Леонид Кондратьев - Леди с клыками

— Поторапливайтесь, леди, — отступил, наконец, в сторону кондуктор, протягивая Хильде два билета, но я уже не хотела лезть в купе, которое изнутри ничем не отличалось от кареты, но я уже потихонечку миновала вагон, пройдя дальше к тому месту, которое намного интереснее и теперь во все глаза рассматривала колеса паровоза, вернее маленький цилиндр парораспредилителя. Какой-то он был не такой…

— Куда… корова… и… паром же…! — не знаю откуда возник этот гном в одежде, покрытой углем настолько, что она могла заменить ему броню, тем более черный горючий камень, как говорят алхимики-ювелиры является дальним родственником алмаза, но настроен он был серьезно. Клочковатая, видимо из-за частых подпалин рыжая борода гневно подрагивала, а в глазах горело пламя презрения к глупой идиотке, сунувшейся к могущему обварить механизму. О том, что услышав звук начала продувки золотников, я естественно отскочу в сторону, не желая портить кожу и платье, он видимо не подумал, а потому поспешил обложить меня лексиконом, который представляет из себя своеобразный внутрикастовый диалект всех разочарованных жизнью механиков. Папа обычно использовал его, когда ронял что-нибудь хрупкое на что-то твердое. Или наоборот.

— Сам… и ключ себе в… — ответила я ему с достоинством истинной урожденной Клер-Шатраэн-Отхильда-Дербас-Туиллойска. — Кто поставил сюда эту нежизнеспособную техническую химеру?! Какой тупой гоблин сделал трубку парораспределителя из двух кое-как склепанных частей?! Она же пропускает!

И гордо удалилась в свой вагон, под прикрытие весело хихикающей Хильды, оставив впавшего в оторопь механика на перроне рядом с клапаном сброса пара. Надеюсь, он не отойдет от шока раньше, чем машинист начнет продувку. Гномы горячую ванну не любят, так пусть хоть в паровой искупается.

Пока наш старый грум Грыштак возился с многочисленным багажом, приличествующим двум леди в дальней поездке и переругивался с проводником, пытающимся минимизировать воздействие лап старого орка на хрупкую полировку вагона, мы с тетушкой успели с удобством разместиться на оббитых свиной кожей сиденьях и приступить к увлекательнейшему из занятий — к знакомству с попутчиками. Дело в том что пассажирский вагон гномьего поезда представляет собой корпус дилижанса установленный на подрессоренные железнодорожные тележки. С точки зрения любого гнома — если есть рабочая конструкция проверенная временем так зачем изобретать велосипед? Да и этим изящным техническим решением было убито сразу несколько зайцев — во первых, резко уменьшились расходы на изготовление вагонов — так на них просто переделывали старые дилижансы. Во вторых — возможное лобби владельцев дилижансных линий тоже поимело некоторую прибыль за предоставляемые корпуса дилижансов и их техническое обслуживание. Именно в связи с этим вот технически-финансовым казусом компанию в поездке нам составят еще несколько пассажиров, что в общем-то неплохо. Хоть тетушка Хильда и имеет живой веселый нрав, но за более чем двое суток поездки мне бы точно захотелось ее убить (причем даже если бы у меня и не было этих приступов ярости) — просто от скуки.

— Что-то никого с нами нет, — удивилась я, спустя полчасика, когда наш поезд начал трогаться и старый Грыштак, тепло попрощавшись отправился обратно домой.

— Я выкупила все купе, — озорно подмигнула Хильда. — Дороговато, конечно, вышло, но зато теперь мы можем свободно заниматься чем хотим, никого не стесняясь.

И выставила на имеющийся столик три бутылки вина, извлеченных из маленького чемодана, который на фоне остальной ее поклажи выглядел на редкость незаметным. Впрочем, там еще штук девять или десять осталось. Короче хватит, чтобы гномка захмелела, а не только распробовала вкус, но вот боюсь, если я все это хотя бы понюхаю, то экипаж поезда никуда своего железно-парового монстра не приведет по уважительной причине. Будут выпиты. Но даже если нет, и удержать себя в руках удастся, я не подвергнуться риску пройти одну их оставшихся инициаций. По уверениям отца с каждой из них мои силы будут расти, но облик также не останется неизменным.

К завершающей стадии своего развития дампир представляет из себя нечто с алебастрово-белой кожей и кроваво-алыми глазами. И пусть я буду способна пробить ударом кулака стену дома или гнома в полной броне, но становиться подобным чудовищем совершенно не хочется.

— Может не надо? — Эту осторожную фразу я произнесла, устремив на тётушку крайне испуганный взгляд. В ответ Хильда хихикнула и извлекла из другого саквояжа две жестяные коробочки конфет и небольшой сверточек пастилы. После чего подмигнула и с отлично разыгрываемым удивлением произнесла:

— Клэр. С каких пор молодые девушки отказываются от сладостей и от ягодного компота?

После этих слов, я к своему стыду все же присмотрелась к извлеченным тетушкой бутылкам. Конечно, отсутствие этикеток и залитые сургучом пробки еще ни о чем не говорили, да и сама мысль хранить компот именно в винных бутылках? Видимо, много пропутешествовавшая тетушка, изобрела довольно экстравагантный способ оставаться трезвой. Ведь действительно — таким образом можно полностью соблюсти приличии и без всяческой опаски потягивать бокал наполненный «вином». Пока я предавалась вот таким рассуждениям относительно такого удобного изобретения гномки, Хильда не только успела расстелить небольшую дорожную скатерть и разложить сладости, но и извлечь откуда-то из саквояжа пару великолепных хрустальных бокалов. А данный момент, вкручивала в тугую пробку механизированный пружинный штопор. Конструкция, между прочим, очень знакомая — у нас дома есть парочка подобных, только не чисто пружинных, а более старых рычажных моделей. Немного посопротивлявшись пробка все же соизволила с легким хлопком вылезти из горлышка бутылки, засыпав немного сургуча на специально подстеленную салфетку. После того как пробка покинула свою тугую норку и позволила содержимому бутылки соприкоснуться с воздухом, по комнате распространился изумительный запах камнеломки. От этого запаха, наполненного небольшой кислинкой и одновременно горечью у меня даже немного закружилась голова и рот наполнился внезапно появившейся слюной. Не ожидала — совсем не ожидала. Ничего себе ягодный компотик! Нет — конечно камнеломка это ягода, но вот то что плети этой ягоды встречаются только высоко в горах на высоте не менее чем пары тысяч ярдов, а часто и вообще на самой границе ледника, делает эти небольшие угольно черные шарики с твердой и терпкой кожурой редкостью. Очень дорогой редкостью, стоящей примерно полтора своего веса в серебре.

Видя мое ошарашенное состояние, тетушка протянула бокал, до половины наполненный бархатным мраком компота из камнеломки и буквально втиснула мне его в руку.