Della D. - Остров

Жизнь медленно возвращалась в свою привычную колею.

После смерти Рона антиаппарационные чары на острове пали, поэтому Гарри смог благополучно аппарировать в Лондон, вернуться с коллегами из аврората, медиками Святого Мунго и портключом. Его не дождался только Снейп, предпочтя исчезнуть самостоятельно. С Гермионой он даже не попрощался.

Миссис Уизли доставили в больницу и только там сообщили о гибели еще одного сына. Зелья смогли поддержать ее сердце и разум, но колдомедики предупредили семью, что после всех потрясений она еще не скоро придет в себя.

Гарри и Джинни отложили свою свадьбу на неопределенный срок.

Билл, Флер и Чарли задержались дома до похорон, которые должны были состояться после расследования Аврората. Гарри позаботился о том, чтобы оно было быстрым. Уже в среду тела Перси, Рона, Драко и мистера Коллинза были выданы семьям. Тело Лаванды пока не было найдено.

Гермиона провела в больнице Св. Мунго целые сутки. За это время ее успели избавить от шрама и накачать успокоительными зельями. Целитель провел с ней беседу и заверил, что ей больше нечего бояться, что все ее страхи должны остаться на том острове, и ей стоит постараться забыть о случившемся. Гермиона кивала и соглашалась, неуверенно улыбалась и заверяла, что с ней все будет в порядке, но так и не смогла ни разу уснуть ни в больнице, ни дома. Бодрящее зелье помогало держаться на ногах.

Накануне похорон, когда тело Рона и Перси перевезли из Аврората в ритуальное бюро, она незаметно проникла туда. Рон и Перси лежали в разных комнатах, оба были подготовлены к церемонии, которая должна была состояться на рассвете. Тело Перси Гермиону не интересовало. Она пришла к Рону.

В комнате было темно и страшно, однако желание использовать Люмос Гермиона раздавила в зародыше: не хватало только случайно привлечь чье‑нибудь внимание. Света луны и звезд, проникавшего через окно, было достаточно, чтобы видеть стол, на котором покоилось тело Рона, а тени по углам можно было игнорировать.

Добравшись до стола, Гермиона на мгновение замерла, глядя на бледное спокойное лицо, обрамленное рыжими волосами. Мертвые так похожи на спящих, что когда смотришь на них, сердце начинает биться быстрее и приходится напоминать себе, что человека уже не вернуть.

Сбросив оцепенение, Гермиона потянулась к волосам Рона, осторожно коснулась их, погладила, пропустила сквозь пальцы. И снова замерла.

С левой стороны от лица волос не хватало. Глазам не было этого видно, Гермиона даже была уверена, что дело не в плохом освещении, а в том, что место, с которого под корень была срезана довольно объемная прядь, сверху прикрыли другими прядями.

Темнота справа от нее вдруг зашевелилась, ожила и подступила ближе. По спине пробежал холодок.

— Знал, что вы придете, – сказала темнота голосом Снейпа. – Это ищите?

Он протянул к ней руку с раскрытой ладонью, на которой лежала рыжая прядь, перетянутая тонкой лентой. Гермиона с трудом сглотнула, но не смогла пошевелиться. Северус тихо рассмеялся.

— Кровь. Кость. Плоть. И волос, – отрывисто произнес он. – Рональд Уизли не был убийцей.

— Не был, – тихо повторила Гермиона.

— Все оказалось так просто, даже не верится, – сказал Снейп, убрав прядь волос в карман мантии.

— Если все так просто, то почему мы с тобой сейчас здесь разговариваем?

— Потому что мне интересны детали. Мне ясна общая картина произошедшего на острове, – Снейп склонил голову на бок, наблюдая за ее лицом, которое он видел только в профиль. А как хотелось бы сейчас увидеть ее глаза. – Но я хочу знать все наверняка. И самое главное, я хочу понять: почему? Почему они?

Ее губы растянулись в довольной улыбке. Гермиона повернулась, чтобы посмотреть на него. На ее лице был триумф, а в глазах – сумасшествие. Это пугало и возбуждало одновременно.

— Потому что они это заслужили, – сказала Грейнджер. – Кроме Коллинза и Драко, пожалуй, этих мне пришлось убить. Я знала, что ты догадаешься рано или поздно.

— И ты хотела этого, – уверенно добавил Северус. – Что за удовольствие: разыгрываешь такую комбинацию, а никто тебе не рукоплещет. Я готов поаплодировать, если ты объяснишь мне кое‑что.

— Как я дошла до жизни такой? – предположила Гермиона. Снейп молча кивнул. – Все довольно банально. Когда однажды ты попадаешь в сказку, она кажется тебе такой прекрасной, такой правильной, такой волшебной – таким казался мне мир магии, в который я попала в одиннадцать лет. Все было идеально до тех пор, пока я не поняла, что это не мой мир.

Этот мир принадлежит потомственным волшебникам. Чистокровным. Когда мы боролись против Волдеморта, я была молода и наивна, думала, что победив его, мы победим предрассудки, несправедливость, двойные стандарты. Я ошибалась. Предрассудки, несправедливость и двойные стандарты были до Волдеморта и остались после него. Они в крови всех потомственных волшебников.

Правда открылась мне уже после школы, после академии. Волшебный мир столь же уродлив и примитивен, сколь и магловский. Такие как я, такие как ты всегда будут на его окраине. Несколько лет после академии я наблюдала, как чистокровные волшебники вокруг меня делали стремительные карьеры. Бездарные ничтожества, списывавшие у меня на контрольных, получавшие средние оценки, становились моими начальниками, получали власть. Это нечестно.

— И ты решила восстановить справедливость? – Снейп казался разочарованным.

— Нет, я решила смириться, – призналась Гермиона виновато. – Я решила, что буду работать, буду доказывать себе и остальным, что лучше них, как я всегда это делала. Я взялась за исследование, которое привлекало многих, но которое почему‑то до сих пор не было проведено. Мне казалось, что основательная научная работа по одной из самых захватывающих и самых табуированных тем зельеварения откроет передо мной новые горизонты. Я потратила много сил и много времени на это исследование. Из‑за него я стала мало уделять внимание нашим с Роном отношениям. Он казался мне таким надежным, таким постоянным, – она грустно вздохнула. – Я была уверена, что он всегда будет со мной.

— Но что‑то пошло не так, – подсказал Снейп, когда Гермиона вдруг замолчала, задумавшись.

— Министерство наложило запрет на публикацию моего исследования, – жестко отчеканила Грейнджер. Ее лицо стало суровым. – И кто наложил? Перси! Этот напыщенный индюк, бездарный, безмозглый братец Рона, сделавший карьеру благодаря чистокровному происхождению и льстивому языку!

Сказать, что я была шокирована этим, значит не сказать ничего. Мне словно почву из‑под ног выбили, но это было еще только полбеды. Естественно я стала искать утешения у Рона. Для этого я попыталась найти самого Рона. И нашла… – ее губы задрожали, а голос сорвался. Обида, пережитая в тот момент, когда она увидела своего «почти мужа» с другой женщиной, нахлынула с новой силой. Гермиона даже забыла, что мужчина, причинивший ей эту боль, сейчас лежал мертвый перед ней.