Brain Eaters - А что подумал Малфой, никто не узнал

— Ну, запрыгивай! — Флинт обернулся к первокурснику. — Одному тебе летать запрещено, но я тебя покатаю.

Не веря своему счастью, Драко забрался на метлу позади капитана команды и покрепче ухватился за его мантию. Они взмыли в небо, глаза заслезились от бьющего в лицо ветра, их мантии развевались за спиной, как крылья, и Земля стала размером с горошину — Драко и не заметил, как они вышли в открытый космос и направились к огромному пылающему Солнцу. Маленький слизеринец завизжал от восторга.

Привлеченные детскими воплями, игроки забыли выбивать друг другу зубы и ошалело уставились на Флинта с Малфоем, кружащих по полю в полуметре от земли со скоростью больной бабушки, перебегающей дорогу.

— Может, объяснишь причину своего неуместного восторга? — поинтересовался Флинт, оборачиваясь к своему зажмурившемуся от счастья пассажиру.

— Мы уже вернулись? — разочарованно протянул Драко и неохотно слез с метлы, но уходить не торопился.

— Что‑то еще? — нетерпеливо спросил капитан, которому очень хотелось подняться в воздух и отлупить всю хохочущую команду.

— А… а… а без рук можешь? — на одном дыхании выпалил Драко.

И тут Флинта понесло. Он прокатился перед Малфоем, сначала не держась за метлу руками, потом стоя на метле во весь рост и даже повиснув вниз головой. Как будто этого было мало, он взмыл ввысь, разогнав остальных игроков, как стайку воробьев, и начал петлять, вертеться спиралью, делать бочки и мертвые петли…

— Ты там не увлекся? — насмешливо крикнул ему Дэррик.

От такой наглости Флинт чуть не потерял управление, но, изобразив, что так и было задумано, спикировал вниз. Резко выровняв метлу у самой земли, он остановился возле разинувшего рот Драко.

— На сегодня тренировка закончена! — с этими словами Флинт небрежно бросил метлу Малфою и, гордо вскинув голову, пошел прочь с поля.

Преданный Драко семенил за ним, вцепившись в метлу так, словно она была дороже всех сокровищ мира.

— А зубы?.. — растерянно протянул Хиггс им вслед.

Шли дни, приближался конец года, а с ним — пора экзаменов. Всегда находясь в гуще событий, Драко и не заметил, как постепенно превратился из покровителя в мальчика на побегушках, да еще и для всей квиддичной команды Слизерина. Ему по–прежнему разрешали наблюдать за тренировками, но за это ему приходилось таскать и полировать метлы, собирать мячи и терпеть постоянные насмешки. Вечерами, вместо того, чтобы играть со своей компанией в карты, Драко списывал за них домашние задания, таскал сладости из кухни или подвергался тисканию и тормошению со стороны девушек Хиггса и Дэррика. Но была еще одна вещь, которая раздражала Малфоя даже больше всего остального. Каждый из игроков считал своим долгом при любом удобном случае потрепать его по макушке, варварски уничтожая с таким трудом уложенную прическу, и похихикать над тем, как Малфой судорожно пытается пригладить волосы. Кроме того, Драко заметил, что если он сам им не навязывался, они никогда не звали его с собой, никогда не здоровались первыми и вообще, казалось, замечали первокурсника лишь тогда, когда им от того что‑нибудь требовалось.

Все чаще Драко провожал взглядом несчастных Крэбба и Гойла, которых не желали принять в свою компанию ни Забини, ни Нотт, и чувствовал себя таким же брошенным и покинутым.

Последней каплей стало то, что Гриффиндор жульническим образом обошел Слизерин в борьбе за Кубок школы. Драко никак не мог отделаться от мысли, что если бы он тогда не потерял двадцать баллов из‑за дракона, Слизерин мог бы победить.

И вот теперь, пытаясь втащить свой неподъемный сундук хотя бы на подножку вагона Хогвартс–экспресс, Драко был готов разреветься от осознания собственной беспомощности и никчемности. Этот год казался Малфою самым ужасным в его жизни: по глупости он лишился друзей, опозорил свой факультет, не раскрыл ни одной тайны, и даже в оценках его обошла Грейнджер. Зажмурившись, Драко из последних сил рванул на себя сундук, и тот чудесным образом поддался. Открыв глаза, Малфой удивленно уставился на стоящих перед ним Крэбба и Гойла.

— Мы уже заняли купе, — смущенно сказал Крэбб.

— В конце вагона, — закончил Гойл.

Возвращаясь из Хогвартса на летние каникулы, Драко и представить себе не мог, что дома его ожидает сюрприз от отца. Малфой–младший заподозрил неладное лишь на подходе к родному поместью. Отец не только не заставил Драко умыться и переодеться с дороги, но даже не дал времени поцеловать маму и накричать на домовых эльфов. Вместо этого Люциус сразу повел сына вглубь сада. По блеску в глазах отца Драко безошибочно определил, что тот очень доволен собой, а это обычно не предвещало ничего хорошего.

Драко не ошибся. Возле площадки для квиддича высилось монструозное сооружение из обшарпанных досок.

— Та–да! — Люциус простер руки к дощатому убожеству. — Это мой тебе подарок на окончание первого учебного года.

— Спасибо, отец, — растерянно поблагодарил Драко. — Только что это?

— Это – полоса препятствий, созданная мной лично специально для развития твоих физических навыков… а то больно ты у нас хилый, — Люциус смерил сына скептическим взглядом. — Предлагаю опробовать величайшее изобретение человеческого гения прямо сейчас.

Драко неуверенно последовал за отцом, который уже ловко перепрыгнул через первое из трех бревен, обозначавших начало паркура. Малфой–младший в красках представлял себе, какие препятствия мог подготовить для него любящий отец: террариум с ядовитыми змеями, аквариум с пираньями и пещеру с бешеным драконом на закуску.

Пока Драко, сосредоточенно пыхтя, переваливался через первое бревно, Люциус резво перескочил второе, кинулся к третьему, но запутался в полах мантии и рухнул носом в землю.

— Нет, такая тренировка мне не нравится, — невозмутимо сказал он, поднимаясь и отряхиваясь. — Пойдем переоденемся.

Люциус бодрым шагом направился обратно к дому, и Драко засеменил за ним. Однако в поместье их ожидала западня в виде сытного обеда, после которого требовалось полчасика поспать, после сна – принять душ, после душа рассказать родителям про успехи в Хогвартсе, потом встретить неожиданно нагрянувшего дядюшку Крэбба, затем терпеливо наблюдать, как отец с гостем выпивают по бокалу вина и выкуривают по трубке, в результате быть отправленным в кровать, чтобы не путаться у взрослых под ногами и не надоедать своими воплями о «какой‑то полосе препятствий».

Последующие дни Драко с утра до вечера проводил, карабкаясь, прыгая, кувыркаясь и ползая. Полоса препятствий была небольшая, но интересная: помимо трех вышеупомянутых бревен, там имелись расщелина с кипящей лавой, через которую можно было перебраться только по скользким камням, длинный темный тунель, полный неизведанных чудовищ, и отвесная скала, взобравшись на которую можно было наконец ухватиться за спасительную тарзанку и пронестись над дикими джунглями к финишной черте. Первые два дня домовые эльфы, которым было поручено приглядывать за хозяйским дитятком из ближайших кустов, срывались с места каждый раз, когда споткнувшийся или ударившийся Драко заваливался в песок и, бьясь в судорогах, кричал, что он рухнул в пропасть, клюнутый в попу гипогриффом, и теперь его скелетик обгладывают йети. Потом эльфам это надоело, и они оставались на стреме по одиночке, осознав, что, упав с высоты полуметра, дитятко не разобьется насмерть, а если и расшибет нос, то одного домовика будет достаточно для оказания первой медицинской помощи.