Gamma - Цели и средства

Он спустился в гостиную. Мама сидела на диване, подобрав ноги, и читала роман в мягкой обложке, на которой полуголый красавец обнимал полуголую красавицу. Она таскала их в дом пачками, он тоже как‑то прочел пару страниц из середины и с отвращением бросил обратно на колченогий столик.

— Есть хочешь? – спросила мама, не отрываясь от книги.

Он молча дернул плечом. Жарко, душно и ничего не хочется. Постоял у окна, глядя на пустынную улицу и на свое отражение в грязном стекле.

— Где твоя девочка?

— Уехала на побережье с семьей.

— Ясно.

— Что тебе ясно? – ощетинился он.

Мама подняла взгляд от книги.

— Когда приедет?

— Нескоро, – буркнул он. – Через десять дней.

Лили обещала выйти на связь в восемь. До восьми еще оставалась куча длинных, пустых и жарких часов. Можно было разворошить школьный сундук и поработать над летним заданием по истории магии, но зачем? Гораздо интереснее это будет делать с ней, когда она вернется…

Тишину нарушали шуршание страниц и тиканье часов. Он покосился на циферблат – стрелка «Тобиас» указывала на «Бар». Где ж еще…

— Мам, – проговорил он, все так же глядя на улицу. – Ты дала ему амортенцию?

Часы тикнули пару раз, прежде чем она ответила.

— Нет. Неразлей–воду.

Диван заскрипел. Мама подошла – ее отражение появилось в стекле рядом с его.

— У тебя хватит ума так не сделать, правда? Она хорошо в зельях разбирается, она неразлей–воду сразу узнает – и конец вашим отношениям.

— Я не… – начал он, но мама перебила.

— Зелье ломает. Привязывает и ломает. Тобиас был другим, он был лучше.

Теперь Северус перебил ее.

— Ты ни при чем. Он просто злится, потому что не умеет того, что ты умеешь. Он не выносит колдовства, потому что сам маггл, как все те в школе, как ее сестра. Он просто завидует, вот и бесится, и ты не должна… Ты не в ответе…

— Ну а кто? – вздохнула мама и вернулась к своей книге. – Я его люблю, Северус, и он со мной. С нами. Но ты не делай, как я. Эта девочка привязалась к тебе без всякого колдовства, просто не упусти ее, и все.

Легко сказать. Уехала – и как бы он ее удержал?

— Две недели – срок небольшой, на две недели и отпустить можно, – мама словно прочла его мысли. – И потом – может, ей там еще не понравится? Или она просто соскучится по тебе. Потерпи. Придумай ей подарок к возвращению.

Он побрел к себе и до вечера валялся на кровати, думал, мечтал, сочинял фразы для вечернего разговора и лениво бил заклинаниями мух на потолке. Ровно в восемь он вытащил из‑под подушки блокнот, пропитанный копировальным настоем. Такой же он подарил Лили перед отъездом. Нашел чистую страницу и торопливо зацарапал пером.

«Привет. Как отдыхается?»

«Привет! Заштормило к вечеру, боюсь, накрылась завтрашняя поездка».

«Жалко», – написал он почти без задержки. Ну и кто еще сомневается, что копировальный настой гораздо лучше парного зеркала для общения? В парное зеркало была б видна неуместная улыбка.

«Слушай, ты на всякий случай посмотри блокнот к обеду? Если будет сильно штормить, на пляж не пустят, я тогда вернусь в отель, поболтаем».

Ему нравилось смотреть, как появляются одна за другой ровные круглые буквы ее ответов. И даже то, что она писала карандашом, было забавно. Скорее всего, Лили сидела на кровати, положив блокнот на колени и отвернувшись от противной Туни. Вот нечего ездить куда попало и с кем попало…

«Договорились. Гляну завтра. Ты там не обгорела?»

«Есть немножко».

«Жом от чая».

«Здесь вообще‑то есть аптека, господин мастер зелий! И нормальные средства после загара у меня тоже есть. Намазалась эмульсией. Лучше расскажи чего. Эй, куда пропал?».

«Нормальные средства – это маггловская химия? Отправил охлаждающий лосьон, лови сову. Слушай, что придумалось по истории магии…»

— Патронус – очень личное заклинание, – проговорила профессор Честити. – Я бы даже сказала – интимное.

Она переждала смешок и продолжала:

— Чтобы вызвать патронуса, вам нужно не просто взмахнуть палочкой и проговорить магическую формулу. Вы должны сосредоточиться на самых светлых, самых нежных и приятных воспоминаниях…

Блэк многозначительно присвистнул. Гриффы с готовностью заржали.

— Эти воспоминания станут щитом между вами и опасностью: дементором или смертельным плащом. Мощный патронус может даже отразить боевое заклинание, кроме запретных, разумеется. Форма патронуса индивидуальна. Да, мистер Блэк?

— А можно взаимодействовать с патронусом?

— Если он будет защищать своего хозяина, конечно, он будет с вами взаимодействовать. Он может оттолкнуть, опрокинуть или удерживать, но даже врагу патронус не причинит настоящего вреда. Он создан для защиты, а не для нападения.

— Я имел в виду – с собственным патронусом, – невинным голосом уточнил Блэк.

— Можно, но очень недолго, – терпеливо вздохнула Честити. – Если коснуться патронуса, он рассыплется, растает, возвращая владельцу тепло и силы. А теперь давайте выучим заклинание и потренируемся в движениях. Вызывать патронуса по–настоящему будете после уроков.

Северус вздохнул с облегчением. Еще не хватало при всех думать о личном… И форма патронуса. Северус не собирался демонстрировать своего патронуса, как бы тот ни выглядел.

И еще, если это не будет урок, то, возможно, Лили будет рядом. Она уже давно не сидела с ним на уроках, так что Северус больше не радовался сдвоенным занятиям.

Если он сомневался в форме патронуса, то не сомневался в выборе воспоминаний. Любое лето, начиная с того, когда он познакомился с Лили. Каждое лето, жаркое ли, дождливое ли, было наполнено счастливыми воспоминаниями, как зельем умиротворения. Каждый день, проведенный рядом с ней, был прожит не напрасно. Из каждого дня можно было вспомнить слово, жест, взгляд – и превращать в серебристого хранителя. Но лучше зацепиться за что‑то одно – и Сев перебирал воспоминания, как леденцы на любой вкус.

Самым вкусным был темно–зеленый, мятный.

Самым ярким был день, когда они вдвоем листали маггловскую книгу сказок, угадывали заклинание или зелье, и всякая сказка была о ней – о Принцессе Золотые Кудри, о прекрасной девушке, каждое слово которой превращалось в жемчужину или бриллиант, о Принцессе Желанной, обращенной в белую лань…

– Expecto patronum!

Серебристая лань поскакала по каменному полу, мягкое сияние выхватывало из темноты то край гобелена, то кусок доспехов. Она остановилась у стены, обернулась – и пошла назад, неслышно ставя точеные копытца. Протянула изящную мордочку, ткнулась носом в его дрогнувшую ладонь – и растаяла, окружив ее теплым облаком.