Стивен Кинг - Бесплодные земли

– Идемте, – сказала женщина. – Хотелось бы поскорее от вас отделаться.

– Взаимно, – откликнулся Эдди.

Но прежде, чем они с Дживзом сдвинулись с места, женщина сделала одну вещь, при виде которой сердце у Эдди немного смягчилось: опустившись на колени, она убрала волосы с лица мужчины в «шотландском килте» и запечатлела на грязной щеке его поцелуй.

– Прощай, Уинстон, – шепнула она. – Подожди меня там, где расступаются деревья, а вода сладка. Подожди, я приду к тебе. Обязательно, как рассвет гонит сумрак на запад.

– Я не хотела его убивать, – вдруг сказала Сюзанна.

– Я хочу, чтобы ты это знала. Но мне не хотелось самой умирать.

– Да. – Лицо, повернувшееся к Сюзанне, было суровым и на удивление спокойным. Глаза женщины были сухи. – Только если вы думаете войти к Блейну, вы все равно умрете. И, скорее всего, вы умрете так, что еще позавидуете Уинстону, бедняге. Он жесток, этот Блейн. Самый жестокий из всех злобных духов в этом жестоком и злобном месте.

– Пойдем, Мод. – Дживз помог ей подняться на ноги.

– Да. Надо с этим покончить. – Она смерила взглядом Сюзанну и Эдди. Взгляд ее был исполнен решимости, но и смятения тоже. – Прокляты будут мои глаза за то, что смотрели они на вас. И прокляты будут ваши револьверы, ибо все наши беды – от них.

«И при таком отношении, – еще подумала про себя Сюзанна, – ваши беды, сестрица, не закончатся и через тысячу лет».

Мод быстрым шагом пошла по улице Черепахи. Дживз вышагивал рядом с ней. Эдди, которому приходилось катить коляску с Сюзанной, едва поспевал за ними. Очень скоро он стал задыхаться. Высокие здания с резными арками уступили место увитым лозою строениям, рассеянным по широким, давно не знавшим ухода лужайкам. Когда-то, наверное, здесь был богатый и дорогой район. Одно из зданий особенно выделялось на общем фоне: незамысловатая внешне постройка в форме куба из белых каменных плит и рядом колонн, поддерживающих нависающую крышу. Эдди опять вспомнились фильмы о гладиаторах, которые так ему нравились в детстве. Сюзанне, получившей более полное и классическое образование, вспомнился Парфенон. Оба сразу заметили изумительный каменный бестиарий – Медведя и Черепаху, Рыбу и Крысу, Коня и Собаку, скульптурные фигурки, выстроившиеся по краю крыши в колонну по два, – и поняли, что наконец-то пришли, куда надо.

Все дорогу их не покидало неприятное ощущение, как будто за ними наблюдает множество глаз – глаз, исполненных ненависти и в то же время благоговейного страха, – и теперь оно только усилилось. Над городом разразилась гроза. Первый гром прогремел, когда Эдди с Сюзанной увидели монорельс: как и гроза, он врывался в город с юга, сливался с улицей Черепахи и входил прямиком в Колыбель Лада. А когда они подошли к нему, старые ссохшиеся тела на столбах по обеим сторонам проспекта задергались и заплясали под порывистым ветром.

Они бежали еще долго-долго, Бог его знает – сколько (Джейк ничего уже не соображал; его хватило только на то, чтобы отметить, что барабаны опять замолчали), а потом Гашер снова остановил его резким рывком. На этот раз Джейк сумел устоять на ногах. У него открылось второе дыхание. Гашеру, старой развалине, было хуже.

– Уф! Мой старый насос дает сбои, мой сладкий.

– Плохо дело, – безучастно откликнулся Джейк и отлетел назад. Гашер со всей силы вмазал ему по щеке.

– Ну да, ты и слезы не уронишь, если я здесь скопычусь. Знаю я, как же! Только ты не надейся, мой юный друг… старина Гашер многих уже проводил и еще многих проводит, и не для того я родился на свет, чтобы отбросить копыта у ног такой, как ты, сладенькой душки-ягодки.

Джейк с безразличием выслушал весь этот бред. От твердо решил для себя, что Гашер отойдет к праотцам уже сегодня. Он лично за тем проследит. Может быть, Гашер прихватит с собой и его, но Джейку было уже все равно. Он утер кровь с разбитой губы и вперил задумчивый взгляд в свою испачканную ладонь, удивляясь при этом, насколько же быстро желание убивать завладевает человеческим сердцем.

Гашер, заметив, что Джейк разглядывает окровавленные свои пальцы, расплылся в ухмылке:

– Что, текут соки? Вот так-то. И это еще не последние соки, которые твой старый друг Гашер повыдавит из твоего стройного юного деревца, пока не доведет его до ума. А уж до ума он его доведет, будь уверен. – Он указал вниз, на выщербленную мостовую. Проследив взглядом за пальцем Гашера, Джейк увидел ржавую крышку люка, прикрывавшую вход в подземную шахту. На ней стояло заводское клеймо, которое Джейк уже где-то видел не так давно: «ЛИТЕЙНЫЙ ЦЕХ ЛаМЕРКА».

– Там сбоку есть ручка, – доверительно сообщил Гашер. – Видишь? Вот и давай займись: поднимай крышку. И поживее. Тогда, может быть, ты предстанешь пред светлые очи Тик-Така со всеми зубами.

Джейк без слов взялся за ручку и потянул. Достаточно сильно, но все-таки не со всей силы. Лабиринт узких улочек и переулков, по которому прогнал его Гашер, мог бы повергнуть в уныние кого угодно, но здесь, наверху, было хотя бы светло. Джейк не знал, что их ждет в подземелье под городом, где непроглядная тьма исключает не то что возможность, а даже мечты о побеге… и он не спешил это выяснить. Во всяком случае, до тех пор, пока его не принудят уже конкретно.

Гашер, однако, быстро расставил все по своим местам.

– Она слишком тяжелая… – начал было Джейк, но договорить не успел, потому что «пират» схватил его за горло и рывком приподнял над землей, так что лица их оказались на одном уровне. После долгого бега по закоулкам щеки его чуточку порозовели и увлажнились от пота, а язвы, разъедающие его плоть приобрели омерзительный желто-пурпурный оттенок. Открытые язвы как будто дышали, равномерными толчками исторгая куски зараженной плоти и сгустки крови. Джейк успел еще уловить смрадное его дыхание, а потом Гашер сдавил его горло, и дышать стало нечем.

– Послушай, гаденыш. И слушай внимательно, потому что это мое последнее предупреждение. Ты сейчас же поднимешь эту гребаную болванку, иначе я тебе этой вот самой рукой оторву язык. И можешь кусать меня, сколько захочешь, пожалуйста, потому что болячка уже у меня в крови, и не пройдет и недели, как на твоей нежной мордашке расцветут пышным цветом первые цветочки – если, конечно, ты доживешь. Ты хорошо меня понял?

Джейк отчаянно закивал головой. Лицо Гашера расплывалось уже в серых складках сгущающегося тумана, а голос его доносился как будто откуда-то издалека.

– Вот и славненько. – Гашер отшвырнул Джейка прочь. Обмякшее тело мальчика шлепнулось на мостовую рядом с проржавелым люком; он жадно хватал ртом воздух и кашлял, как будто его рвало. Наконец ему удалось сделать вдох – воздух со свистом ворвался в легкие, обжигая их жидким огнем. Джейк выплюнул комок окровавленной слизи. Теперь его точно едва не стошнило.