akchisko_san1 - Гарри Поттер и Обитель Бессмертия

— Что он тебе сделал? – забеспокоился Гарри.

— Что сделал? – гневно переспросил Рон. – Натравил на меня родителей! По такому случаю он им даже представился, и теперь, верите ли, они от него в восторге. А меня попробовали отругать, и даже позвали мистера Лавгуда.

— Мистера Лавгуда? – удивилась Гермиона.

— Ну да. Я не сказал? Я брал машину, – Рон покраснел. – Чтобы покатать Луну. Ей этого давно хотелось, вот я и…

Взгляд Гермионы говорил, что она согласна с Кардиналом, и Гарри был ей очень признателен, когда она сумела удержать свои соображения при себе.

— Луна их всех ни капельки не испугалась, – сказал Рон. – Я бы не смог так их успокоить. А Луна даже предложила нам всем вместе немного покататься!

— И что, согласились? – спросил Гарри.

— Пока нет, но папа считает, что можно это вскоре устроить. А мама сказала, что Луна очень милая.

— Луна замечательная, – с искренней теплотой в голосе согласилась Гермиона.

Ее собственные так называемые сердечные дела пошли на поправку куда позже. Пусть Драко и принял некоторое время назад человеческий облик, он долго не приходил в себя, а Рон справедливо, но так, чтобы не услышала дежурившая около сына Нарцисса Малфой, заметил, что в образе хорька ее сынок гораздо симпатичнее.

Тот момент, когда Малфой очнулся, мадам Помфри, должно быть, забыла не сразу. Пэнси, помогающая ей, рассказала, что он внезапно открыл глаза и отчетливо произнес: «Голова».

Не в правилах школьного фельдшера было долго пугаться, тем более что леди Нарцисса тотчас бросилась к сыну, а ее объятия пока еще были ему противопоказаны.

— Что, дорогой? – залопотала миссис Малфой.

— Голова Кричера, – слабым голосом пояснил Драко. – Он хотел, чтобы ее прибили в фамильном доме. Пусть кто‑нибудь спустится за ней в подземелья.

Поначалу мадам Помфри подумала, что после травмы у ее пациента неладно с мозгами. Гарри на ее месте бы подумал то же самое. Но Гермионе все это неожиданно показалось трогательным.

— Все‑таки со стороны Драко это проявление благодарности Кричеру, пусть и своеобразное, – рассудила она. – Даже при таком воспитании он может отнестись к эльфу по–человечески! А представьте, как все станет замечательно, если создать правильные законы!

Просьба выздоравливающего не осталась не уваженной. Серый Кардинал с помощью портшлюса лично посетил Тайную комнату, и перенес наверх тела Кричера и Винки, хотя никто, начиная с Рона, не верил, что он спускался туда именно за ними.

— Ему просто хотелось взглянуть на Тайную комнату, а ради этого чего не сделаешь, – философски рассудил Рон. – Мне вот интересно, Малфой собирается Кричеру собственноручно голову рубить?

Когда трое гриффиндорцев после этого наведались в больничное крыло, то застали Плаксу Миртл рядом с Драко. При виде Гарри прозрачная барышня просияла, но затем сурово поинтересовалась, не собираются ли они утомлять ее любимца дурацкими вопросами.

— Я тоже рад тебя видеть, – улыбнулся ей Гарри, чем, кажется, смягчил привидение.

Как оказалось, утомляющими чудовищами были авроры, которые, невзирая на протесты мадам Помфри, приходили по долгу службы и спрашивали, разумеется, всех, не только Драко. Малфой сказал, что относительно Маклагена не мог рассказать всего, о чем очень сожалел, и вообще находился в скверном расположении духа.

— Темный лорд специально разделил нас, чтобы мы соперничали, я даже не знаю, какие именно задания он получал. Если бы он не попался, Мерлин, кто бы его уличил? – Малфой с вызовом поглядел на то, как Гермиона недоверчиво покачивает головой. – Только не начинай про неизбежную справедливость! Вот Дигорри был отличным парнем, а жив Маклаген.

— Полегче, Малфой, – попросил Гарри, и тон его голоса заставил встревожено взвиться над кроватью Плаксу Миртл.

— Полегче? – фыркнул тот. – Если бы не Кардинал, Министерство бы с нами иначе разговаривало.

После этого Гарри не решился рассказать ему про короткий список претендентов на орден Мерлина.

Что касается матери Забини, то почтенная Клитемнестра Сайрус тоже наведывалась каждый день и ужасаниями, возмущениями, причитаниями и прочими выражениями заботы довела бы своего сына до буйного помешательства, если бы не страх перед бесцеремонной Паркинсон и мадам Помфри, которые то и дело выгоняли ее. Но Сюзан Боунс у озера рассказала гриффиндорцам, что Ханна пожаловалась ей.

— Отец Ханны пришел навестить ее, и был так шокирован! Даже в палате девочек слышно, как эта ведьма обвиняет Забини в том, что он надумал драться с оборотнем, – сказала она. – Как будто это что‑то может изменить!

— И все равно зря он это, – поддержал заботливую мать справедливый до занудства Захариас Смит, заслужив укоризненные взгляды одноклассников. – Понятно, что оборотень угрожал ему, но он должен был…

Они вшестером, с Джинни и Луной, расположились под деревом, спасаясь от жары, но не имея сил оставаться в замке в такой чудесный день. И до того, как к ним, услышав Сюзан, присоединился справедливый Захариас, Гарри успел подумать, что, пожалуй, такие моменты останутся в его душе как лучшие воспоминания о школе. Озеро было чистым, небо – безоблачным, лес со стороны казался совершенно безобидным. Даже не верилось, что совсем недавно здесь, на этом самом месте, не было ничего похожего на безмятежность.

Смит рассказал, что столкнулся с Забини в совяльне в тот самый день, накануне штурма «Хогвартса», когда Гарри ходил в Запретный лес, к кентаврам. Захариас обратил внимание, что на конверте, который Забини держал в руках, не решаясь привязать к лапке совы, не было адреса, только наверху было нацарапано что‑то, судя по всему имя адресата, и Смит заметил только начальную букву «Ф», поскольку остальное Забини зажимал пальцем. Естественно, Смит ну никак не мог не указать слизеринцу на то, что конверты так не подписывают, и поинтересовался, почему тот так напряжен и вообще ведет себя странно.

«Да вот надо послать ответ, – прошипел тот сквозь зубы и вдруг, совершенно без всякой логики, разорвал письмо. Смутившись и заявив, что отвечать, в общем, не так уж обязательно, слизеринский староста поспешно покинул совяльню.

К чести Захариаса, правильные подозрения зародились у него сразу, но он не успел поговорить с Блезом, который после ухода из совяльни стал избегать его, и не решился поделиться своими подозрениями с кем‑то еще, кто, возможно, мог бы на Забини повлиять.

— Это не помогло бы, – успокоила одноклассника Сюзан. – Забини говорит, что он хотел все это закончить, и ему надоело.

— Я понимаю, мне бы тоже надоело, – согласился Рон и, когда Луна согласно кивнула, уши его постепенно стали приобретать багровый оттенок.