Ольга Климова - Снова там...

Но меня прервала Тара, нагнав и пустив коня рядом.

— У тебя все нормально?

— Да, — я глянула на круги у нее под глазами. — Хочешь поделиться радостью?

— Да! — Она просияла. — Мне так хорошо сейчас!

— Рада, что Фарг оправдал надежды.

— Нет. Я не о том. Мы всю ночь проговорили! Давно такого не было! И я знаю, что это мое! И от этого так внутри тепло, хотя и спать хочется. — Она широко зевнула.

— Говорили? Это разве про тебя?

— Лика, я встретила важного для себя человека. Мне до плоти о нем еще столько узнать нужно.

— Ясно. Значит любовь у тебя таким образом проявляется… А мне еще решать надо, что тут мое…

— Ты о чем?

— О своем. Не обращай внимания.

И она не обращала, лишь изредка прерывая свои трели о Фарге и Силе вопросом, все ли у меня нормально. Этот же вопрос с разницей во времени задали за день мне все мои друзья не один раз. Даже Элрон, казавшийся непривычно обеспокоенным, что меня позабавило. И у меня на самом деле было все нормально. В пределах моей нынешней НОРМАЛЬНОСТИ, не считая того, что я этот день смотрела на мир сквозь туман. Такой трезвой головы… пожалуй, даже такой УМНОЙ головы у меня наверное за всю мою жизнь не было. Я ДУМАЛА. Вернее, медитировала. Иначе это состояние небольшой комы никак не назовешь.

Я осознала, что мне остро не хватает Вадима — противного и рассудительного. Того самого, с МОЕЙ стороны. Который разрулит ситуацию. Вступится за меня.

С МОЕЙ стороны, потому что я чувствовала себя здесь чужой. Они все дома. Они останутся. А я уйду. И я всего лишь эпизод в их жизнях. Они могут дальше продолжать общаться между собой, а меня могут просто забыть. А вот я без них уже никуда. И влипла я по полной. И даже не из-за этой долбаной магии, которая якобы у меня внутри.

Теперь я точно знала кого и чего хочу. Но что это меняет?

Вернуться второй раз… Это будет намного больнее. Намного хуже. Моя жизнь уже тяжким грузом тянет с лошади вниз.

Время для меня словно остановилось, и вокруг, как карусель проносилась наша небогатая событиями походная жизнь с короткими остановками на отдых, длинными остановками на ночлег, смехом теперь уже неразлучной троицы, редким мельканием равИера и озабоченным грустным взглядом Шатира.

Я увольняюсь! Точно! Я ненавижу эту работу с двумя стопками бумаг. И я увольняюсь.

Я буду одна. Не будет больше череды мужчин на выбор. Это не мое. Мне никто больше не нужен. Никто его не заменит. И я буду одна. Лучше быть одной.

Ну, может, заведу себе собаку. Буду вставать в шесть утра и выгуливать свое сокровище, выгребать шерсть из под дивана и наступать на собачий корм на кухне. Потом мне будет за тридцать или за сорок. Боль утихнет. Воспоминания померкнут. И я, возможно, найду себе скромного менеджера… ведь собака к тому времени скорее всего уже умрет…

А во сне были горы. Один и тот же сон повторялся вновь и вновь.

Яркое теплое солнце. Не жаркое, а именно теплое, ласкающее лучами изумрудную зелень под ногами. Насколько хватает глаз — простор. Вдалеке темной грядой поднимается плотный лес. А в другой стороне, соперничая с зеленью травы и голубизной неба, плывя в легкой серой дымке, проявляются очертания гор, с непременной белой шапкой снега на макушке, сошедшие словно с картинки, манящие далью и высотой.

И я, такая маленькая на фоне этой величественной картины и хрупкая, будто рамка сейчас сдвинется и сдавит меня. Вокруг всего так много! Ощущение полета поднимается где-то в желудке, приятно трепещет крыльями бабочки и струится теплом вверх. Чтобы вырваться торжествующим криком наружу. А потом какой-то звук заставляет меня обернуться. И резко все меняется.

Серое низкое небо. Серое море вокруг, насколько хватает глаз. И белый песок под ногами. Не желтый, грязноватый, тепло отливающий свет мельчайшими частицами, а белый. Словно ровный снег, словно мука. Нет ветра, ничто не колышет песчинки. И море застыло. Неживая вода не бьется волнами, не ласкается о берег. Поверхность как серое мутное стекло. Нет больше полета, но есть спокойствие и уверенность. Тут все останется навсегда именно таким! Вот она — незыблемая стабильность! И от этого с одной стороны даже неплохо, а с другой стороны — грустно. Так, что начинает рябить в глазах и над белым песком возникает непонятная вначале тень. Но я то уже знаю, что это такое. И иду туда, ближе, чтобы вновь увидеть узкую высокую металлическую кровать, на которой доживает свой век неприятный тонкий матрас, застеленный противными сероватыми простынями. Я вздыхаю и ложусь на эту ненавистную мне кровать и смотрю вверх, где тем самым звуком, резким щелчком, заставляющим напрячься, взрывается ослепительный яркий свет…

И так я просыпаюсь, всегда в одной позе, глядя в розовеющее небо.

— Завтра до места дойдем. — Шатир скосил на меня глаза. — Ты так и собираешься в нирване пребывать?

— Тебе это не мешало бы, но завтра я должна быть в форме?

— Точно! Что с тобой происходит? Ты так по Миасу скучаешь, что в себя ушла?

— Я не успела к нему настолько привязаться. Я просто думала. Обо всем.

— Обо всем? До сотворения мира дошла? — Он засмеялся.

— Как дойду, озвучу. Я решила собаку завести.

— У-у-у… ты очень тщательно все обдумала.

— Шатир, — я прервала его смех, — у меня мало времени осталось.

— Да, мало. — Он стал серьезным.

Довольно большую деревню, встретившую нас приветливыми струйками дыма из труб, мы решили обойти. Спрашивая дорогу у работавших на пути селян, мы сразу направились к месту.

— А-а, очередные смотрители! — один из крестьян доброжелательно снял шапку.

— Кто?

— Многие на единорогов приходят поглядеть. Тем и славимся. — Они указали направление и помахали следом руками.

— Прямо достопримечательность для туристов, — я оглянулась на крестьян. — Смущает это. Как зоопарк.

— Успокойся. Это же хорошо, что люди их тут видели, значит, не зря идем, — Шатир дернул меня за рукав.

Живописная полуразрушенная арка и часть стены отделяли нас от первых деревьев. Мы застыли в недоумении. Я обвела всех взглядом, пытаясь понять, одна я удивлена или нет.

— Это шутка? Отдельный вход в рощу единорогов? А если с другой стороны зайти, я никого не встречу что ли?

— Ты и так вряд ли кого-то встретишь. — Тара склонила голову набок. — Что-то непохоже на то, что мы ищем.

— Милые мои, а на что должно быть похоже? Вот вам деревья, вот вам даже надпись подтверждающая.

— Шатир, в лес обычно дверей не ставят, и ворот тоже. Как-то это все… глупо…

— А по мне, так лучше такой вход, чем блуждать по окрестностям. — Фарг неуклюже соскочил с лошади и подошел ближе к затянутым мягким зеленоватым мхом камням. Тут написано: «Очисти себя от мыслей. Войди с пустой головой.»