Энн Бишоп - Наследница Теней

– Это был последний раз, когда я решил что-то тебе рассказать, – проворчал тот.

Когда они добрались до второго этажа и, миновав несколько комнат, оказались в передней части Зала, Андульвар осторожно раздвинул занавески:

– Перестань ворчать и посмотри.

В последний раз протерев глаза, Сэйтан оперся одной рукой на оконную раму и выглянул за занавеску.

Раннее утро. Чистое, солнечное. Дорожку к дому, усыпанную гравием, успели разровнять, но не до конца. Гостевая паутина тщательно подметена. Однако работа, казалось, была прервана на середине, словно нечто странное заставило работников в спешке покинуть свои места. Они по-прежнему стояли на улице, и Сэйтан отчетливо уловил их возбуждение, несмотря на то что внутренние барьеры у всех были подняты. Такое чувство, словно они пытались остаться незамеченными.

Нахмурившись, Сэйтан посмотрел налево и увидел огромного белого жеребца с гривой и хвостом цвета парного молока, пасущегося на лужайке перед Залом. Нет, не просто белого. Повелитель решил, что оттенок было бы правильнее назвать кремовым.

– Откуда он взялся? – Сэйтан вопросительно посмотрел на Андульвара.

Тот только фыркнул.

– Скорее всего, из Шэваля.

– Что?! – Сэйтан снова выглянул в окно в тот самый миг, как жеребец поднял голову и повернулся к Залу. – Мать-Ночь! – прошептал он, судорожно стиснув в кулаке занавеску. – Мать-Ночь…

Посреди величественной, изящной головы рос рог цвета слоновой кости. У его основания, поблескивая в лучах утреннего солнца, крепко сидело золотое кольцо. В него был вставлен Камень – Опал.

– На твоем газоне завтракает Верховный Князь, – бесстрастным тоном сообщил Андульвар.

Сэйтан, не веря своим ушам, уставился на старого друга. Разумеется, эйрианец первым увидел жеребца, поэтому уже успел несколько свыкнуться с его неожиданным появлением, но неужели подобные чудеса так быстро перестают удивлять? В конце концов, у них на лужайке пасется единорог ! Верховный Князь… родства.

Сэйтан оперся о стену.

– Огни Ада, Мать-Ночь, и пусть Тьма будет милосердна!

– Несносная девчонка уже знает о нем? – поинтересовался Андульвар.

Ответом на этот вопрос послужил восторженный визг, с которым Джанелль помчалась вперед по дорожке, посыпанной гравием, и остановилась в футе от длинного, великолепного и смертельно опасного рога.

Жеребец изогнул шею, поднял хвост, развевающийся праздничным шелковым флагом, и затанцевал вокруг нее. Наконец он опустил голову и уткнулся храпом в ее ладони.

Сэйтан благоговейно наблюдал за ними, надеясь, что ничто не испортит прелестную картину – девушка и единорог встречаются посреди яркой зелени ясным, безоблачным летним утром.

Однако чудесное видение разбилось вдребезги, когда на лужайке появился Дым.

Жеребец отпихнул Джанелль в сторону, прижал уши, опустил смертоносный рог и начал рыть копытом землю. Дым удивленно замер, а затем оскалился, принимая вызов.

Джанелль схватила единорога за гриву и выбросила другую руку вперед, чтобы остановить волка. Что бы она ни сказала, это заставило животных успокоиться.

Наконец Дым сделал осторожный шаг вперед. Единорог повторил его движение. Их морды соприкоснулись.

На лице Джанелль читалось веселье, смешанное с раздражением. Девушка ловко вскочила на спину единорога – и тут же схватилась руками за его гриву, пытаясь удержаться, когда жеребец рванул с места галопом.

Он резко остановился и вопросительно обернулся к всаднице.

Джанелль взъерошила волосы и что-то сказала.

Жеребец покачал головой.

Джанелль заговорила настойчивее, жестикулируя.

Жеребец снова покачал головой и притопнул копытом.

Наконец, раздраженная и смущенная одновременно, девушка зарылась пальцами в длинную белую гриву и устроилась поудобнее на спине единорога.

Тот направился шагом прочь от Зала, оставаясь на траве рядом с дорожкой. Когда они вновь повернули к зданию, единорог перешел на легкую трусцу. На втором круге Дым присоединился к ним.

– Идем, – произнес Сэйтан.

Они поспешили в большой зал. Большинство слуг словно прилипли к окнам по обе стороны от входа, а Беале, приоткрыв дверь, подглядывал в щелочку.

– Открой дверь, Беале.

Удивленный и испуганный, дворецкий отшатнулся от входа.

Притворившись, будто не заметил, как Беале запоздало пытается вернуть на лицо бесстрастное выражение, подобающее человеку на столь ответственном посту, Сэйтан распахнул дверь и вышел. Андульвар остался стоять на пороге в тени.

Она казалась сейчас такой красивой, с растрепанными золотистыми волосами и личиком, освещенным неподдельным счастьем… Джанелль смотрелась очень естественно на спине единорога с волком, трусившим рядом. Сэйтан невольно ощутил сожаление, вызванное тем, что девушка скачет по тщательно подстриженному газону, а не по дикой поляне, поросшей цветами. У него возникло ощущение, что, привезя ее сюда, он каким-то образом подрезал девушке крылья, хотя Сэйтан так и не понял, прав он или нет. Затем она заметила своего приемного отца, и жеребец повернул к двери Зала.

Напомнив себе, что он тоже Верховный Князь и к тому же носит более темный Камень, Сэйтан попытался расслабиться – но не смог. Князь Крови, даже волк, спокойно принял бы его отношения с Джанелль – просто потому, что он, Верховный Князь, предъявил на нее свои права. Однако другой самец, обладающий тем же высоким статусом, вне всякого сомнения, бросит вызов, оспаривая эти права, особенно если они угрожают его собственным. И так будет продолжаться до тех пор, пока Леди не признает обоих – или одного из них.

Спускаясь по ступенькам крыльца навстречу им, Сэйтан ощутил отчетливый вызов, доносящийся с дорожки по другую сторону ментальной изгороди, требование признать право первенства. Повелитель принял вызов, открывшись ровно настолько, чтобы другой Верховный Князь почувствовал его силу. Однако он не стал отрицать право, о котором заявил жеребец.

Тот заинтересованно навострил уши.

– Папа, это Князь Кэтиен, – произнесла Джанелль, поглаживая шею единорога. – Он стал первым другом, который появился у меня в Кэйлеере.

О да, он и впрямь обладает правом первенства. К подобному сопернику нужно относиться очень и очень серьезно. На Древнем языке «кэтиен» означало «белый огонь», и Сэйтан ни на мгновение не усомнился в том, что это имя прекрасно подходило его четвероногому Брату.

– Кэтиен, – между тем произнесла Джанелль, – это Повелитель, мой отец.

Жеребец тут же попятился от Сэйтана, угрожающе прижав уши к голове и наставив на него рог.

– Нет-нет, – торопливо добавила девушка, – не тот . Это мой приемный отец. Сэйтан был моим другом, долгое время обучал меня Ремеслу, и теперь я живу здесь с ним.