны приволокли!..

– Железные!!! – взревел Сам-с-Ноготь.

– Вот-вот! – обрадовалась Василиса. – Вот и тогда ты, господине карла, то же самое сказал! Хотя по чести, кому какая разница – железные ли, медные ли…

– Это как это какая разница?.. – выпучил глаза Сам-с-Ноготь. – Ты, девка бестолковая, говори, да не заговаривайся!.. Хотя да, теперь припоминается что-то…

– Не шибко ты похожа на кащееву наложницу… – с сомнением оглядел княгиню Калин. – Скорее уж на черного мурия…

– Она говорит правду, – пророкотал подошедший сзади Тугарин. – Василиса Патрикеевна – пятидесятая супруга нашего царя. Хотя я не понимаю, зачем на ее лице сажа – это так теперь принято среди человечьих самок? Зря – это некрасиво.

Василиса торопливо коснулась лица – так и есть, следы копоти. Сама не заметила, когда успела перемазаться. Видно, еще во время полета на Горыныче.

– И еще я не понимаю, что она здесь делает, – положил ей на плечо когтистую ладонь Тугарин, другой рукой отбирая у Репрева шапку-невидимку. – Все жены царя должны находиться в своем загоне… Я отведу ее туда.

Василиса протестующе пискнула. Но могучий людоящер приподнял ее за шкирку одной рукой, встряхнул, будто котенка, и с легкостью потащил к черному зеву Костяного Дворца. Калин, Репрев и Сам-с-Ноготь проводили их равнодушными взглядами.

– Сожрет, небось… – задумчиво сказал Калин.

– Как пить дать, – согласился Сам-с-Ноготь.

Глава 23

Солнце уже закатывалось, когда молодой богатырь верхом на громадном волке подъехал к берегу озера. Когтистые лапы еще некоторое время мерили тропинку, покуда впереди не показалась крохотная речушка, а рядом – старая водяная мельница. Рассохшееся колесо уже давно не вращалось, плотину размыло, жернов вовсе приказал долго жить. Если когда-то на этой мельнице и мололи муку, то еще в незапамятные времена, при дедах-прадедах.

Здесь эти двое и остановились.

Иван резво соскочил наземь, с наслаждением расправляя затекшие ноги и скидывая со спины тяжелую котому. Яромир кувыркнулся через голову и поднялся уже человеком.

– Приехали, – почесал волосатую грудь оборотень.

– Ага, приехали, – согласился Иван. – А куда?

– То ли сам не видишь?.. Белое озеро.

– Мудрено не увидеть…

Здесь Иван против правды не погрешил. Озеро Белое – не лужица, его разве только слепой не заметит. С заката на восход тридцать верст с гаком, да еще полстолька – с полуночи на полудень. Берег в этом месте низкий, болотистый, а дно глубоко – только войди в воду, так сразу с ручками будет. А еще дальше – даже Змей Горыныч целиком нырнет, без остатка.

Вокруг старой мельницы в изобилии растут ивы, ольхи, березы. Голые ветви тоскливо протягиваются к озерной глади бледными руками мертвецов. Пожелтевшие листья еле слышно шуршат – в кроне устроили игру две молодые белки. У полуразрушенной плотины тихо шумит вода, мерцая в лучах закатного солнца. Ветра нет, лишь всплески рыб изредка беспокоият зеркальную гладь. В одном месте со дна поднимается струйка пузырьков – словно дышит кто-то тихонечко.

К восходу от Белого озера город лежит – Белоозеро. Через него большой торговый путь проходит – по реке, по Шексне. Растраивается он здесь, на три дорожки разбегается. На восход торговые гости в Тиборск едут, на закат – в Новгород и море Варяжское, на полудень – в Ростов, Ярославль, Владимир и еще дальше. Только на полуночь большого пути нет – там уже ничего интересного, одни только чудины да карелы дикие. А вот по самому озеру купеческие ладьи ходят вволю, возят товары из города в город, себе и другим пользу приносят.

И еще б охотнее ходили, кабы водяной так не пакостил.

– А чего мы тут-то? – шмыгнул носом Иван, с опаской поглядывая на старую мельницу. – Нехорошее же место, сразу видно…

– Конечно, – спокойно кивнул Яромир, открывая прогнившую дверь.

Та сразу противно заскрипела, взвизгнула и обрушилась – петли заржавели так, что уже ничего не удерживали. Княжич с оборотнем закашлялись от поднявшейся пыли. Иван еще и чихнул – громко так, смачно, оглушительно.

– Отворачивайся, когда чихаешь!.. – брезгливо поморщился Яромир, вытирая забрызганное ухо. – Или хоть нос прикрывай…

Внутри было тихо и пустынно. Жернова давным-давно улетучились, колеса тоже. Только прогнивший насквозь погонный ларь одиноко болтался под потолком. Отовсюду пахло плесенью и запустением.

– Когда-то здесь жил старый мельник, – задумчиво промолвил Яромир. – Муку молол, пиво варил…

– Мельник – пиво? – удивился Иван. – И что – хорошее?

– Нет, как моча. А вот озерному хозяину нравилось – известно, водяные жабью икру за яство почитают, вместо сладкого киселя болотную тину пьют… Вот он старого мельника и привечал – всегда к нему захаживал пива выпить, в работе помогал. А как тот помер – запустела мельница. Никто здесь муку молоть не хотел – боялись водяного. Пытались его задобрить, тоже пивом угощали, да ему не пошло… Такую мочу, какую тот старый мельник варил, никто больше сварить не сумел – тут, видно, особое умение потребно…

– А мы чего сюда?..

– Водяного дожидать будем. Он за этой мельницей доселева приглядывает – беда, коли кого ночью застанет! Непременно утопить попытается. А ты чего встал?.. Доставай харчи. Поработаем малясь, потом поужинаем, да на ночлег…