Kancstc - Подлинное пророчество

Тот кивнул, вырвал у какого-то четверокурсника стул, здраво решив, что сидеть на этом стуле намного разумнее, чем разбивать его об голову товарища, мощным пинком отправил несчастного в самую гущу начавшегося сражения, и присоединился к разумному меньшинству.

— Ну, за мир! — Произнес Крэбб, поднимая стакан. Ребята выпили, закусили… С появлением третьего неспешная философская беседа стала намного более содержательной. Не то, чтобы Крэббу и Гойлу не хватало для нее мозгов, просто такие беседы ведут именно на троих, есть в этом что-то эссенциальное…

…Декан Слизерина Северус Снегг вошел в общую гостиную своего факультета. Только что до него дошла информация, что школьная врачиха, мадам Помфри, была срочно вызвана в башню Гриффиндора. «Значит эти козлы, изображающие из себя львов, все-таки передрались, даже без Уизля. Нет, Драко все-таки молодец, что окрутил Грейнджер. Надо будет его по… бл…» Радостные мысли декана были прерваны тем, что прилетевший откуда-то из центра гостиной стул врезался в стену над его головой, с треском развалился и осыпал вечно сальные волосы дождем щепок.

— Шшшто здесь происходит?

Тихий шипящий голос Снегга перекрыл весь ор и гам, носящийся по гостиной. Все в ужасе замерли. Крэбб повернулся в его сторону.

— А, Вы, профессор! Не желаете? — И протянул декану граненый стакан (настоящий, ни какой трансфигурации), заполненный мутной жидкостью.

В другое время Снегг точно прописал бы наглецу пожизненную чистку котлов или какую-нибудь аналогично мерзкую работу, но сегодня, под воздействием шока, он просто взял стакан и одним глотком выпил. А выпив, понял, что выпил он что-то не то. Еще бы! Самогон у Крэбба получился градусов восемьдесят крепости, значительную часть остального составляла отборная сивуха. Что поделаешь, Винсент все-таки не баба Злата, да и она говорит, что настоящий самогон надо делать безо всякой магии, а тут — трансфигурацией из кока-колы. Добрый Гойл понял состояние родного декана и услужливо сунул ему в руку бутерброд с салом, обильно смазанный хреном. Расстарался для любимого учителя. Снегг сходу зажевал предложенное и тутже понял, что зря он так спешил. Едкая огненная волна растеклась в его голове, настырно ища дорогу наружу через нос, глаза, уши и даже через кости черепа. Глаза Снегга начали постепенно вылезать из орбит. Крэбб понял, что его товарищ перестарался и тут же бросился на помощь.

— Запейте, профессор!

Так как никакой другой жидкости, кроме содержимого бутылки, в пределах досягаемости не наблюдалось, Снегг хватил второй стакан того же самого. В какой-то момент ему показалось, что вот и все. То, чего не могли добиться ни Вольдеморт, ни Дамблдор, ни даже Поттер с Уизли, сделали таки его любимые ученики, а именно, загнали профессора в могилу. Но нет, в последний момент в голове мастера зелий что-то щелкнуло, и он вдруг понял, насколько это все мелко: вражда с Гриффиндором, война с Вольдемортом, Поттер, Грейнджер, Уизли… Ведь жизнь, она так прекрасна, сама по себе… А то, что его студенты передрались, или вот эти трое тут внаглую пьянствуют, так это, по сути, не стоит и ломаного кната… Он мотнул пару раз головой и сказал, слегка хрипловатым голосом:

— Так, ушибленных отнести в спальни, позвать Помфри, и если через десять минут я услышу отсюда хоть один звук… Вы меня знаете.

Слизеринцы хорошо знали своего декана, поэтому уточнений не требовалось.

Дамблдор получил подробную информацию о случившемся на Гриффиндоре и Слизерине, поэтому с ужасом ждал утра. Но, ничего страшного не случилось. Студенты выпустили пар на своих товарищах, и на долю извечных врагов ничего не осталось. На завтраке Снегг сидел с зеленоватым лицом и маялся головной болью, ибо после крэббовского пойла никакое антипохмельное зелье не помогало. И все же, его сил хватило на то, чтобы отметить два факта: цветущий вид Крэбба, Гойла и Забини («Вот сволочи, ничего их не берет!») и то, что на сегодняшнем завтраке, слизеринцев присутствовало чуть больше, чем гриффиндорцев.

Он повернулся к МакГонагалл, попытался скорчить торжествующую гримасу, и тут лицо замдиректора резко перекосило. «Это у меня рожа такая, что ее корчит?» — удивился Снегг, но, когда проследил за взглядом главы враждебного факультета, понял, что его рожи МакГонагалл даже не видела. В Большой Зал чуть ли не строем входили парочки Слизерин / все остальные, причем Слизерин / Гриффиндор явно преобладали. Народ, видно, решил, что если уж старосты себе такое позволяют, то им вообще стесняться нечего. Прикинув так и эдак, Снегг решил, что это все же его победа. Многолетняя блокада его факультета была прорвана. А выражение лица Дамблдора было для Снегга вообще, как бальзам на израненную душу. Он дал себе слово при первом же удобном случае добавить балов и Драко, и Гермионе.

А МакГонагалл, сразу после завтрака пошла к мадам Помфри и взяла больничный.

Ах да, всех, наверное, мучает вопрос, где же были главные виновники торжества — Драко и Гермиона? Они честно делали домашнее задание в библиотеке, в свои комнаты вернулись поздно, ибо задание было и в самом деле непомерное. Они застали только толпы домовиков, выносящих мусор из гостиных, да зрелище по типу «битый ушибленного лечит» в спальнях.

Дамблдор с завистью смотрел, как МакГонагалл уходит из Большого Зала. Позволить себе такую роскошь — больничный — он не мог, хотя сегодня не просто хотелось, надо. Остро необходимо взять тайм-аут, запереться в своей комнате и подумать. Просто спокойно подумать. Но жизнь, как известно, очень противная игра. Мало того, что нельзя сделать бэк-ап, а потом восстановиться и переиграть неудачный участок заново, так ведь еще и паузу не закажешь. То есть ты сам, конечно, можешь остановиться, но при этом всегда есть шанс, что, зайдя после паузы в этот, до отвращения знакомый, Большой Зал, нарвешься на недоуменный вопрос:

— А ты здесь кто? Вас здесь не стояло!

И скажет тебе это кто-нибудь из тех, кто сегодня почитает за честь пожать твою руку… Поэтому Дамблдор намеренно растягивал завтрак, оттягивая момент своего появления в кабинете, момент, начиная с которого ему придется действовать, и на то, чтобы думать, уже не останется ни времени, ни сил.

У гриффиндорцев были свои заботы. Первый урок — опять Защита, под руководством Снегга. Опять спаренная со Слизерином. Профессор вошел в класс своей стремительной походкой; как обычно при его появлении сами собой закрылись ставни, задернулись шторы и зажглись свечи. А когда он вышел к кафедре и повернулся к классу, ученики увидели такое, от чего ужас пробрал всех, даже слизеринцев, а некоторым, Невиллу Лонгботтому, например, так и вовсе захотелось умереть. Взгляд Снегга был добрым. Сначала все решили, что это какой-то страшный глюк, который быстро рассеется, но когда этот глюк начислил Гермионе двадцать балов за правильный ответ, все поняли, что-то в этом мире изменилось. Ужас был столь силен, что Лаванда и Парвати удержались от немедленного обсуждения происходящего, хотя разные, абсолютно достоверные, версии так и роились в их беспокойных мозгах. Впрочем, когда, дверь посреди урока открылась, и в класс заглянул Филч, все поняли, что у Снегга поменялось настроение, но не сущность.