Кейт Лаумер - Затерявшийся в мирах

— Еще немного — и ты решишься пригласить ее на прогулку в парк, или на пляж, а может, даже на пикник. Что может быть прекраснее муравьев в картофельном салате? В такой обстановке все преграды между вами сразу же рухнут. Ну, давай выпьем!

— Ты прав, мой мальчик! Как это я раньше не додумался?

Родольфо попытался наполнить бокалы — и пролил бренди на стол.

— Какой же я дурак! Тупой, бесчувственный болван!

— Ну, не надо, Руди, — сказал Лафайет, поднимая бокал. — В конце концов, тебе же надо было управлять герцогством!

— Верно. Но с сегодняшнего дня все пойдет по-другому. И это благодаря тебе, мой друг. Я буду угощать ее моими любимыми кушаньями, заставлю попробовать мои лучшие вина. Она прочтет книги, которые мне нравятся. Я сам буду выбирать для нее духи и платья.

— Не все сразу, Руди. — Лафайет предостерегающе помахал пальцем у него перед носом. — А вдруг ей это не понравится?

— Что? Как это ей может не понравиться паштет из куриной печенки, а к нему пепси и белое вино! Ты только представь: духовой оркестр играет вариации на тему траурного марша из «Саула»…

— Ну да, а она — в длинном платье, благоухает французскими духами. Трудно сказать, Руди! Женщины — странные маленькие создания. Никогда не знаешь наверняка, что у них на уме. Я тебе обязательно расскажу о принцессе, с которой я как-то был помолвлен.

— Я это сделаю сегодня же! — воскликнул Родольфо, стукнув кулаком по подносу. — Я… Но как же это я забыл, ведь ее нет в городе! Она вернется только через две недели.

— Тоже была прехорошенькая, — продолжал Лафайет. — Но стоило мне отвернуться…

— Черт побери, герцог я или не герцог?

Родольфо с победоносным видом взглянул на Лафайета:

— Я прикажу ее вернуть. Кавалерийский отряд нагонит ее через пару часов, а я тем временем как раз успею охладить пепси и…

— Руди, Руди! — укоризненно покачал головой О’Лири. — Сколько раз тебе говорить: забудь про силу, действуй уговорами и посулами.

— Но так гораздо быстрее.

— Кого бы ты предпочел: хмурую рабыню, неохотно выполняющую твои желания, или веселую подружку, очарованную твоими милостями и щедростью?

— Хм-м. Если подумать, то с рабыней было бы меньше хлопот.

— Глупости, Руди. Ведь ты хочешь, чтобы она сама упала в твои объятия, верно? Поэтому выкинь из головы всякие мысли об отряде потных солдат на взмыленных лошадях. Они только испортят все дело, притащив в замок сопротивляющуюся, разгневанную девушку. Тебе нужен сведущий в таких вопросах человек, который смог бы достойно выполнить возложенное на него деликатное поручение.

— Ей-богу, сынок, ты, как всегда, прав. — Родольфо глубокомысленно наморщил лоб. — Но кому же из окружающих меня кретинов и тупиц я смог бы поручить это дело?

— Тебе нужен ловкий, изобретательный и отважный человек. Кто-нибудь, кто не продаст свою лошадь и не станет торговать твоим автографом на письме, как только окажется за стенами замка. Преданный, находчивый, благородный…

— Что это за письмо, о котором ты говоришь?

— Письмо, которое ты сейчас напишешь. Ты должен рассказать ей о том, что уже давно обожаешь ее, — пояснил О’Лири.

Он потряс пустую бутылку и бросил ее через плечо.

— Отличная мысль! — воскликнул Родольфо и вновь стукнул по подносу, опрокинув бокалы. — Но… но что же я напишу ей? — Он принялся грызть ноготь пальца, украшенного перегнем. — Сказать по правде, мой мальчик…

— Руди, зови меня просто Лафайет.

— Я думал, тебя зовут Ланселот, — сказал герцог. — Но это неважно. Так вот, сказать по правде, я не мастер писать витиеватые послания…

— Кто тебе об этом сказал?

— Как кто? Ты же сам предложил написать письмо.

— Я не об этом. Я спрашиваю, кто тебе сказал, что меня зовут Ланселот?

— При чем здесь Ланселот? — Родольфо недоуменно взглянул на него, но вдруг просиял. — Ну конечно, — воскликнул он, выплевывая откусанный заусенец. — Ланселот подойдет для моего поручения. Ты предан, находчив и неплохо соображаешь. А ты пьешь? — спросил он, подозрительно взглянув на Лафайета.

— Да, если бутылка не выпита до дна.

— Это хорошо. Нельзя доверять человеку, который не умеет пить. Кстати, бутылка выпита.

Родольфо поднялся и, пошатываясь, направился к шкафчику в противоположном конце комнаты. Достав из него полную бутылку, он неверными шагами вернулся к креслу.

— Да, так вот, я и говорю: ступай к ней, открой ей свою душу, объясни, что высшее предназначение женщины — служить своему господину и хозяину. Разумеется, с тобой ее ждет нелегкая доля, ведь ты подневольный человек. Но, с другой стороны, жизнь не вечна, когда-нибудь это все кончится.

— Это, несомненно, веский довод, — согласился Лафайет, вытаскивая пробку из бутылки. — Но вот что странно: мне почему-то казалось, что ты хотел заполучить девушку для себя. — Он нахмурился, стараясь глядеть в одну точку. — Или я что-то путаю?

— Ты прав, Ланселот, клянусь дьяволом! Конечно же для себя, а для кого же еще! — Герцог зло уставился на Лафайета. — Как ты смеешь ставить мне палки в колеса! Кокетка без ума от меня. Но я застенчив и поэтому посылаю доверенное лицо, чтобы лаской притащить ее обратно в замок. То есть, я хотел сказать, пинками уговорить ее.

— Отличная мысль, — поддержал герцога Лафайет, проливая бренди мимо бокала на стол. — Кому только это поручить?

— Что ты скажешь о Гроунвельте?

— Нет, он не подойдет, это очевидно. Ему не хватает… как бы это сказать, обходительности.

— Ланселот, я придумал! Почему бы тебе не заняться этим делом?

— Нет, Руди, и не проси, — ответил Лафайет. — Ты не должен отвлекать меня от моей основной задачи.

— А что это за задача?

— Убедить тебя послать меня за леди Андрагоррой.

— Исключено! Не слишком ли много ты на себя берешь?

Герцог схватил бутылку и попытался разлить бренди по бокалам. Лафайет хитро прищурился и предложил:

— А что, если мы пойдем на компромисс?

— Что ты имеешь в виду?

— Я доставлю письмо миледи, и за эту услугу ты назначишь меня своим посланником.

— Пожалуй, это возможно. Итак, как только ты ее нагонишь, ты расскажешь ей о моей искренней преданности и в красках опишешь мои неисчислимые достоинства. Короче говоря, она должна понять, как ей повезло.

— Что-нибудь еще?

— Нет, этого достаточно.

Похоже было, что Родольфо силится разглядеть нечто находящееся правее уха Лафайета.

— После этого я сам начну ухаживать за леди Андрагоррой.

— Ну что ж, Руди, я согласен. Ты правильно сделал, обратившись ко мне за помощью.

— Я знал, что могу на тебя рассчитывать, — проговорил герцог заплетающимся языком. Он поднялся и протянул Лафайету массивный перстень. Потом пожал ему руку и добавил:

— Я никогда этого не забуду. Ты вселил в меня новую надежду.