Элиссон Элиссон - Хранители крови

— В доме кто‑то есть, — ответил Гарри за Луну.

— Кто? Посторонний? — У Брустера вытянулось лицо. — Когда поместье запечатали, в доме остался кто‑то из Упивающихся? Или из жертв? Да что вы, как язык в задницу засунули, Поттер?! Дорога каждая минута!

— Это не человек, — Гарри с трудом заставил себя произнести эти слова. Мало ему репутации неуравновешенного. Но пусть уж лучше он скажет то, что должен. Лучше он, чем Луна. Защищать ее перед Малфоем сейчас почему‑то очень не хотелось.

Между тем Брустер продолжал буравить его подозрительным взглядом.

— Спросите у Малфоя, — раздраженно буркнул Гарри. — Он лучше знает своих подопечных.

— Нет у меня никаких подопечных! — взвился Драко. — Проспись, Поттер!

— Ты под подозрением, не забыл? — заботливо поинтересовался Брустер. — Думаю, я мог бы получить разрешение на допрос с применением Веритасерума, — он задумчиво прищурился, что‑то прикидывая в уме. — Или заклятия Круциатус.

— Я против, — меланхолично вставил Блейз.

— Это незаконно, — тихо сказала Луна. — Моуди не уполномочен давать такие разрешения.

— Но он знает тех, кто уполномочен. Вопрос в том, нужно ли мне это разрешение вообще, — Брустер потер перепачканные сажей руки.

— Я не дамся, — ощетинился Малфой, его бледное острое лицо перекосилось от страха. — И не мечтайте.

— Папочке расскажешь? — насмешливо осведомился Гарри. — Пошлешь сову в Азкабан?

— Почему бы нам и правда не послать сову? — вдруг предложила Луна. — Здесь должна быть совятня, а совы летают сквозь любые волшебные барьеры.

— В Азкабан? — тупо спросил Гарри.

— Поттер, ты дупло! — с чувством произнес Малфой.

— А ведь мысль, — оживился Брустер, разом растеряв все свои кровожадные идеи.

Получасом позже, сжимая в руке исписанный мелким, неразборчивым почерком Брустера пергамент, Гарри шел по сырому гравию дорожки в саду. Один Мерлин знает, каких трудов ему стоило вытребовать себе право на эту прогулку, хотя триумф оказался изрядно подпорчен: в провожатые ему дали Малфоя. Тот важно шествовал впереди, демонстрируя непревзойденное презрение, и глядя на его прямую, как жердь, спину, широкие плечи и намокшие под дождем волосы, Гарри чувствовал, как внутри все сильнее и сильнее разгорается костерок злости. Его давний враг — поверженный, униженный, лишенный прав, привилегий и наследства, нищий, опозоренный, вышагивал сейчас, надменно вздернув подбородок, будто это он был здесь победителем и надзирателем, будто ему — и никому другому! — принадлежала вся правда мира, а остальные — так, отбросы, мусор. И чем дальше, тем чаще Гарри ловил себя на мысли, что это он сам настоящая жертва если не войны, то обстоятельств. А вовсе не Драко Малфой, не эта трусливая сволочь, которую теперь… ох, Мерлин, которую теперь можно пнуть — и не получить сдачи. Отыграться, отвести душу — и остаться безнаказанным.

Все чаще Гарри начинало казаться, будто было в их с Малфоем судьбах что‑то общее, что‑то, связывающее их, делающее их — две диаметральные противоположности — чуточку более похожими. Потеря близких? Усталость? Беспросветность? Одиночество? Подчас он поднимал голову и вдруг понимал, что смотрит на Малфоя, точно в зеркало, и видит собственное изуродованное отражение. Такой же измученный, придавленный ношей, которую не желал и не просил, вынужденный волочь эту тяжесть во что бы то ни стало туда, куда велят. Такая же пешка в чьей‑то затянувшейся на годы и десятилетия шахматной партии.

Один трусливый, неуверенный в себе, не умеющий принимать решения и исполнять их самостоятельно, задавленный авторитетом отца, измотанный стремлением доказать, что он способен на то, на что не способен в принципе, от природы. С самого детства живущий чужим умом. Другой — импульсивный, упрямый, обиженный на всех и вся и мечтающий, чтобы его просто оставили в покое. Овца, приготовленная на заклание человеком, практически заменившим ему семью, оказавшимся насквозь фальшивым старым интриганом. Жертва, чьей кончины с нетерпением ждала вся магическая общественность, ибо ее смерть означала окончание войны и спасение целого волшебного мира.

И оба озлобленные, как шавки, не видевшие в жизни ничего, кроме пинков и побоев. Вымуштрованные, чтобы однажды вцепиться друг другу в глотки.

Только что же Гарри ненавидел сильнее: искаженное презрительной гримасой бледное лицо Малфоя или собственное отражение в его глазах? Непростой вопрос. И ответ наверняка окажется куда горше, чем хотелось бы. А впрочем, что толку от ответов, если они все равно ничего не изменят? Гарри слишком упрям, чтобы в чем‑то признаться даже самому себе, а Малфой… ну, Малфой, наверное, слишком глуп.

Под ногами хрустел гравий. Воздух был сырым и не по–летнему холодным: такой воздух бывает ранним сентябрьским утром, когда над землей висит туман, а небо затянуто тучами. Гарри засунул скрученный в рулончик пергамент за пазуху — на письмо было наложено водоотталкивающее заклятие, просто руки очень мерзли.

— Эй, Малфой, у вас здесь всегда так холодно? Это тоже фамильное? — бросил он в спину Драко. Не молчать. Задеть хоть чем‑нибудь. Исходящее от слизеринца ледяное презрение доводило его до точки кипения.

— Не всегда. Это подарок к твоему отпуску, — не оборачиваясь, отозвался Драко.

— Я не в отпуске.

— Ну, к практике. Ты же на Моуди шестеришь? Так вот, это чтобы жизнь раем не казалась.

— Я ни на кого не шестерю, — процедил Гарри сквозь зубы. Чего добивался, то и получил, верно?

— Рассказывай! — по–прежнему не оборачиваясь, Малфой усмехнулся. — Хочешь, чтобы я поверил, будто ты приперся сюда пересчитывать картины? Я не вчера родился, Поттер.

— А ты хочешь, чтобы я поверил в твою добропорядочность?

— Да мне плевать, во что ты веришь. Хоть в бредни этой сумасшедшей Лавгуд.

— Луна не сумасшедшая.

Снова насмешливое хмыканье.

— Да? А редиски из ушей давно вынула? И еще эти, как их… — Малфой чуть замедлил шаг, демонстрируя усиленный мыслительный процесс, — бусики из пробок? Давно сняла?

— Издевайся, издевайся, что тебе еще осталось, — Гарри сделал глубокий вдох, успокаивая нервы. Сдерживаться становилось все труднее, особенно когда речь зашла о Луне, и, решив перейти в наступление, он выдавил из себя кривую улыбку:

— Без роду, без племени, без денег и без магии. Ты теперь хуже маггла, Малфой. Ха. Ты теперь сквиб!

— Заткнись, — Драко резко развернулся.

— Что? — Гарри почувствовал, как ехидная улыбка становится почти натуральной. Глумливо приподнял бровь. — Я ударил слишком близко к цели, а? Ты уже подыскиваешь комнатушку в маггловском районе? Я могу помочь, если хочешь. Поговорю с тетей и дядей. А уж в какой восторг придет кузен Дадли, когда увидит твои… — Гарри окинул слизеринца издевательским взглядом, — обноски. Где ты их взял? На благотворительном собрании в Министерстве?