Элиссон Элиссон - Хранители крови

— Психопат, — выкрикнул он наконец. — Ты мне глаз выколешь своей чертовой спичкой, Поттер!

Интересно, знал ли Малфой о подземельях? Гарри покосился на его исчезающую в дверном проеме фигуру, привычным движением потирая лоб. Шрам больше не беспокоил его: за весь год ни разу, — но привычка осталась. Воспоминание о боли сохранилось, ожидание боли не желало отпускать, а иногда Гарри даже казалось, что он чувствует слабое покалывание, пощипывание… Фантомная боль, как однажды назвала это Гермиона. Со временем пройдет. Если, конечно, это не очередная успокаивающая ложь.

— Я не знаю, почему заклинание так сработало, — тихо проговорила Луна, присаживаясь на край дивана и упираясь взглядом в пол. Штаны у нее по–прежнему были закатаны, вчерашняя грязь на ботинках засохла, и девушка задумчиво ковырнула ее носком ботинка.

— Мне кажется, — она подняла взгляд и чуть подалась вперед, понижая голос, — с этим домом не все чисто, Гарри. Сегодня ночью, когда я проснулась, мне вдруг стало так страшно… Сплошная чернота, блики на шторах и кровь пульсирует, — ее ладошка неуверенно потянулась к шее, коснулась того места, где проходила сонная артерия, — вот здесь, завороженный тихим голосом и непонятным чувством дежа–вю.

— Сначала я подумала, что это остаточное явление от заклятия страха. Папа рассказывал, что такое бывает у чувствительных людей… Ну, то есть у тех, кто может видеть тонкие материи. Нарглов, например. Но потом мне показалось, будто в комнате кто‑то есть. Кто‑то черный и… лохматый.

Гарри вздрогнул и осекся на дверь.

В этот момент в зал неторопливо вошел Блейз, а за ним – Малфой с каменным лицом.

— Ты все‑таки достал еду, — удовлетворенно произнес Забини, складывая бланки описи на столик у окна. — Отлично.

— Эй, откуда это? — Малфой изумленно поднял брови. — С каких пор ты хозяйничаешь в моем доме, Поттер?

— Это больше не твой дом, — фыркнул Гарри. Его внимание тут же переключилось на высокий стол в дальнем углу зала. Среди серебряных тарелок и кубков вспыхнули белые свечи, появилось несколько бутылок и графин с соком, вазы с виноградом и яблоками и жареная индюшка под острым соусом на блюде, накрытом прозрачной запотевшей крышкой.

— Молодец, Кричер, — Гарри радостно заулыбался, игнорируя перекошенную физиономию слизеринца и усаживаясь за стол. — Завтрак подан!

Луна устроилась напротив и подвинула к себе чашку с густой ярко–розовой кашей, из которой торчали вишневые черешки. Потянула за один черешок и с блаженной улыбкой сунула в рот огромную вишню. Блейз педантично повязал на шею белую салфетку и одобрительно изучил расположение столовых приборов, прежде чем приняться за мясо и вино.

Малфой неуверенно потоптался на месте, но сообразив, что его постная мина не вызывает ни у кого ни малейших эмоций, с хозяйским видом плюхнулся на стул как можно дальше от Гарри.

Вернувшиеся двадцатью минутами позже авроры, мокрые от дождя, уставшие и голодные, обнаружили почти идиллию: трое стажеров и один лишенный прав благодушно жмурились, откинувшись на спинки стульев. Стол перед ними был заставлен пустой грязной посудой с кучками костей и виноградных шкурок.

* * *

Строчки ложились на пергамент криво, чернила с пера подтекали, расплываясь по шершавой поверхности листа синими кляксами. Устроившись за столиком в каминном зале и подперев щеку ладонью, Гарри писал отчет для Моуди. Глаза слипались от усталости, и он часто отвлекался, чтобы потереть их пальцами и помассировать виски. Писать особенно было нечего: нудные сведения о том, сколько картин из холла учтено, с перечислением серий и номеров использованных бланков, сколько защитных заклятий установлено, сколько ловушек обезврежено, а ключей уничтожено. От холода у Гарри покраснели и обветрились пальцы. Сперва он пытался согреть их дыханием, но безуспешно, и теперь мечтал лишь о том, чтобы поскорее закончить работу и сунуть руки в карманы. Или погреть у камина.

Сверху раздавался шум и время от времени глухие удары. Это Нотс и Брустер решили пройтись по второму этажу и захватили с собой Малфоя. Надо думать, на пути им попались ловушки, а может, и что‑нибудь поинтереснее.

Гарри злился. Он торчал в чертовом холодном зале, умирая от скуки. Переписывал на пергамент какие‑то буковки и циферки, уверенный в том, что Моуди на его отчет даже не взглянет. Слушал, как шелестят страницы "Придиры", а Луна напевает себе под нос детскую песенку о сером коте, который собрался увезти кого‑то на небо в санках. Вздрагивал и ставил очередную кляксу каждый раз, как у Блейза, развернувшего в углу зала мини–лабораторию, взрывались колбы и пробирки. Дышал вонючим желтым дымом, валившим из котла. И все это вместо того, чтобы быть сейчас там, где он действительно нужен, где его место!

А место его с аврорами.

Он дрался с дементорами и Упивающимися, он победил Волан‑де–Морта, он оправдал звание героя волшебного мира, черт возьми! Так почему же ему не могут доверить хоть сколько‑нибудь стоящее задание? Неужели Лавгуд, которой все равно нечем заняться, справилась бы с отчетом хуже него?

Он мог бы быть полезен на втором этаже. Ведь мог?

В глубине души Гарри понимал, зачем Моуди взвалил обязанности канцелярской крысы именно на него. Ауроскоп лежал на дне его рюкзака, прикрытый кучкой чистых носков, последним письмом от Джинни и номером газеты "Квиддич сегодня" недельной давности. Моуди рассчитывал на завуалированные сведения о том, как продвигается выполнение неофициального задания — читай: слежка за Малфоем. А Гарри не хотел никаких слежек. Ему было обидно, и досадно, и скучно, и муторно. Он чувствовал себя уязвленным, и вдобавок ко всему, обозленным на… Моуди с его параноидальными идеями? На Малфоя, которого теперь так легко было запугивать и на котором проще всего отыграться? На Гермиону, которая каждую неделю присылала ему письма на Гриммо-12: спрашивала, как дела, прилежно перечисляла количество прочитанных книг и баллов по каждому предмету в Академии, — но которой на него, в сущности, было плевать уже больше года — с тех пор как они с Роном стали встречаться? На Рона, который почему‑то не заслужил права оказаться с ним, Гарри, в одной команде? На Луну, тянущую свою дурацкую песенку уже второй час?

— Замолчи, — не выдержал Гарри, отбрасывая перо и рывком отодвигаясь от стола. Стул под ним заскрипел, царапая ножками паркет.

Гарри встал, дергая воротничок рубашки, расстегнул верхнюю пуговицу, словно ему вдруг стало тяжело дышать. Провел растопыренными пальцами по взлохмаченным волосам.

Луна замолчала, подняв на него удивленные светлые глаза. Взгляд у нее был пронзительным и открытым. Гарри стоял, не зная, куда смотреть, куда спрятаться от этого взгляда. Стыд за беспричинное раздражение, за неоправданную злость, за неуместный срыв покрыл щеки красными пятнами, и захотелось уйти, сбежать, чтобы переждать, перетерпеть… Но куда здесь можно сбежать? В холл с брюзжащими картинами? На улицу — в дождь, ветер и холод? В другой конец зала? Куда?