Della D. - Метаморфозы

— Кто вы?! – в ужасе закричала она.

Снейп не сразу понял, что произошло, но потом он проследил за ее взглядом.

Метка. Уродливая Черная Метка красовалась на его левом предплечье.

«Я тебя предупреждал», — лениво сообщил внутренний голос.

— Немедленно отвечайте мне! – в голосе Гермионы была причудливая смесь страха, злости и обиды. – Кто вы? Что вы сделали с Гарри?

Снейп медленно поднял рубашку и рявкнул, стараясь быть максимально похожим на самого себя:

— Не орите, мисс Грейнджер! Сядьте и замолчите, вы, глупая девчонка!

Видимо у него это получилось, потому что рука Гермионы безвольно повисла вдоль тела, а сама она упала на кровать, которая была прямо у нее за спиной.

— Профессор Снейп? – побелевшими губами спросила она.

Гермионе казалось, что весь ее мир в одну секунду разлетелся на мелкие блестящие кусочки, а потом собрался обратно, но как‑то неправильно. Ее мысли не скакали галопом, как иногда бывает в таких ситуациях. Наоборот, они текли медленно, лениво, словно преодолевая какое‑то сопротивление. Голову будто заполнил густой–густой сироп.

Снейп. Профессор Северус Снейп. Ее учитель зельеделия. Ненавистный сальноволосый слизеринский декан. И она целовалась с ним, чуть не переспала с ним. Как вообще ее так занесло? Бессознательно она потянулась рукой к губам, все еще хранившим следы его поцелуя, и вытерла их.

Снейп заметил это движение и нахмурился. Он принял это за жест отвращения, но что еще он мог ожидать от этой девочки?

«Скажи спасибо, что ее не вырвало прямо здесь, когда она поняла, с кем целовалась», — ехидно надавил на больное место внутренний голос.

Гермиона, между тем, постепенно приходила в себя. Она посмотрела на Гарри, то есть на Снейпа, который сосредоточенно и почему‑то очень медленно застегивал рубашку. Она смотрела на него, стараясь увидеть что‑либо, что давно должно было подсказать ей: этот человек – не ее друг. Но ничего такого не замечала. Да, сейчас, когда она уже знала, кто перед ней, она видела и недовольное «снейповское» выражение лица, проглядывавшее через черты Гарри, и высокомерность осанки, и взрослую усталость его зеленых глаз. Но почему она не видела этого раньше? А собственно, сколько это длится?

— Давно? – вслух спросила она. Голос был хриплым и плохо поддавался контролю.

— О, наша мисс Всезнайка начала задавать вопросы, значит, с вами все в порядке, — у Гермионы даже голова закружилась от такого причудливого сочетания едких интонаций профессора Снейпа и голоса Гарри Поттера. Он взглянул на нее с неприязнью, за которой пытался скрыть боль. К его удаче, Гермиона увидела только неприязнь. – С тех пор, как Поттер упал с метлы. Нас подменили ночью. Когда утром вы пришли его навестить, это уже был я.

— Зачем?

— Как всегда, спасаем задницу Надежды–всего–магического–мира, — он усмехнулся и привычно приподнял бровь. – А вы что подумали?

— Нет, я спрашивала… зачем вам это было нужно? – попыталась уточнить Гермиона, но вышло опять криво. А все потому, что она не могла назвать вещи своими именами.

Он снова нехорошо усмехнулся.

— Можно подумать, у меня когда‑то был выбор. Альбус сам решает…

— Я спрашиваю не о перевоплощении, — перебила она, и он с удивлением заметил, что она чуть не плачет. – Я спрашиваю про себя. Зачем вам было это нужно?

«Вопрос на засыпку, — подумал Северус. – И что я должен сейчас ответить?»

«Лучше всего – какую‑нибудь гадость. Это не вызовет подозрений», — посоветовал внутренний голос.

— Было очень интересно, — пренебрежительно начал он, — как далеко может зайти гриффиндорская отличница в соблазнении лучшего друга своего парня.

Грейнджер закрыла лицо руками, и до него донеслось почти задушенное: «Ублюдок!».

— Местами это было даже приятно, — он постарался, чтобы это прозвучало оскорбительно. У него получилось.

Девушка вскочила с кровати и накинулась на него, пытаясь ударить, но он ловко перехватил ее руки и, после непродолжительной борьбы, заломил ей их за спину, ведь, несмотря на Всесущное зелье, он оставался в своем теле со всей его физической силой. Теперь она снова была в его объятиях, но уже совсем иначе. Ее глаза метали молнии, она пыталась вырваться, но ничего не получалось.

— И как далеко готовы были зайти вы? – зло поинтересовалась она, понимая, что освободиться не получится.

— Я бы пошел туда, куда бы вы меня позвали, — соврал он.

— И вы серьезно думали, что я не замечу ваше клеймо?

От неожиданности он выпустил ее из рук. Гермиона этого тоже не ожидала, поэтому упала на пол. Глядя на него снизу вверх, она поражалась его внезапной перемене: казалось, он сильно растерялся. Северус действительно растерялся: упоминания его метки всегда выбивало почву у него из‑под ног.

— Я… я забыл, — неуверенно произнес он. – Я забыл про нее. – Потом, словно снова обретя равновесие, он заговорил уже другим тоном. – И что же мне теперь с вами делать? Никто не должен знать о подмене. Из Школы в курсе только Дамблдор и мадам Помфрей.

— Больше никто? – Гермиона уже тоже окончательно пришла в себя, и ее мозг занялся более важными делами, нежели переживания о произошедшем.

— Из членов Ордена об этом еще известно Люпину и Блэку – они охраняют Поттера, — он сел на ее кровать. Пару секунд спустя, Гермиона села рядом.

— Кстати, а кто же тогда изображает профессора Снейпа? – вдруг заинтересовалась Гермиона, уже чувствуя, что ответ ее порадует. И она не ошиблась.

— Люпин, — нехотя ответил Снейп.

Девушка хихикнула.

— Бедный профессор Люпин, — улыбаясь, сказала она. Северус недовольно хмыкнул.

— Столько ошибок в одном простом предложении, — едко прокомментировал он. – Во–первых, Люпин больше не профессор, во–вторых, это не он бедный. К тому же у него все равно ничего не получается.

— А я еще недоумевала, чего это профессор Снейп стал таким тихим: не орет, баллы не снимает, не кружит по классу, как летучая мышь–переросток… ой, — вдруг осеклась она и осторожно посмотрела на Снейпа–Поттера. Тот сидел, скрестив руки на груди, и смотрел на нее, насмешливо изогнув бровь. – Простите, профессор.

— Мисс Грейнджер, вы и ваши друзья уже и так сказали в моем присутствии достаточно.

Гермиона задумалась, вспоминая все, что они говорили. Хотя больше, конечно, говорили другие, она предпочитала молчаливо соглашаться, возражая лишь изредка. Постепенно ее щеки залила краска.

— Простите, профессор, — тихо повторила она. – Мы не…

— Не утруждайте себя, мисс Грейнджер, — спокойно остановил он, поднимаясь с кровати и принимаясь ходить кругами по маленькой комнате старосты. – Отношение студентов ко мне для меня не секрет.