Людмила Горбенко - Вооружен и очень удачлив

— Сколько еще? — простонал слуга, задирая подол мантии и запихивая его за веревку, заменяющую ему пояс.

— Два круга осталось, — шепнул Хендрик. — Дыши размеренней!

— Раз-два! Раз-два! Кто там у нас на бегу болтает? Опять Филипп? Ну, ты прямо талант, Филипп! Все успеваешь! Чей ты сын? Плотника? Ну что ж, похож, похож. Есть в тебе, Филипп, что-то такое… твердое, негнущееся… деревянное. Так, плавненько снижаем скорость, переходим на шаг… Что там за грохот на лестнице? Что-то подсказывает мне, что это снова проявил себя курсист Филипп, я прав? Жив, малыш? Генералом будешь!

— Ох, до чего я армейский юмор уважаю, — не утерпев, тихо съязвил Казик. — И не умно, и не смешно.

— А потому, что это не юмор вовсе, — спокойно отозвался Наставник по военной подготовке, на ходу разводя руки на ширину плеч. — Ты говори громче, не стесняйся, я все равно услышу. В армии, сынок, нет юмора, а есть армейский фольклор! Ты вот, например, сказки народные уважаешь? Уважаешь. А теперь объясни мне, что умного, когда злая лесная колдунья живет в сладком домике! Там же все прилипает! А если дождь? Тьфу! А ведь считается классика, даже в школе проходят. Так, не ложимся на пол, не ложимся! Руки в стороны — вперед! В стороны — вперед! Родина надеется на вас, ребята! У нас мало времени!

— В каком смысле? — спросил Хендрик, радостно обнаруживая, что если стать аккурат за спиной шкафоподобного Казика, то Наставнику его не видно. — Мы же только начали занятия, полгода впереди. И вообще — разве магам нужно бегать?

Наставник по военной подготовке поддернул мантию, чтобы выровнять погоны на плечах, и помахал в воздухе бумагой, нижний угол которой украшала сургучная печать.

— Никаких полгода у нас нет, курсисты. У нас и месяца нет. Приказ пана Наместника быть полностью готовыми к концу недели.

— Как? — ахнули сзади.

— Вот так, — грустно подтвердил Наставник. — Секретные сведения из канцелярии. Война на носу, ребятушки…

Завсегдатаи «Дырявого бубна», зашедшие пропустить стаканчик в этот пасмурный осенний день, были удивлены случившимися с любимым заведением переменами.

Перед дверью не крутился, как это бывало обычно, слуга, а стояли двое серьезных нетрезвых сотрудников уголовной стражи, наполненные бесплатной выпивкой за счет Солли и сознанием собственного превосходства над простыми смертными. Любого, кто осмеливался поставить ногу на первую ступеньку, отбрасывало с крыльца мощным окриком:

— А ну тсс! Не видите — идет допрос!

Настырный гость быстренько смекал, что сегодня не лучший день для посещения трактира, и исчезал.

Изнутри слышались раскаты голоса инспектора и истеричные возражения Солли. На этот раз преступнику не удалось ускользнуть из рук правосудия, и это грело душу инспектора Кресса. Потому что тот факт, что супруг пропавшей трактирщицы не заявил о происшествии самостоятельно, неопровержимо указывал на него как единственного реального подозреваемого.

Сейчас Солли, ярко освещенный пятью самыми толстыми свечами, коптившими в подсвечнике, сидел перед инспектором и потел. Кресс взял перо и начал мерно постукивать по столу перед носом трактирщика.

— Еще раз попрошу, — поинтересовался он вкрадчиво. — Значит, вы утверждаете, что это был странный день?

— Скузи, сколько можно? Я уже рассказывал! — уныло откликнулся допрашиваемый.

— Расскажите еще раз. В чем же была его так называемая странность?

— Во всем, — убитым голосом сказал Солли. — Начать с того, что вечером под нашей кроватью бесились крысы. Или мыши. Ди куэстэ ми интэндо поко, я в этих делах слабо разбираюсь. В общем, кошка Малышка вдруг забеспокоилась. Потом из-под кровати выскочило какое-то существо… и мы… мы с женой закричали. Свечи погасли, и оно в темноте убежало вниз по лестнице. Я обошел дом, но никого не нашел. А Джульетта… пропала.

— Оно? Убежало? — скептически поджал губы Кресс. — А вот ваши соседи показывают, что в трактир через окно поздно вечером влез самый обыкновенный мужчина. Две руки, две ноги, одна голова. Довольно стройный и привлекательный.

— Мужчина? Уомо? В мой дом?!

— Да-да, в ваш! И нечего изображать невинность! Но вот выходящим из вашего дома его почему-то никто не видел. Вам не кажется это странным?

— Мне? — Солли нервно вытер пот и рассеянно прикусил платок зубами.

— Запираетесь? — Кресс придвинул подсвечник еще ближе к носу трактирщика и потер руки. — Хорошо. Теперь я расскажу вам, как было дело. Ваша супруга заимела любовника. Этим вечером, который вы сами называете странным, он пришел к ней в гм… гости. Перед тем как войти, этот пан озирался по сторонам и всячески проявлял беспокойство. Даже в темноте свидетелям было ясно, что он прячется от посторонних глаз.

— Вот гад! — вскричал Солли, вскакивая с лавки и сжимая кулаки. — Да я его!

Кресс не сдержал улыбки: подозреваемый оказался полным профаном и ловился на самые примитивные наживки. Что ж, тем лучше.

— Спокойно, задержанный! — почти ласково сказал он. — Вы его уже…

— Что уже? — растерялся трактирщик.

— Увидели и убили, — подсказал Кресс и, не обращая внимания на выпученные глаза допрашиваемого, небрежно продолжил: — Собственно, меня интересует больше ваша супруга. Запиши, Сэми: версия первая— пан трактирщик укокошил супругу из ревности сразу после убийства любовника. Версия вторая…

— Неправда! — очнулся Солли. — Я никого не убивал! Куэсто нон э поссибилэ!

— У вас есть свидетели этого? — сухо поинтересовался инспектор.

— Какие? Какого этого? — опешил Солли.

— Что не убивали?

— Но вы же сами…

— Вот видите, — грустно покачал головой Кресс. — А еще кричите. Всех свидетелей — а именно жену и кошку — вы уничтожили, чтобы они не проговорились.

— А кошку-то зачем? — вырвалось у Солли.

Инспектор расправил затекшие плечи и подмигнул Сэми. Допрос шел как по маслу, прямо хоть в учебнике печатай. Жаль, стажер Наоко где-то ходит. Ему-то уж точно не помешало бы посмотреть, как работают настоящие профессионалы. Ладно, пора подводить беседу к логическому концу.

Кресс посмотрел на подозреваемого с жалостью и сочувствием. Уже понятно, что неопытному убийце не отвертеться.

— Значит, в убийстве супруги сознаетесь, а насчет кошки запираетесь? Зря. Терпеть не могу этих болтливых животных. Мяу да мяу, никакого покоя. Особенно весной. Согласны?

— Нет! Жена никогда не изменяла мне! — строптиво взвизгнул Солли.

— Правильно. — Инспектор одобрительно похлопал трактирщика по плечу. — О мертвых или хорошо, или ничего. Ну что, подозреваемый, — будем признаваться? Где труп любовника? Где тушка кошки? И где наконец тело жены?

— Да я же говорю — она пропала!