Константин Костин - Ксенотанское зерно

Понятно. Крестьяне там всякие…

Якоб провел ладонью по лицу:

— Ладно, попробуем иначе. Госпожа, у вас есть в столице знатные знакомые господа, сторонники короля и вхожие во дворец?

"Раз уж вы, госпожа Ирма, так щепетильны, расскажите лучше о сношениях вашего мужа с нечистью знакомым. Они, раз уж вхожи во дворец, должны быть разумными взрослыми мужчинами, а значит, не говоря вам, расскажут все королю… И все будет хорошо"

— Есть, — Ирма вытерла слезы и села прямо, глядя вдоль дороги поверх воловьих рогов, — Есть. Мой двоюродный дядя по матери, граф Вольфганг цу Юстус, бывший глава Королевского Совета, родовые цвета — желтый и красный…

— Погодите, погодите… Вы знаете, где его можно найти?

— Знаю, — слезы исчезли, как высохшие, — Если я не ошибаюсь, то вон там скачет он вместе со своей свитой.

Кавалькада всадников на самом деле приближалась к повозке в клубах пыли.

— Налево-налево! — прикрикнул Якоб, поворачивая повозку к краю дороги.

— Куда ты?

— Знатные господа не любят, когда им перегораживают дорогу.

Ирма встала на повозке и начала прыгать и размахивать руками:

— Дя-дя Вольф-ганг! Дя-дя Вольф-ганг!

Скакавший впереди мужчина в желто-красном камзоле и треуголке с золотой бахромой — наверняка на нем были и штаны, но их Якоб рассмотреть не успел — внезапно поднял своего коня на дыбы рядом с повозкой.

— Ирма?! Ирма, племянница моя?! Что ты тут делаешь?! Я тебя чуть было…

Дядя Вольфганг смущенно крякнул и убрал плетку.

— Дядя-а! — Ирма спрыгнула с повозки и бросилась к мужчине. Свита, человек десять, остановилась окружив повозку полукольцом. Якоб быстро пробежал глазами. Левые уши… Белых прядей нет… Меди не видно, но дворяне ее носят редко… А вот пистолеты — есть…

Грибная нечисть, не выносящая запаха сгоревшего пороха, не могла пользоваться огнестрельным оружием.

— Ирма, доченька, что ты здесь делаешь? Одна? В таком виде?

Дядя спрыгнул с коня и обнимал новообретенную племянницу.

— Ты же должна была… Твой отец писал, ты вышла замуж.

— Понимаешь, дядя…

— Сбежала?! Сбежала от мужа?! Ах-ха-ха! Узнаю, узнаю кровь сестренки! А отец?

— Отец хотел вернуть меня мужу…

— И его узнаю, старика Альберта! Пусть сгорит мир, но свершится правосудие! Ну, я не такой строгий, но ты должна мне все рассказать. Обещаешь?

— Да, дядя.

— Ну, так чего время терять? У меня тут были дела неподалеку, но раз тут такая неожиданная встреча — побоку дела. Едем!

На его взмах рукой подвели свободного коня с дамским седлом. Ирма подошла к коню, остановилась…

Неловко взглянула на Якоба.

— Да, а это кто такой? — проследил за ее взглядом дядя Вольфганг.

— Это…

А хочет ли дядя знать, кто такой Якоб? Нужно ли ему даже его имя? Дворяне не интересуются крестьянами. А она — дворянка. Да, за время путешествия она с этим крестьянином несколько сблизилась, но путешествие закончено. Пора вспоминать о дворянском достоинстве.

— Это… крестьянин. Он подвез меня…

— Держи, — граф щелчком бросил Якобу серебряную монету, — Заслужил!

Ирма попыталась поймать взгляд Якоба, но не успела.

— Спасибо, господин, — поклонился он.

А когда выпрямился, его глаза были спокойны и холодны.

— Но… — Ирма на мгновенье замялась.

— Что такое? Или он осмеливался вести себя с тобой грубо?

"…Этот барон — или очень смелый, или очень глупый…"…Звон пощечины… "…Не перебивайте и слушайте!.."

Граф понял замешательство Ирмы по-своему:

— Эй, ребята!

— Нет, нет, дядя, что ты! Наоборот, он выручал меня…

…Разваливающаяся на куски ядовитая тварь… Шевелящиеся поющие грибы…Клыкастый конь, бросающийся в их сторону…Поднимающийся мертвец с проросшими в мозг нитями грибницы…

— Ну что ж, — сказал граф, — Раз выручал…

Он отстегнул от пояса и бросил Якобы кошелек:

— Доволен?

— Да, господин, — склонился Якоб в поклоне, — Благодарю вас, господин.

— Благодари госпожу, дурень!

— Спасибо вам, госпожа, — Якоб поклонился Ирме, — Вы поступили очень благородно. Госпожа.

Кавалькада развернулась в сторону столицы. Ехавшая последней женщина в мужском костюме уколола парня острым взглядом, но он не обратил на это внимания.

"Разве я не права? — думала Ирма, покачиваясь в седле, — Разве я поступила неправильно?"

"Он — крестьянин. Я — дворянка. Между нами не может быть других отношений, кроме приказов и подчинений. Да, он спасал меня. Но ведь я приказала ему это сделать. Разве смысл жизни крестьян не в том, чтобы исполнять приказы господ?

Чего он от меня ждал? Что я приглашу его в гости? К дяде Вольфгангу? Что я поцелую его, как благородного рыцаря? Что я выйду за него замуж?

Разве я не права?

Разве я поступила не благородно?"

"Вы правы, госпожа Ирма, — думал Якоб под скрип колеса медленно приближающийся к столице, — Вы поступили вполне благородно.

Крестьяне нужны только для того, чтобы господа могли им приказывать, и не должны требовать ничего в ответ. Мы же не благодарим коня, который вспахал нам поле, не так ли, госпожа Ирма?

Благодарность — она для равных. Для таких же господ, как и вы. А для крестьян — в лучшем случае, монета. Чаще — "Пошел вон!". Именно так поступают благородные господа с низкородными.

Так что, вы правы, госпожа.

Вы поступили ОЧЕНЬ благородно…"

Якоб выпрямился, сморгнул — заходящее солнце резало глаза — и вздохнул.

Скоро столица, но сегодня он до нее доехать уже не успеет. Темнеет. Нужно ехать до ближайшего придорожного трактира. А то на ночлег ночью никто не пустит. Кто знает, вдруг это ночная нечисть стучится в дверь?

Знакомому бы открыли, но кто знает его здесь, в десятках миль от дома?

— Здравствуй, Якоб.

На дороге стоял немолодой человек в потертой крестьянской одежде. Улыбка блестела из-под полей закрывавшей глаза шляпы. Широкополой войлочной шляпы, какой не носил ни один человек уже лет сто.

Якоб незаметно сжал медную рукоять:

— Кто ты? И откуда меня знаешь?

Незнакомец улыбнулся еще шире и подкинул на ладони монету:

— Так что? Подвезешь меня? За медный грош?

Якоб проследил глазами за монеткой. Вверх-вниз. Медная. Не слуга Грибного Короля и не его отродье. Тем более что кожа у человекоподобных отродий обычно гладкая и белая. Нет, есть и темнокожие, но их кожа всегда морщинистая, а сами они — толстые.

Да и никто из грибной нечисти не сможет дотронуться до меди. Разве что в перчатках. Но перчатки — привилегия дворян. Откуда они у человека, одетого как крестьянин?

— Что молчишь, Якоб, сын старика Ганса?

— Откуда ты меня знаешь? — спокойно проговорил Якоб. Незнакомцы, пусть и полноценные люди — всегда повод насторожиться.