Элиссон Элиссон - Хранители крови

— Вы собрались умирать?

— Нет, но придется, если я вовремя не добавлю нужный ингредиент.

— То есть как? — У Брустера вытянулось лицо.

— А вот так, — огрызнулся Блейз. — Яд стручкового червя нейтрализуется только паучьими глазками. Если их не добавить вовремя, начнет выделяться смертельно ядовитый газ. Вот здесь на всех хватит, — он поднял руку с зажатой между большим и указательным пальцами пробиркой.

Ошарашенный Гарри перевел взгляд на резко побледневшего Брустера. Потом на Луну, чьи глаза превратились в две голубые плошки и чуть не вылезли из орбит. А затем уставился на Малфоя. Тот уже успел встать с кресла и в полной тишине поплыл к Забини, вытянув вперед руки со скрюченными пальцами.

— Без паники, — Брустер выхватил палочку, молча взмахнул ею, и Малфой уперся в незримый барьер. Впрочем, он этого даже не заметил — так и продолжил перебирать ногами.

— И что, других способов избавиться от опасности не существует? — с сомнением спросила Луна.

— По крайней мере, мне о них неизвестно, — Забини пожал плечами, с безразличным видом разглядывая оскаленную физиономию Малфоя.

— Но ведь ты не можешь знать всего? Тут, на втором этаже, огромная библиотека, ты мог бы поискать там.

— И в чем смысл, если что‑нибудь снова придется заказывать по почте?

Луна смущенно замолчала, опустив глаза на довольно урчащую под ее руками книгу.

— Мы что‑нибудь придумаем, — наконец родил Гарри оптимистичную и чертовски оригинальную мысль. — Две недели — это долго. Может, этот яд закопать или растворить в воде или…

Блейз с каким‑то садистским удовольствием открыл рот, чтобы ответить…

— Довольно! — прервал Брустер. — Хватит болтать. Все наверх. Через полтора часа отбой.

Все зашевелились, собирая вещи. Мрачные, напуганные. Гарри чувствовал, как сердце пульсирует в груди: сильные, частые толчки, отдающиеся в горле и желудке. Из вещей у него была лишь промокшая насквозь мантия, которую он не стал сушить заклинанием (ткань портится), забытые на столе перья и пергамент для отчетов, да неразобранный рюкзак на полу у дивана. Луна собрала со столика заполненные бланки описи имущества и засунула их в свою сумку–мешок. Затянула завязки.

И вдруг ойкнула.

Гарри оглянулся, держа в руках мантию. Блейз вытянул шею. Малфой прекратил попытки пробиться сквозь барьер. А Брустер угрюмо скосил глаза на обтянутую штанами с круглыми кармашками девичью попку, торчащую из‑под стола. Растрепанные светлые волосы Луны рассыпались по полу целым ворохом завитушек. Наконец она изогнулась, вынырнула из‑под стола и поднялась на ноги. Сдула с глаз легкую, словно пух, прядку волос. В руке у нее была зажата волшебная палочка.

— Ну, что я говорил?! — победно вскричал Малфой, тыча в девушку пальцем. — Она ее просто потеряла!

Луна выглядела растерянной. Недоуменно хлопая светлыми ресницами, смотрела на палочку в своих пальцах, будто та могла объяснить, как оказалась под столом.

Гарри зыркнул на Малфоя, но ничего не сказал.

* * *

От тепла, исходящего из растопленного камина, Гарри разморило. Сняв рубашку и одернув задравшуюся футболку, он плюхнулся на кровать. Нога об ногу скинул ботинки, краем глаза наблюдая за Луной. Он был не в восторге от этого соседства. Попытался возразить Брустеру, что раз палочка Луны нашлась, то девушка могла бы занять отдельную комнату. Брустер остался непреклонен.

В принципе, Гарри и сам понимал, что так безопаснее. За себя он не волновался, но вот Луна с ее тараканами… Что‑то внутри него протестовало, когда он пытался представить, как она останется одна в комнате, как задует свечи, ложась спать. Она не смогла позвать на помощь там, в каминном зале, находясь среди людей. А в пустой комнате? Одна? Напуганная до полусмерти? Гарри боялся даже подумать о том, что утром они войдут в ее комнату, а там — разбитое окно. И маленькая фигурка с мокрыми от дождя волосами, разметавшимися по грязной земле.

Доставшаяся им комната была вытянутой и довольно узкой. В торце напротив двери — высокое окно с решеткой. Тяжелые оливковые портьеры, перетянутые по обе стороны от окна витыми шнурами с шелковыми кистями. Две массивные односпальные кровати, разделенные лакированным столиком из темного дерева: высокие изголовья и стена над ними были украшены драпировками с орнаментом. На столике — магическая лампа под огромным конусообразным абажуром. Напротив — высокий камин, облицованный черной керамической плиткой. Пожалуй, для отопления одной маленькой комнатки такого камина было лишку, в чем Гарри очень быстро убедился. Завершали убранство темные обои с вычурными узорами и овальное зеркало у двери.

Кровать у окна Гарри уступил Луне. Почему‑то казалось, что в уголке она будет в большей безопасности.

Они вместе с остальными потратили полчаса, выбирая смежные комнаты. Малфой устроил из этого настоящее представление: то перина жесткая, то обои слишком светлые, то неприятные воспоминания о гостях, то спальня Люциуса и Нарциссы — у–у–у, святая святых! Его апартаменты — три объединенных комнаты с отдельной ванной — находились в левом крыле, сразу за поворотом коридора, но пускать его туда Брустер наотрез отказался.

Еще минут двадцать ушло на изучение обстановки, разведение огня в камине и наведение защитных чар. Луна с любопытством разглядывала узоры на стенах, прыгала на перине и гладила шелковые кисти на портьерах. Гарри вызвал Кричера и попросил принести теплого молока и печенье. И вот теперь, наполнив желудок, щурясь от яркого огня и блаженно потягиваясь, он чувствовал себя… почти как дома. Здесь было спокойно. Тепло. Уютно. Луна молчала, но молчание не тяготило, не раздражало. Казалось, так и должно было быть: расслабленность, покой, робкий скрип пружин и шелест портьер.

Перемену обстановки Гарри не увидел — почувствовал. Повернул голову. И напрягся. Глядя куда‑то в потолок, Луна с отсутствующим видом развязывала тесемки на кофточке. Гарри усомнился в том, что она понимала, что делает, — видимо, напрочь забыла о его присутствии, витая в облаках. Он заерзал на кровати, шумно вздохнул и даже кашлянул. Не помогло. Кофточка полетела на кровать, проворные пальчики принялись за пуговички на серой блузке.

Почему у него не получалось сделать вид, будто ничего не происходит? Стыд обжег щеки, и Гарри с ужасом осознал, что на лице вот–вот расцветут красные пятна. Джинни никогда не переодевалась при нем, даже в тот ужасный несостоявшийся первый раз заставила его погасить свет и натянула одеяло по шею. А ведь Джинни была его девушкой!

— Э–э–э, — проблеял Гарри, сминая покрывало вспотевшими ладонями.

Луна — слава богу! — обратила на него взор своих ясных голубых глаз и подняла брови, отчего ее глаза показались выпученными и чуточку… нечеловеческими. Карикатурными.