akchisko_san1 - Гарри Поттер и Обитель Бессмертия

В связи с этим Гарри осаждали толпы любопытных поклонников, требующих подробностей. Практически все они были ему отвратительны своими запоздалыми советами, как бы они отыгрались, будь у них такая возможность. Гарри, упустивший свой шанс, вызывал бы у них сострадание, недоумение и даже жалость, если бы не слизеринцы. Их стараниями две дюжины особо усердных недоброжелателей Снейпа по непонятной причине угодили в больничное крыло, где, как подозревал Гарри, им еще досталось от Пэнси. Мадам Помфри, профессор Строут и директор только руками разводили, недоумевая, что же такое творится в школе. К счастью, продолжалось это только один день.

Во вторник «Пророк» оповестил магическую общественность о том, что «предано гласности завещание Альбуса Дамблдора. Когда профессор Снейп, приведенный в Министерство, давал показания, он предъявил указанный документ, который, как выяснилось, действительно был по всем правилам зарегистрирован и является подлинным», – сообщалось в статье.

Чуть ниже следовал текст, и, ознакомившись с ним, Гарри пришел к выводу, что такое мог написать только Дамблдор.

«Смею рассчитывать, что все материальное имущество, которым я располагал, без всяких неожиданностей досталось моему брату, Аберфорсу Дамблдору, исключая счет в Гринготтсе, под номером 222, который я с легкой руки жертвую в фонд школы «Хогвартс». Это справедливо, потому что именно туда я помещал свою учительскую, а потом и директорскую зарплату. Все вещи (в том числе мое тело) или записи, которые я считал нужным передать разным лицам или группам, я раздал при жизни, либо присудил специальным распоряжением. Кому надо, те об этом знают.

Моя жизнь, как она есть, все разумные годы была посвящена обучению юных волшебников в школе чародейства и колдовства «Хогвартс». Больше всего хочется, конечно, поделиться мудростью, что я накопил при жизни, но ее, единственно мне принадлежащую, я уношу с собой, и кажется, что это – самое прискорбное. Но еще хуже дело обстоит с грузом ошибок, которые останутся и после того, как я уйду. Зная многих учеников, я мог если не предотвратить всего, то вмешаться, видя вопиющие противоречия, как это верно в случае бедной Берты Джоркинс».

Далее полстаницы занимали похожие сетования с именами людей, Гарри не всегда известных; не все они принадлежали Упивающимся смертью, и юноша невольно воображал, как они сами или их родственники, читая эти строки, сейчас краснеют. Кого‑то профессор, невзирая на почтенный, судя по всему, возраст, желал бы выпороть; другому советовал быть осторожнее с пивом. Последнее имя сразу приковало к себе внимание юноши.

«…Что касается Тома Реддла, то как охотно отобрал бы я у него идею бессмертия. Это дурная идея. А в целом, я намеренно не упоминаю здесь живых и дорогих мне людей, так как не хочу их позорить.

Я ушел из жизни вследствие собственной ошибки 4 июля 1996 года, и все последующие события к смерти моей никакого отношения иметь не могут.

Настала пора отпустить все страхи и честно взглянуть, чего же я достиг. Я, Альбус Персиваль Ульфрик Дамблдор, в итоге жизни пришел к тому, что наследников у меня нет. Только последователи, и то, не уверен, что я заслужил такую честь».

— Дамблдор отличался замечательным чувством юмора, и, наверное, поэтому я его никогда не понимал, – прокомментировал министр Руфус Скримджер».

— Наверное, Дамблдор и ему что‑то пожелал, но цензура вырезала, – предположил Рон.

Гарри перечитал статью несколько раз.

— А больше вы ничего не заметили в этом номере? – спросила Гермиона.

— Вот если ты заметила, то и скажи! – с вызовом ответил ей Рон.

— Они назначили дату слушания для Люциуса Малфоя и остальных, – сказала Гермиона.

По ее мнению, это вовсе не свидетельствовало о рвении правосудия, а лишь о желании создать приемлемую сенсацию. Настоящие новости, по ее мнению, могли только испортить имидж Министерства.

Война набирала обороты, и ситуация все больше обострялась. В прессе уже не замалчивали этого, тем более, что авроры каждый день сталкивались с Упивающимися смертью. В один прекрасный день на последней странице появился крохотный некролог без фотографии; семья убитого в столкновении малоизвестного преступника посчитала нужным известить о его кончине, что, по мнению Рона и Джинни, было величайшей наглостью.

— Только сочувствовать Упивающимся смертью нам не хватает! – возмутился Рон.

Наиболее охраняемыми объектами стали Косой переулок, Хогсмид, «Хогвартс», Министерство и, неожиданно – маггловские магазины.

— Между прочим, Серый Кардинал с самого начала отслеживал каналы, по которым поступает продовольствие, – сообщила Гермиона после очередной прогулки с Малфоем. – Людей в Ордене не хватало для этой работы, но он, между прочим, уже выяснил, что меры, принимаемые теперь Министерством, вряд ли оправданны. Темный лорд предпочитает сельскохозяйственные продукты. А склады на фермах большие, и очень сложно определить, где понемногу таскают Упивающиеся смертью, а где – кто‑то другой.

— Но Кардиналу удавалось это определить? – спросил Гарри.

Гермиона неопределенно пожала плечами.

— Я бы сказала, членам Ордена удавалось кое–кого спугнуть, – сказала она. – Упивающиеся смертью просто переставали наведываться в засвеченные места.

«Это ей Малфой так объяснил?» – подумал Гарри. Во всяком случае, он не помнил, чтобы Перси так изысканно выражался.

Стало бесспорным фактом, что практически все колдуны сменили место жительства, более того, скрывались. Некуда стало ходить в гости, и редко кто теперь получал из дома письма. Исключение составлял Блез Забини, и в отместку за это завистливее соученики за всеми столами одаривали его таким назойливым вниманием, что он терялся и никак не мог прочесть письмо тут же, за столом, спокойно.

— Вряд ли беспокойство мамаши улучшит ему настроение, так что никакой разницы, – мрачно рассудил Рон; они с Джинни, выходя на связь с Орденом, неоднократно просили Люпина, чтобы родители связались с ними. И получилось это только однажды, и миссис Уизли отругала их за то, что они злоупотребляют сигнальными зеркалами.

Школьные правила, с легкой руки Долорес Амбридж, ужесточались; теперь уже ученикам не позволялось патрулировать коридоры, и инспекционную бригаду впору было распустить за ненадобностью. «Пророк» с каждым днем становился все менее оптимистичным и дошел до того, что стал публиковать интервью с колдунами и ведьмами, которые скрываются.

За нагромождением страхов и предостережений все явственнее маячила тень Темного лорда. Это неимоверно раздражало и злило Гарри.

— Видеть не могу эту гнусную газетенку, – не сдержавшись, фыркнул он на очередной номер «Пророка». – Подразумевают, что Вол… что Лорд непобедим, и при этом хотят воодушевить кого‑то!