Amargo - Хороший ученик

Помолчав, Тейлор сказал:

— Что еще за вампиры, черт их подери? Ты знал об этом? — обратился он к портрету.

— Если б я об этом знал, то не стал бы с ней связываться, — произнес Риддл безрадостным тоном. — Хотя, конечно, сейчас мне просто рассуждать, а тогда я использовал любую возможность.

— Погодите, — Тейлор махнул рукой, едва не опрокинув бутылку вина. — Вы это серьезно? Вампирская кость?

— Те, кого Линг назвал ископаемыми вампирами, редкие и могучие создания, — ответил портрет, — обладатели множества уникальных магических свойств. Однако ни о чем подобном даже мне не доводилось слышать. В буквальном толковании его кость — не крестраж, но я не удивлен, что они способны делить сознание. Это Олливандер рассказал тебе о вампире?

— Нет. Моя змея.

— Ерунда, — решительно произнес Тейлор. — В гробу я видел этих ваших вампиров. Давай палочку, раз она тебе не нужна.

— Тогда идем. Если ты с ней не справишься, не хочу потом всю ночь ремонтировать кухню.

На улице было все так же безветренно, но высоко в черном небе, освещенные луной, стремительно летели серо–коричневые облака. За холмом виднелся оранжевый свет электрических огней деревни. В своем длинном распахнутом пальто Тейлор сейчас был еще больше похож на пирата, чем когда я увидел его впервые. Не удержавшись, я ему об этом сказал.

— На пирата? — переспросил он. — Что ж, ты прав. Я бы на рею многих вздернул.

Не став уточнять, кого он имеет в виду, я протянул Тейлору шкатулку. Несмотря на свой запал, сейчас он медлил, водя ладонью по дереву, то ли сосредотачиваясь, то ли обдумывая услышанное минуту назад. Потом резким движением открыл крышку и вынул палочку, не обратив внимания на слизь.

Не знаю, чего я ожидал. Громов и молний, фонтанов искр или землетрясений. Но ничего не происходило. Он бросил шкатулку на землю и теперь осматривал свою добычу. С заостренной костью в руке, испачканной темной слизью, Тейлор выглядел зловеще.

— Не ходи за мной, — приказал он и направился вниз по склону холма. Я смотрел, как он неторопливо спускается к морю и идет по камням к кромке воды. Отсюда мне была видна только его фигура, и оставалось гадать, каким заклинанием он попытается приручить палочку, не подчинившуюся Риддлу. Тейлор сделал несколько плавных жестов и вытянул руку вперед. Полы его пальто и длинные волосы взметнулись, словно от порыва ветра. Через несколько секунд со стороны моря до меня долетела сильная ударная волна, едва не сбив с ног. Следом донесся низкий рокот. Спокойное море начало волноваться, но волны шли не к берегу, а в стороны от вытянутой руки. Вскоре вода расступилась, обнажив дно и образуя коридор на сотню метров вперед. Море поднималось, создавая вдоль прохода стены устрашающей высоты, и я подумал: как он собирается их опускать? Они же собьют его и утащат в открытый океан.

Но Тейлор вернул морю его прежний вид с тем же изяществом, с каким создавал коридор. Вся работа заняла не более трех минут.

Его колдовство впечатляло. Он выбрал лучший способ проверки. Чтобы тонны воды не обрушились на исполнителя, заклинание требовало большой силы и концентрации, ювелирного расчета, правильного баланса сил. Тейлор проверял силу палочки, демонстрировал ей свою и заявлял о себе как о ее хозяине.

— Не знаю, что это за вампир, — проговорил Тейлор, забравшись на холм и останавливаясь перед коттеджем, — но с его костью можно работать. Не хочу сказать, что все прошло идеально — были секунды, когда она едва меня не сбила, — но думаю, мы найдем общий язык.

Он взглянул на свою ладонь. Кожа на ней покраснела, словно обожженная. Никакой слизи ни на руке, ни на палочке, я не заметил: кость была чистой, хоть и темной. Впервые я подумал: а сумел бы я ее подчинить, или она не послушалась бы меня, как в свое время — Волдеморта?

Тейлор словно угадал мои мысли.

— Это было непросто, — сказал он, — хотя со стороны могло казаться иначе.

— Мне не казалось. Я знаю, что это сложное колдовство.

Некоторое он время смотрел на дом, а потом сказал:

— Мне пора.

— Пора? — изумился я.

— Пора. Знаешь, — он взял меня под руку и повел вдоль вершины холма, — я очень боялся, что ты станешь занудой и растеряешь всю свою наглость. Не хочу сказать, что постоянно об этом думал и ночами глаз не смыкал, но иногда проскальзывала такая мысль: а как поживает тот хитрожопый парнишка, который обдурил самого Волдеморта и отправил меня в Азкабан?

— Тебе надо было поговорить со мной еще в Хогвартсе, — ответил я. — Тогда не было бы никакого Азкабана.

— Ты бы не поверил.

— Я легилимент.

— Ну да, ну да, — Тейлор хмыкнул. — Может, ты удивишься, но я не жалею. Там было интересно. Это как ходить по минному полю с парком фантастических аттракционов. Захватывающе.

— Вся жизнь такая. Или парк, или минное поле, или как у тебя, все сразу.

— Не завидуй, — он засмеялся. — И не ворчи. Тебе не на что жаловаться. Ты сейчас не последний человек в Легионе, сделал большое дело, насколько я могу судить по всем тем передачам, которые мы сегодня смотрели. Да и палочкой успел помахать… Я иногда думал: вот зайду поглубже, поднимусь повыше, подыщу себе какое‑нибудь местечко поспокойнее, и останусь там, — продолжал Тейлор, и я не сразу понял, что теперь он говорит об Азкабане. — Стражи боятся глубоко заходить, поэтому первыми шли мы, вроде как испытатели… или картографы… а после нас, по проторенным дорогам, они. Правда, с ними несчастные случаи тоже бывали, — Тейлор довольно ухмыльнулся, — но злоупотреблять этим не стоило, иначе вернут в тюрьму, а там со скуки помрешь. Мы все‑таки были добровольцы. Там без желания никак. Насильно по этажам не походишь, нужен интерес, и никто из нас не хотел возвращаться в тюрьму. Но когда я нашел Харальда, то понял — вот он, шанс.

— Если ты ходил через эти ловушки, значит, у тебя была палочка?

— Конечно, была. Как там без нее? — Он пожал плечами. — Только это ничего не меняет. Аппарировать из Азкабана или, скажем, рвануть порталом, невозможно. При выходе в освоенную зону палочки сдают. Но я не думал о побеге. В моей ситуации это было исключено, а какой смысл мечтать о несбыточном? Пока я не встретил Харальда, все планы ограничивались апартаментами в глубине неразведанных этажей. А Харальд — он гений.

Я остановился, удивленный его словами.

— Триста лет назад, — продолжал Тейлор, — жил один художник вроде тебя: ты рисовал всяких чудищ, а он — необычные и опасные места нашего мира. Он побывал в Пирамидах, видел Азкабан, китайские Ямы, город мертвых в Андах, и все в таком духе. После очередной поездки ему пришла в голову мысль объединить все места, которые так его вдохновляли. Он закрылся в доме и написал восемь картин. Последней была та, что висит сейчас в Хогвартсе. Он подарил ее школе. Вместе с собой.