Della D. - Метаморфозы

— Я понимаю, — она кивнула. – Что‑нибудь еще? – она сделала шаг ему навстречу, снова обнимая за шею, его руки заняли свое место на ее талии.

— Последнее и самое приятное: моя личная лаборатория и мои комнаты в нашем распоряжении, — он коротко поцеловал ее в губы. – Будет возможность – приходи, но помни, что тебя не должны видеть и это не следует делать часто, — на этот раз она наклонилась вперед, чтобы поцеловать его.

— Я могу брать у Гарри мантию–невидимку, — сказала Гермиона. – Я не скажу, зачем она мне, — поспешила она успокоить его.

— А я могу иногда назначать тебе взыскания, хотя с твоей репутацией и болезненной симпатией Минервы к тебе, это тоже можно будет проделывать очень редко, — он снова ее поцеловал, а потом решительно встал, отходя в сторону. – Тебе надо идти. За это время я мог всю тебя перемазать этой мазью.

— Кто бы мог подумать, что однажды мне не захочется от вас уходить, профессор Снейп, — с улыбкой произнесла Гермиона, направляясь к камину.

— Мне это определенно не могло в голову прийти, — признался он.

Девушка исчезла в зеленом пламени, а профессор еще какое‑то время продолжал смотреть на огонь в камине. С ним творилось что‑то невообразимое, он не мог поверить, что все эти вещи говорил и делал он. Определенно любовь меняет человека. Даже если он сам к этому не стремится. Северус задумчиво расстегнул мантию, сюртук и верхние пуговицы рубашки.

Впервые в подземельях ему было жарко.

На следующий день, когда Гермиона и Дамблдор были заняты размещением Грейнджеров в Норе, Снейп аппарировал к дверям родового замка Малфоев. Дверь ему открыл запуганный эльф, а в холле встретил Драко.

— Профессор? – он улыбнулся почти искренне, но довольно сдержанно. Молодой Малфой не скрывал своей симпатии к декану, но последнее время он чувствовал перемену отца в отношении к Снейпу и еще не знал, как ему следует реагировать. – Рад вас видеть. Только отца нет, а матушка плохо себя чувствует. Не знаю, сможет ли она с вами встретиться.

— Здравствуй, Драко, — Снейп мысленно порадовался отсутствию Малфоя–старшего. Сейчас он был нужен ему меньше всего. – Вообще‑то я не к твоим родителям. Мне нужна одна редкая книга, и, кажется, я видел ее в вашей библиотеке. Полагаю, в отсутствие Люциуса ты, как хозяин, можешь позволить мне посмотреть ее?

— Конечно, — было видно, что парень расслабился. Он знал Северуса с детства и очень надеялся, что отец с ним не поссорится. А сейчас, когда его не было, он и вовсе не хотел обижать своей холодностью профессора. В конце концов, ему нужна всего лишь книга. – А что за книга? – заинтересованно спросил он, поднимаясь вместе со Снейпом по широкой лестнице. Библиотека находилась на третьем этаже. – Что‑нибудь связанное с зельями?

— Нет, — Снейп заколебался. – Скорее, это имеет отношение к одному древнему темному заклинанию. Я сейчас исследую возможности его использования и меры защиты.

— Когда Темный Лорд победит, вы, как его верный сторонник, сможете сами выбирать, какие предметы вести, — серьезно сказал Драко. – Жаль, я уже не увижу вас преподавателем по ЗОТИ, пока буду студентом.

Снейп невольно улыбнулся парню. Драко, конечно, был далек от совершенства: осторожный (до откровенной трусости) и не слишком серьезный от рождения, он был еще больше испорчен своим отцом, который привил ему наглость, надменность и чувство собственного превосходства над всеми. И все же к Снейпу мальчик всегда относился с теплотой, если это слово вообще можно было применить к Малфоям. Северус подумал, что его еще вполне можно образумить, если война не затянется и Драко не успеет принять Метку. Фанатом магглорожденных он едва ли станет, но он еще сможет понять, что позиция Лорда и Люциуса неверна. Вот только как к нему подступиться? Северус не имел права на ошибку.

— Спасибо, Драко. Думаю, когда Лорд победит, мы введем в Хогвартсе Темные Искусства вместо ЗОТИ, — он краем глаза наблюдал, как хмыкнул мальчик, останавливаясь на площадке третьего этажа у входа в длинный темный коридор. Очевидно, дальше хозяин провожать его не собирался.

— Не уверен, что Дамблдор пойдет на это, — беспечно заявил Малфой.

— Драко, — вкрадчиво произнес Снейп, пристально глядя ему в глаза, — если Лорд победит, у Хогвартса будет новый директор, потому что Дамблдора просто не будет в живых.

Где‑то в глубине глаз блондина промелькнула едва заметная тень. Северус пока не знал, что она означает, но убедился: Драко еще не совсем потерян. Заносчивым ублюдком он останется, скорее всего, навсегда, а вот убийцей может и не стать.

— Да, конечно, — на этот раз улыбка парня была очевидно натянутой. – Простите, профессор Снейп, но мне еще нужно закончить домашнее задание. Вы же помните, где библиотека?

— Да, Драко, спасибо. Я найду дорогу, — Северус кивнул ему. Мальчик развернулся и снова зашагал по лестнице. Его комната была на четвертом. Зельевар какое‑то время смотрел на его неестественно прямую спину, а потом в своей обычной манере стремительно полетел по мрачному коридору.

Северус всегда удивлялся, почему именно в этом переходе факелы висят так далеко друг от друга, из‑за чего большую часть пути приходилось идти в полумраке. Но сейчас его мысли занимали другие вопросы.

С тех пор, как он узнал, какие чары Долор наложила на Гермиону, ему не давало покоя одно подозрение. Он снова и снова обращался к старинным трактатам, но они лишь описывали заклинание и его последствия, некоторые способы защиты, но не механизм чар. Книги ссылались одна на другую, Северус искал их, перелистывал, некоторые оказывались на немецком или французском, другие – на латыни или древнегреческом, но он стойко продирался сквозь дебри витиеватых фраз, ища одну единственную, которая ответит на его вопрос. Ему давно было пора предположить, что ответ этот, скорее всего, отрицательный, раз нигде даже не упоминается об этой стороне заклинания, но ему слишком хотелось верить в то, что он прав. Он так устал от этой войны! И он жаждал ее окончания, как никто. При этом еще недавно ему было не так важно, как именно она закончится. Иногда он был согласен, чтобы она закончилась хотя бы для него лично. Но вчера все изменилось.

Вчера он понял, что вся его жизнь изменилась. Хотя бы потому, что теперь у этой жизни был смысл. Или, вернее, несколько больший смысл, чем просто исправление ошибок и замаливание своих грехов. У него появилась надежда, у него появились мечты (хотя он настойчиво запрещал себе мечтать, они все равно вырывались из‑под его контроля). Гермиона Грейнджер одним простым действием дала ему все и сразу. Просто поцеловав его. Просто полюбив его.